Марина Казанцева - Нора под миром

• Название: Нора под миром
• Автор: Марина Казанцева
• Жанр: Фэнтези

События третьей книги цикла "Планета Эльфов" происходят в начале лета, в сельской глуши. В той же деревне, среди провинциального колорита, начинаются съемки деревенского хоррора по сценарию, экспромтом изложенному бывшей учительницей ГГ в конце первой книги. И все события таинственным образом потекли именно по этой схеме — болотная ведьма затеяла своё кино, участниками которого стали жители затерянных Блошек и съемочная группа из Москвы.

---

— Давай поговорим с тобой, Лембистор. — сказал он.

— Не понимаю я, о чём ты. — пробормотала старуха.

— Сейчас поймёшь. — и крикнул: — Преображение!

На мгновение прямая фигура бабки Евдокии вспыхнула, но тут же и погасла. С ней ничего не произошло.

— Это не Лембистор. — отступая, сказал дивоярец. Серебряный свет вокруг не-го утих. — Это просто ведьма.

— А ты не просто мальчик. — сказала та и ушла в дощатую стену коридора так легко, как могут делать лишь волшебники и очень сильные волшебники. Такие, как Фифендра.

ГЛАВА 27. Ведьмин сценарий

В Блошках издавна пошаливали колдуны. Большей частью это были довольно слабые ворожеи или старики с дурным глазом. Баловались наговором, порчей, приворотами. При советской власти всё переменилось. Та не верила в потусто-роннее и запретила колдовство. И что скажешь против оперуполномоченного с наганом? Попрятали все ворожеи свои рукописные руководства по мелким па-костям и стали забывать в округе о дурной славе Блошек.

Но одна колдунья всё же оставалась. Была она неуязвима для советской влас-ти. Потому что власть боится неизвестного. А тёмные керженецкие леса и впрямь хранили в себе нечто, чего всегда боятся люди. Росли, сказывали старики, там осо-бенные дерева. Кажется: сухая обломанная раскоряка. А кто ни проходит мимо, обязательно споткнётся. А некоторые из охотников говорили, что видели у дерева глаза. И не дерево это вовсе, а лесная нечисть: леший, озорник, багуля. Были и ка-менные бабы, которым в древности приносили жертвы. Всего и не упомнишь, по-тому что маленький Семёнов был пионером и в колдовство не верил.

Болота вокруг и раньше были дикие. А теперь и подавно подступают почти к домам. Среди болот и жила одна старуха. Говорили, что раз в сто лет родится в Блошках одна сильнющая ведьма. Сначала живёт, как человек, потом всё равно уходит ото всех. Так и не переводятся в здешнем лесу болотные ведьмы — это всё бабка говорила, сам Семёнов в эти предрассудки не верит.

Так вот, лишь только наступает время, старая колдунья умирает, а новая на смену ей. Как революция случилась, у всех голова кругом и пошла: одни съезжают с места, другие поселяются. Много постреляли тогда ещё. Вот про ведьму и забы-ли. Да она и сама не показывалась на глаза. А её и не трогал на болотах ни один уполномоченный. Особенно после того, как утоп один. И леса сельчане боялись. Так, по краю обрубают, а чтобы вглубь — ни-ни! Да и какая древесина из болот-ного-то лесу? Так, блажь одна.

Все уже забыли. Такое дело было: тридцать седьмой год. Семёнов и не знал бы, если бы не спросил однажды у бабки Пелагеи, зачем она каждый вечер прове-ряет лампадку в маленькой избушке на столбике. Вот она и рассказала всё точь в точь, как Леший говорил и даже больше.

Мария эта не пропала никуда. Она родилась ведьмой. Все это знали, да не го-ворили. Думали: может, обойдётся. И мать её всё знала. Они со старшей Пелагеей, бабкой Семёнова были близкие подруги. Вот как Марья убежала в лес, так предсе-датель сдуру и послал за ней погоню. Он своенравный был, не из здешних. Очень уж его обидело, что Марья его сына оттолкнула. Потом как пошли искать тело уполномоченного, Пётр Васин, дед Семёнова, и рассказал, что видел он над телом чёрную волчицу. Он хотел в неё стрельнуть из дробовика, а она ему и говорит (нет, вы только не подумайте, что Семёнов во всё это верит!) чисто человечьим голосом, только с хрипотцой:

— Дядька Петро, это не последний. Будут ещё покойники в колхозе.

Он как вернулся ни жив ни мёртв, так и рассказал всё своей жене, Пелагее. Она в тот же день кинулась к старенькому батюшке. Уж не знай как советская власть его не закопала в землю. И принесла лампадку с вифлеемовским огнём.

Дед тут же смастерил маленькую избушку от непогоды с четырьмя широкими оконцами, чтобы было свет видать. И, раз уж иконку нельзя поставить, поставили лампадку у дороги. А сначала обнесли лампадкой всю деревню. Батюшка им так сказал: коли больше не соблазнится ни один из вас в деревне ведовством или даже наговором, охранит лампадка вас от болотной ведьмы. Только подливайте масла освящённого. Так и было до сего дня. Книги все с наговорами пожгли. Даже гада-нием больше не занимались ни на воде, ни на воске, ни на чём другом. Так и со-хранилось. Блошки деревенька тихая, приезжих тут не бывает. Леса вокруг глухие — кому ходить?

— Вот я и думаю, — сказал Семёнов. — что старуха эта — болотная ведьма.

— Дядя Саня, ты же в колдовство не веришь. — напомнил Лёнька.

— Ну… — неопределённо пожал плечами дядя Саня.

Они сидели, как не столь давно (а кажется, что очень давно) за самоваром на веранде. Зоя из неясных опасений закрыла все окна и от кипящего самовара не-много запотели стёкла. Слабая лампочка под абажуром заливала светлое дерево веранды жёлтым светом, отчего всё казалось так уютно.

Лёнька внёс в дом ту коробку, что нашёл у порога. В ней оказались продукты: макароны, консервы, хлеб, масло, конфеты и многое другое. Кто подбросил им эти подарки? Лёнька задумался, глядя на сосиски в пластиковой оболочке приятного телесного цвета. Это были самые что ни на есть магазинные сосиски. И копчёная колбаса — тоже. Были даже сигареты.

— Зачем тут сигареты? — удивился дядя Саня. — У нас никто не курит. Ты, Лёнька, куришь?

— Да нет, дядя Саня, — сказала Платонова. — это ты тут куришь.

И рассказала, какой гадостью отравлял все эти дни Семёнов свои лёгкие. Тот обалдел. Что?! Курил сено с полу?! Да там навозом всё пропитано!

— Ну ведьма! — рассерчал он. — Заставила курить какашки!

Он уже забыл, что в колдовство не верил.

Была одна проблема: за пределами спасительной веранды оба взрослых пре-вращались в Пелагею и Петра. А сидеть вечно на веранде тоже не получится. Хотя Зоя была готова к этому. Она ужасно боялась превратиться опять в бабушку Семё-нова, хотя на фотографии Пелагея выглядела очень симпатичной.

— Здесь безопасно. — твердила она. — Даже ведьма не сумела войти сюда. И кар-туши тоже не пролезут.

— Кстати, а почему ведьма не прошла? — изумился Лёнька.

То, что Пётр с Пелагеей не видели прохода — это ясно. В их время тут не было никакой веранды. А вот почему ведьма не могла не только увидать но и даже вой-ти? Ведь она явно что-то заподозрила, даже крикнула им, чтобы выходили.

Лён этого не понимал. Для колдуньи, обладающей свойством телепортации это было более чем странно. А вот вход на террасу был для неё закрыт!

— Лёня, что это с тобой такое было?! — взволнованно спросила Зоя.

Она впервые видела, как действует дивоярская сталь.

Когда Наташа крикнула, что перед ним Лембистор, Лён уже совершенно ре-флекторно прибег к иголке и обезопасил себя. Тем более, что ведьма сказала фразу "это ты, мальчишка?". Так спросил Лембистор там, над потоком лимба во время боя в небе Сидмура. Выходит, что она его узнала. Так кто же это?

Рассказ Наташи и Катьки тоже был очень интересен. И Лён решил проведать бабушку Лукерью. Настоящую Лукерью. Она явно знала больше всех, но почему-то избегала говорить. Неужели, надеялась таким образом спастись от ведьмы. Та обещала не оживлять сестру. Значит, не врал Леший, когда говорил, что у старой Лушки была сестра. А «оживлённые», выходит, это все те призраки. Когда им достаётся тело, они становятся совсем похожими на людей. Ведьма воскресила фантомы такими, какими они были в сороковом году.

* * *

Старая Лукерья уже не пряталась на печке. Она сидела смирно за столом и смотрела, как Антонина наливает чай. Заварка была свежей, явно из таинственной коробки. Да и сама коробка стояла рядом, на ней имелась надпись: "растительное масло «Южное». В доме у одинокой бабки не имелось холодильника и в каст-рюльке варились сразу все сосиски.

— Не пойму, что за дрянь такая. — призналась Антонина. — А бабка говорит: ва-ри! Как это есть-то? Курам лучше вон отдам.

— Какие куры? — машинально отозвался Лён, раздумывая, как лучше присту-пить к разговору.

Старуха молча отвела глаза.

— А вон куры! — показала мнимая Лушка.

В палисаднике, заросшем лопухами и крапивой, в самом деле копошились ку-ры. Настоящие, живые куры, без всяких признаков прозрачности.

— Бабка Евдокия обещала, что козу нам приведёт. — охотно делилась сведения-ми Антонина.

Она как будто бы забыла, что совсем недавно под видом молока разливала по чашкам колодезную воду. Лён уже догадывался, что у наведённых на людей моро-ков своеобразная логика. Они не задумываются над очевидными вещами, не зада-ют лишних вопросов, легко объясняют самыми невероятными причинами самые неудобные вопросы. Так и должно быть, ведь они не люди, а фантомы. У них лишь подобие человеческих реакций и кое-какие сведения из прошлого. Они бор-мочут про колхоз, но ни один из них не спешит утром в сторону Матрёшина. А на съёмочной площадке они даже немного приходят в себя, что позволяет Кондакову снимать свой фильм. Непонятно также, что думает об этом всём сам режиссёр. Является ли он марионеткой? Сложно сказать, потому что он и его группа давно уже не заглядывали на огонёк. Мало того, они теперь даже жили у Леха.