Алекс Тарн - И возвращу тебя…

• Название: И возвращу тебя…
• Автор: Алекс Тарн
• Издательство: Издательство "Иврус"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: ISBN: 978-965-7180-28-0

Третья и заключительная книга «Берлиады» — трилогии Шломо Бельского. Издана изд-вом «Олимп», 2006. Второе, исправленное издание: изд. «Иврус», 2008.

Счастье — хрупкая вещь. Очень легко потерять все в один миг. Лишиться самого дорогого на свете.

Найти пропавшую четырнадцать лет назад возлюбленную друга — вот новая задача, с которой столкнулся суперагент Берл. Проследить путь человека, жизнь которого, возможно, давно оборвалась, собрать воедино всю рассыпавшуюся когда-то мозаику. И узнать страшную правду, и попытаться вернуть все назад…

---

Пять минут быстрой езды, и машина въехала в Гуш. По обеим сторонам от внутреннего шоссе замелькали белые домики с красными черепичными крышами, тенистые рощи, теплицы, сельскохозяйственные постройки. Это была песчаная пустыня, превращенная в цветущий рай. Движения на дороге почти не чувствовалось. На обочинах строем стояли военные грузовики и автобусы. Доехав до указателя «Ганей Ям», Берл свернул и притормозил около будки на въезде в поселение. С десяток парней в форме молча грызли семечки, сплевывая куда попало. Судя по скопившемуся вокруг количеству мусора, этому занятию они предавались уже не один день. Шелуха свисала даже с розовых кустов на красивой цветочной клумбе рядом с будкой.

— Привет, верблюды, — сказал Берл. — Не жалко вам красоты? Так ведь весь мир заплюете.

Чернявый парень в армейской панаме поднял сонные глаза, подумал и с некоторым трудом разомкнул челюсти. С отвычки слова из него выходили хрипло и медленно.

— А какая разница, братишка? Один хрен все под нож пойдет. Завтра выселение. А арабью зачем клумба?.. Или ты — как местные дурачки? Они, вишь, до сих пор поливают, неизвестно на что надеются. Ты, кстати, кто будешь?

— Ищу дом семьи Екутиэль.

— Екутиэль? — чернявый сплюнул и пошел в будку справиться с картой. — Езжай все прямо; после второй круглой площади сразу и увидишь. Справа. У них тут у всех таблички перед домами.

Дом семьи Екутиэль мало отличался от соседних — такой же белый, двухэтажный, аккуратно оштукатуренный, с красной двускатной крышей, солнечной батареей и тарелкой спутниковой антенны. У калитки был припаркован семейный миниван «Превия».

— Все, Коля, — Берл заглушил двигатель. — Приехали.

Колька полез в карман за сигаретами.

— Погоди, Кацо. Дай перекурить. Там, небось, не посмолишь — дети.

Берл послушно захлопнул дверь. Колька курил, глубоко затягиваясь. Из открытого окна дома слышался голос телевизионного диктора. Говорили, как обычно, про депортацию.

— Кончай оттягивать, — мягко сказал Берл. — Лучше уж сразу.

Колька выбросил сигарету и вышел из машины. Сердце у него колотилось в горле и мешало дышать. Калитка открывалась с легким скрипом, и Колька подумал, что вот так хозяйка, наверное, знает, когда кто-то идет. Сейчас она, должно быть, говорит Вике: «Викуля, глянь-ка, у нас гости… кто бы это мог быть?» Кто бы это мог быть?.. Ноги вдруг перестали его слушаться, и он остановился, чтобы не упасть. Мощенная розовым иерусалимским камнем дорожка весело смотрела на него снизу, подмигивая отраженными солнечными зайчиками. Тут она проходит по нескольку раз в день.

— Ну что, Коля, никак? — прошептал сзади Берл. — Хочешь, я пойду вперед?

Он отрицательно помотал головой и двинулся дальше, остерегаясь, чтобы не наступить на зайчиков. Входная дверь в дом оказалась распахнутой настежь; в проеме виднелась гостиная, загроможденная картонными ящиками и дощатыми контейнерами. Колька снова остановился, не зная, что делать. Берл нажал на звонок.

— Входите, открыто!.. — мужской голос звучал откуда-то сверху. — Я сейчас!

Они вошли и встали между ящиков, оглядываясь по сторонам. В углу орал телевизор. По лестнице, шлепая домашними тапками, уже спускался хозяин, полный растрепанный мужчина лет сорока пяти в шортах и застиранной футболке с едва различимой надписью «Гуш Катиф — навсегда!» В руке он держал две книжки, очевидно, только что снятые с полки, о чем свидетельствовал нетронутый слой пыли сбоку на большей из них.

— Вот… — мужчина поднял руку, демонстрируя гостям книжки. — Укладываюсь. Вы с повесткой? Так я уже подписал…

Выражение лица у него было растерянное, как у водителя, только что попавшего в автокатастрофу. Он положил книжки на случившийся рядом ящик и провел по лбу тыльной стороной ладони, вытирая пот и одновременно отбрасывая назад длинную полуседую прядь, в настоящее время висящую кое-как, но в своем нормальном, прилизанном, состоянии призванную закрывать уже довольно обширную лысину. На лбу остался грязный след. Мужчина недоуменно посмотрел на собственную ладонь и вздохнул.

— Уже подписал, — повторил он виновато. — Извините.

«Это ее муж, — подумал Колька. — С ним она спит в одной постели. Эти руки гладят ее по спине и по груди.»

Берл доброжелательно улыбнулся.

— Нет-нет, что вы, — сказал он, протягивая руку и после некоторой заминки — «извините, у меня грязные… — да ничего… — нет-нет, что вы…» — пожимая потное предплечье хозяина. — Мы с властями никак не связаны и с армией тоже. Сугубо частный визит. Вы, конечно, Томер Екутиэль?

Мужчина поспешно кивнул.

— Ну вот! — обрадовался Берл, как будто ему неожиданно удалось обнаружить что-то, веками недоступное человечеству. — Вас-то нам и надо! Меня зовут Мики, а это — Николай, Коля. Он давний приятель вашей супруги, Гили, еще со времен России. Возможно, она вам даже что-нибудь о нем рассказывала…

Томер издал странный горловой звук.

— Коля… — он шагнул к Кольке и взял его обеими руками за плечи. — Конечно… Коля, Викин биологический отец. Гили пыталась его разыскать…

От сморщился, потряс головой и перешел на ломаный русский, подолгу останавливаясь и трудно подыскивая слова.

— Гили вас искала… узнавала в Волгограде. Она очень хотела познакомить вас с Вики. Очень!

Колька молча смотрел в сморщенное от избытка чувств, залитое потом лицо с непослушной пегой прядью. «Эту щеку она целует по вечерам, когда он возвращается с работы.»

— Извините, я весь мокрый, — сказал хозяин, отрываясь от Кольки и уходя в кухню. — Сейчас я дам вам что-нибудь попить… сейчас… холодильник уже отключен, извините…

Он открыл кран и принялся умываться, фыркая, подставляя под струю лысину и разбрызгивая воду на пол.

— Да нет уж, это вы нас извините, Томер, — возразил Берл, улыбаясь с максимальной приятностью. Он полагал полезным играть роль супердружелюбного бодрячка, дабы вовремя сглаживать возможные неловкости. — Можно сказать, вторглись без предупреждения… и так не ко времени…

Берл прошелся по гостиной, похлопывая по картонным бокам коробок.

— Томер, а где сама Гили? Честно говоря, я давно уже хотел с ней познакомиться. Да и Коля, думаю, не откажется перекинуться словечком-другим со старой знакомой…

Екутиэль вдруг прекратил фыркать и застыл, словно ему пришла в голову какая-то неожиданная мысль. Затем он молча выпрямился, прикрутил кран, огляделся, ища полотенце, не нашел и тогда уже повернулся к Берлу, глядящему на него все с той же уверенной приветливостью идиота.

— Что вы сказали?

— Я говорю — отчего бы нам теперь не переговорить с самой Гили? — жизнерадостно повторил Берл. — И с Вики тоже, если уж заодно.

Хозяин будто не слышал его. Он еще раз огляделся в поисках полотенца, затем вытащил из ближней коробки какую-то ситцевую тряпку в цветочек и приложил ее к лицу. Тряпка оказалась женской блузкой; рукава ее свисали по сторонам Томеровой головы, как гигантские пейсы.

— Так вы ничего не знаете? — сказал он, не отнимая блузки от лица. — Как же так? Было во всех газетах…

Берл почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Теперь он вспомнил, отчего фамилия Екутиэль казалась ему такой знакомой. Действительно, было во всех газетах…

— Что такое? — хрипло спросил Колька.

— Коля, подожди… — пробормотал Берл, в инстинктивной, хотя и безнадежной попытке предотвратить неотвратимое. Так поднимают ладонь, загораживаясь от пули. — Подожди, давай выйдем на минутку, я тебе все расскажу…

Томер Екутиэль отнял от лица блузку и расправил ее перед собой.

— Они мертвы, — сказал он спокойно, обращаясь скорее к ситцу, чем к своим гостям. — Все мертвы. И Гили, и Вики, и Кармит, и Хени, и маленькая Йохевет. Все мои девочки. Теперь я один. Вот…

Он обвел гостиную широким жестом, будто призывая картонные коробки в свидетели.

— Нет, — сказал Колька. — Как же так?

— Где же это? — хозяин снова растерянно оглядывался вокруг. — Я теперь ничего не могу найти… где же?

— Что вы ищете? — спросил Берл.

— Этот, как его… пульт… выключите телевизор, если вам не трудно… вы там рядом стоите… — он виновато развел руками. — Я его, знаете, в последнее время постоянно включенным держу. Вдруг скажут, что все это отменяется, что пришли к соглашению, что мы можем остаться… Ну и потом, звук какой-то, а то ведь теперь тут пусто. Я ведь теперь совсем один.

Томер подошел к окошку, выглянул, будто снова что-то ища.

— Мурка… — сказал он. — Даже Мурка куда-то запропастилась. У нас кошка есть, рыжая, Мурка. Странное имя для кошки, не правда ли? А Гили говорила, что в России почти все кошки — Мурки… Мы с ней, как вдвоем остались, так эти два месяца и прожили, душа в душу. А теперь вот и Мурка куда-то ушла. Как позавчера собираться начал, так и ушла. Боюсь, не найду до завтра. Кошки не любят перезжать. Вот. Теперь я совсем один.