Вильям Козлов - Волосы Вероники

• Название: Волосы Вероники
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-265-00261-8

Роман ленинградского прозаика Вильяма Козлова — разноплановое произведение о любви и дружбе, о духовном мире человека, о его поиске истинного места в жизни, о призвании и романтике труда. Основное внимание в романе уделено становлению главного героя как личности. Вокруг него переплетаются непростые судьбы людей разных поколений.

---

Грымзина говорила, что они замечательно живут, толстячок просто носит свою ненаглядную Ингулю на руках. Представить это было бы довольно трудно… Муж Инги Владимировны, Губанов, работал собкором по Ленинграду какого-то отраслевого журнала.

Для приличия мои сотрудники поинтересовались: хорошо ли я отдохнул в Крыму? Так загорел! Наверное сейчас на море — благодать? Каково же было их удивление, когда я сказал, что провел отпуск в глухой деревеньке в Валдайском районе.

— Теперь стало модно ездить в деревни, на озера, — заметила Альбина Аркадьевна Уткина. — Мои друзья-журналисты тоже на месяц укатили на двух машинах в Прибалтику. На какое-то тихое озеро, где можно рыбу половить. И где людей поменьше.

— Что же ты с ними не поехала? — метнула на нее насмешливый взгляд Инга Владимировна. — Ты ведь у нас женщина свободная.

— Я люблю Черное море, — сказала Уткина.

— На путевку не рассчитывай, — заявила Грымзина. — Надо было раньше подавать заявление — все уже распределено на этот год.

— Мои друзья-артисты пригласили меня на сентябрь в Пицунду, — очаровательно улыбаясь, ответила Альбина Аркадьевна. — Они там снимают какой-то многосерийный фильм, ну и уговорили меня сняться в небольшой роли.

— Ты еще и артистка? — вытаращилась на нее Грымзина.

— Они меня целый месяц уговаривали, — скромно проговорила Уткина. — Привязались, какой-то ужас! Говорят, я именно тот самый типаж, который они днем с огнем по всему Ленинграду искали.

— Типаж! — усмехнулась Губанова.

— Я всю жизнь мечтала сняться в кино, — заметила до сего времени молчавшая Татьяна Леонидовна Соболева.

— Еще двоих родишь, и снимут, — коротко хохотнула Грымзина. — Как мать-героиню!

— Я завидую, что у тебя четверо детей, — вздохнула Уткина.

— Кто тебе мешал? — покосилась на нее Евгения Валентиновна. — Дело немудреное.

У Грымзиной единственный сын уже женился и живет в Мурманске. У Губановых, по-моему, одна дочь, а Альбина Аркадьевна — бездетная. Почему у людей нет детей, спрашивать нетактично: мало ли почему не бывает детей? Многие и рады бы завести, но не получается, есть разные причины, которых касаться не стоит. А Грымзина, видно, по роду своей общественной работы привыкла бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь. Я видел, как прошла тень по симпатичному лицу Уткиной. Когда мои сотрудницы при мне заводят свои женские разговоры, мне бывает неловко, такое впечатление, что они меня и за мужчину не считают.

— Я очень хотела ребенка, но…

— Муж был против? — уставилась на нее настырная Грымзина.

— При чем тут муж! — с досадой вырвалось у Альбины Аркадьевны.

Обычно она никогда не срывалась, но Коняга способна и камень вывести из себя.

— Спасибо за угощение, — поблагодарил я, намереваясь покинуть мое женское общество, но Грымзина не позволила уйти.

— Появилась новая кандидатура, — доверительно сообщила она. — Я в райкоме узнала. — И умолкла, чтобы слушатели переварили, на ее взгляд, ошеломляющую новость.

— Неужели Степанов? — уставилась на нее Губанова.

— Степанов давно отпал, — сказала Евгения Валентиновна.

Кто такой Степанов, я не имел ни малейшего представления. За месяц отпуска тут, гляжу, многое произошло!

— Лободин? — заинтересованно спросила Альбина Аркадьевна. Уж она-то всегда была так далека от всех институтских интриг!

— Лободин в райкоме не прошел, — отрезала Грымзина. — С нашей помощью. Тоже мне директор! Он в Политехническом еле-еле с кафедрой справляется, а его хотели к нам.

— Кто же тогда? — все взоры обратились к Коняге. Лишь Татьяна Леонидовна пила кофе и задумчиво смотрела в окно. Ее не занимали эти разговоры.

— Пилипенко! — изрекла Евгения Валентиновна. — Из Москвы.

— Я про такого и не слышала, — заметила Альбина Аркадьевна. — Он симпатичный?

Грымзина метнула на нее презрительный взгляд, мол, голодной куме одно на уме, а вслух произнесла:

— Говорят, крупный ученый, с этой кандидатурой нам будет трудно бороться…

— А зачем бороться? — вмешался я. — Крупный, говорите, ученый, ему и карты в руки.

— А как же Артур Германович? — удивленно взгля нула на меня Грымзина. — Мы его хотим.

— Точнее, он этого хочет, — усмехнулся я.

— Одна надежда, что Пилипенко не пожелает уезжать из Москвы, — не обратив внимания на мои слова, продолжала Евгения Валентиновна. — Он в нашем центральном НИИ работает замом.

— Надо будет прочитать про него в энциклопедии, — сказала Альбина Аркадьевна. — Там, наверное, и портрет есть.

— Мы уже многого добились, — говорила Грымзина. — Райком полностью поддерживает кандидатуру Артура Германовича, не возражают против него и в обкоме. Против наше министерство и Академия наук.

— Не так уж мало! — ввернул я.

Волей-неволей, а я тоже понемногу втягивался в эту возню с назначением директора института. Странно, что до сих пор не принято никакого решения. Стоит прийти в институт новому директору, и разом прекратятся все пустые разговоры, а через несколько месяцев наверняка сложится такое впечатление, будто новый руководитель и родился в нашем институте, никому и в голову не придет усомниться в его компетентности и достоинствах.

— Сколько мы уже без директора? — сказала Альбина Аркадьевна. — И ничего, работаем.

— Вы заходили к Артуру Германовичу? — спросила Евгения Валентиновна.

Я еще ни к кому не заходил, даже не успел Великанова повидать, он вчера только вернулся из командировки.

— Обязательно зайдите, — со значением произнесла Грымзина. — Он несколько раз спрашивал про вас.

— Хочет предложить мне командировку в Штаты? — усмехнулся я.

— Об этом он мне не докладывал, — отпарировала Евгения Валентиновна.

— А мне и предложили бы поездку в Америку, я отказалась бы, — сказала Соболева. — Очевидцы рассказывают, в сумерки в большом городе опасно выйти из дома. Убийства, насилия, грабеж! Моего знакомого в Чикаго среди бела дня ограбили.

— Подумаешь, простые смертные! — усмехнулась Губанова. — Там в президентов и разных знаменитостей стреляют, как в куропаток. Чтобы прославиться, наподобие Герострата.

— Про Герострата мы как-нибудь слышали, — заметила Грымзина. — И вообще, при чем тут мифология?

— Жуткая страна, — вздохнула Соболева.

— Я с удовольствием съездила бы туда, — вмешалась Альбина Аркадьевна. — Одно дело читать про Америку, другое — все посмотреть своими глазами.

— А какие там мужчины! — усмехнулась Грымзина. — И желтые, и черные, и даже красные. Про белых я молчу.

— Красные? — наморщила лоб Соболева.

— Я имею в виду индейцев, — снисходительно пояснила Евгения Валентиновна.

— Они ведь живут в резервациях, — возразила Альбина Аркадьевна. — И каждый год в защиту своих прав совершают марш протеста в Вашингтон. Ставят свои вигвамы прямо напротив Белого дома. И вождь в кожаных штанах и орлиных перьях на голове зачитывает петицию.

— Откуда они орлиные перья берут? — заметила Соболева. — Орлов-то почти не осталось.

— Индейцев еще меньше, — сказал я.

— Когда-нибудь они снимут скальп у очередного президента, — мрачно предсказала Губанова.

— В штате Флорида есть знаменитый дельфинарий, — мечтательно проговорила Уткина. — Я очень люблю дельфинов. Там держат и касаток. Огромные киты выпрыгивают из воды…

— На потеху людям, — ввернула Грымзина. — За чем ехать в Америку? У нас в Абхазии на Черном море тоже есть дельфинарий. И дельфины прыгают сквозь горящие обручи. Цирк на воде.

— Думаю, что кроме китов и… — Уткина бросила насмешливый взгляд на Грымзину, — …разноцветных мужчин, в Америке найдется еще на что посмотреть.

— А какую тебе роль предложили? — задумчиво посмотрела на Уткину Соболева.

— Птичницы Анастасии…

— Я думала, принцессы, — усмехнулась Коняга.

— Современные птичницы, доярки, телятницы и есть принцессы… — нашлась Альбина Аркадьевна.

Когда мои женщины разговорятся, их не остановить. Я вышел из комнаты и в коридоре увидел Скобцова.

— На ловца и зверь бежит! — приветливо улыбаясь, он протянул мне руку.

Мы прошли мимо пустующего кабинета покойного Горбунова, исполняющая обязанности директора института Ольга Вадимовна Гоголева не пожелала его занять. Кабинет Скобцова помещался в противоположном конце коридора. Артур Германович положил руку мне на плечо, так мы и шли по длинному коридору. Как два близких друга. Полагаю, что заместителю директора было не совсем удобно идти: я был на голову выше его. Серый в полоску костюм сидел на нем как влитый, в тон рубашка и галстук, густые седые волосы зачесаны назад, загорелое лицо до синевы выбрито.

— Как отдохнули? — спросил Артур Германович. — Хорошо сейчас на Черном море?