Марина Казанцева - Нора под миром

• Название: Нора под миром
• Автор: Марина Казанцева
• Жанр: Фэнтези

События третьей книги цикла "Планета Эльфов" происходят в начале лета, в сельской глуши. В той же деревне, среди провинциального колорита, начинаются съемки деревенского хоррора по сценарию, экспромтом изложенному бывшей учительницей ГГ в конце первой книги. И все события таинственным образом потекли именно по этой схеме — болотная ведьма затеяла своё кино, участниками которого стали жители затерянных Блошек и съемочная группа из Москвы.

---

К вечеру притащилась усталая и больная от споров с режиссёром Антонина. Того не устраивала мистическая сельская страшилка. Ему непременно загорелось сделать из фильма нечто демоническое, этакий деревенский конец света!

Вчерашняя история с Динарой перепугала всех. Только Кондаков был убеж-дён, что всё закончится нормально. Так оно и вышло. Энергии его не было преде-ла, он заражал своим энтузиазмом всю группу. Осветители преклонялись перед ним. Ассистенты падали ниц. Борис был его пророком. Димка на обоих молился, как на иконы, и ходил за режиссёром, записывая изречения. Кондаков более не являлся к обеду. В перерывах между съёмками он бежал в монтажку, где они с Борисом вместе прогоняли материал, поедая быстрорастворимую лапшу. По нему ходили муравьи.

— Виктор Палыч, от вас воняет! — страдальчески сказала ему Виолетта Егоров-на.

Тот удивился, сунул руку в карман безрукавки и вытащил полуразложив-шийся палец.

— Ого! Это же подарок от Графини! — воскликнул он со смехом. — Вот здорово — используем в эпизоде с кошельком!

Костюмерша поспешно убежала.

* * *

Марианна шла в свою «Газель». Съёмки длились целый день. Кондаков уго-монился лишь тогда, когда увидел, что у главной героини вытянулось от усталос-ти лицо, а глаза стали, как две пробки. Снимали эпизоды у Леха, то есть, по сце-нарию — в доме фермера Сергея. Сначала сон Анастасии, про то, как к ней лезет и душит её соперница, фермерская жена. Для Марианны особо работы не было, она только и делала, что валялась на кровати и вопила якобы от ужаса, как будто к ней приближалась смерть. На неё наезжали с камерой, она пищала в объектив.

Снимали с разных ракурсов. Она не слишком понимала, что именно происхо-дит. Ей давали отдохнуть и брались за Динару. Всё происходило в полутьме и от-того было особенно утомительным. Но не в этом дело. Совсем не в этом. А как раз в том, что Динара всё-таки была действительно актрисой. И мастерство её было необыкновенным. Вот теперь Марианна вдруг почувствовала, что такое съёмки фильма и от чего и режиссёр и операторы, и все мало-мальски занятые в деле лю-ди нередко приходят в исступление. И она невольно прониклась к Кондакову уважением. Нет, всё-таки это великое умение: всех собрать, всех заставить вер-теться, всех подчинить себе.

В последних дублях Марианна и Динара были в кадре вместе. Всё по сцена-рию: главной героине снится, что фермерша пришла домой и лезет душить её. Вся сцена должна выглядеть кошмаром. Этот кошмар должен повториться несколько раз. Анастасия выплывает из сна и снова видит Машу, как та лезет к ней с оска-ленными зубами и скрюченными пальцами. Главная героиня ныряет из ужаса в ужас и не может понять, где сон, а где явь.

Вот тут-то Марианна и оказалась не готова к тому, что ей придётся испытать. Она легла в кровати, среди сбитых покрывал и приготовилась вытаращить глаза при виде фермерши. И вот из-за софитов выкралась Дина Пономаренко. Лицо актрисы мертвенно-бледное от грима, но Марианна как глянула в её глаза, так и обомлела. В них горела такая неподдельная, жгучая ненависть! Все её движения наполнены огромной силой, как будто ей ничего не стоит взять двумя руками шею Марианны и разорвать, как нитку! Динара сделала последний шаг к кровати. Про-тянула руку и ногти на этих пальцах были чёрными! Не помня себя, Марианна стала отползать к другому краю.

— Стоп! — крикнул Кондаков.

Динара моментально выпрямилась и взгляд её потух, как выключенный со-фит. Она вернулась на прежнее место.

— Повторим это ещё раз и проследите, чтобы Марианна не выпадала из кадра. Пусть ползёт по кровати, как сейчас.

Вот это и страшно. Она ведь не играла, она и в самом деле перепугалась.

В лицо Динаре не попадал свет. Её снимали со спины, как она надвигается на Анастасию. А вот испуганное лицо главной героини должно быть в кадре. Мари-анна оказалась не готова к тому, что увидала.

Скрытое от камер лицо Динары дико исказилось. Глаза полыхнули, как угли. И приподнявшаяся губа открыла острые клыки!

Дрожь, как судорога, прошла по телу Марианны. Она хотела крикнуть — не сумела. Она не помнила, что делала. Как закончился эпизод — тоже вылетело из памяти. Очнулась лишь когда вспыхнул свет и все стали что-то восклицать. Её даже похлопали по спине, вроде как хвалили. За что? Она ведь ничего не сделала. И вот тогда-то она и поняла, что такое подлинный талант! И что такое тут она, Марианна, со своими жалкими претензиями, обидами и мелкой мстительностью.

Кому мстить? Динаре?! Боже, да за что?! За то, что она с таким голодным пылом рвётся к съёмкам?! За то, что презирает и совершенно справедливо пре-зирает дуру Марианну?! За свой безмерный труд они получают сущие гроши! Вся их работа — это жертва на алтаре искусства!

Талант Пономаренко был так велик, так силён и ярок, что зажигал всё вокруг, в том числе и Марианну. Что же там творится у киношников у этих, что такой ве-ликий дар они задвигают на третьи роли?! Неужели потому, что всякие там папи-ки подсовывают вместе со спонсорскими средствами своих гладких тёлок?!

И вот теперь она шла к себе. Никто не пошёл проводить её. У машины едва виднелась тёмная фигура. Неужели Карсавин?! Очень кстати, сейчас хотелось бы с кем-нибудь поговорить.

Фигура поднялась и выплыла под свет луны. И лишь тогда Марианна с до-садой поняла, что это не актёр. Это та старуха, которая подменяет заболевшую актрису. С этой бабкой у Марианны связано неприятное воспоминание. Та своими причитаниями в бане чуть не свела её с ума. Такое привиделось!

— Что ты, голубка, больно уж бледна сегодня. — ласково заговорила бабка. Ма-рианна вздрогнула. Вот тогда, в бане, с таких же ласковых слов и начались галлю-цинации.

— Нормально всё. Устала просто. — буркнула Марианна.

— А что же к людям не идёшь? Вон, у Семёновых-то как смеются! Хорошая семья, детишки ровно огурцы на грядке!

— А мне-то что? Меня никто не звал.

— А ты не будь такой гордячкой. Здесь, вишь, деревня. Обычаи простые. — вкрадчиво сказала бабка. И от этого голоса у Марианны выпал из виска горячий гвоздь. Сразу полегчало и появился интерес.

— Век что ли будешь мыкаться царевной-несмеяной? Пришла бы, принесла конфет к столу. Глядишь, к тебе и подобреют.

— У меня нет конфет, только фитнес-хлопья. — с печалью отвечала Марианна.

— Чудные люди. Чего творят с собой! На вот. Отнеси девчонке ихней, Кате-рине. Да не говори, что от меня. На что им стара бабка! Сделай хоть чего-нибудь хорошее другим.

Ей было только что так тошно, что страшно оставаться в одиночестве в этой железной коробке, набитой, как беличье дупло, припасами, косметикой и всяким барахлом. И в самом деле захотелось к людям. Чего она так шарахается от них? Нормальные люди. И батя у них нормальный. Ей бы такого! Ну и что, что мент! Он же Марианночку не заметал с Тверской, в обезьяннике не парил, слов плохих не говорил.

* * *

— Можно к вам? — с несмелой улыбкой возникла на веранде Марианна.

Это была такая картина! В центре, под старым абажуром с допотопной бахро-мой, томительно вздыхал паром самовар, увешанный гирляндами румяных сушек. А на весёленькой клеёнке разнокалиберные чашки. Под тёплым светом абажура лица всех казались розово-оранжевыми, глаза блестели.

— Давай к нам, Марианна! — позвала её эта рыженькая Зоя, наверно, мать тех двух подростков, потому что маленькая приехала со сценаристом.

— Давно бы так. — радушно сказал Семёнов.

ГЛАВА 24. Начало превращений

Наташа проснулась оттого, что её тормошила Катька.

— Что, опять играть? — сонно ужаснулась Платонова. — Дай хоть немного по-валяться.

Она перевернулась и попыталась спрятать голову под подушкой. Но неуго-монная девица взобралась на койку и уселась на Платоновой верхом.

— Наташ, ты будешь лошадь, ржи давай!

Та попыталась ржать, но спросонья получалось как-то слабо.

— Хор-рошая лошадка! — похвалила её Катька. — Вот тебе конфеты.

Полусонная лошадь жевала шоколадные конфеты, надеясь втайне, что на этом скачки прекратятся. Атаманша тоже закусывала сладким, не забывая при этом елозить на лошади, шмыгать носом и басом напевать песенку:

У фонтана, где растёт каштан,

Смуглолицый крепкий мальчуган

Перед девочкой стоит,

Ей, смущаясь, говорит:

Слушай, Катя, вырасту большой,

Будешь, Катя, ты моей женой!

Буду, Катя, я тебя любить,

Шикалатки каждый день дарить!

На кухне погромыхивала посуда — видно, Зоя с утра пораньше взялась за обе-щанные вчера пироги.

— Мам! — раздался детский голос. — Мы пойдём с девочкой поиграем за баней?

— Идите поиграйте. — разрешил женский голос.

— Я пойду гулять! — крикнула в ухо Наташе Катька и слетела с неё. Два голоса зазвенели в коридоре.