Максим Далин - Абсолютные неприятности

• Название: Абсолютные неприятности
• Автор: Максим Далин
• Жанр: Юмористическая фантастика

Первая история из цикла "Записки Проныры". Антиксенофобские байки о космических пиратах, пародирующие разные жанры фантастики и фэнтези. Данная конкретная — "фэнтези-квест"

---

Я с ней потом долго препирался, чтобы она разрешила мне себя проводить.

На мой взгляд, в этом для нас обоих был резон: я вместе с ней, раз уж она знает дорогу, попаду без хлопот в нужное место, а она заимеет хорошо вооружённого спутника, не обременённого предрассудками. Но это на мой взгляд — на дилетантский. У Ады были другие резоны. Она вбила себе в голову, что я рвусь её защищать — ну странствующий рыцарь и прекрасная дама! Она себе льстила. Ей даже, по-моему, казалось, что я — абсолютный такой болван — влюбился в неё с первого взгляда. Подобные вещи она считала жутко унизительными, они не подходили ей ни с какой стороны. Мне всё время давали понять, что я не на ту напал, что всякие сексуальные подходцы её оскорбляют, а защищать её я не имею никакого морального права. Она, мол, такой же рыцарь, как и я, только лучше.

Еле-еле убедил.

Поклялся страшной клятвой руку и сердце не предлагать и вообще — не приставать с гнусностями, а в бою не мешать, не лезть, пока не попросят. Одним словом, вести себя прилично.

Потом мы ехали по степи, она верхом, я — на авиетке над самой землёй, с лошадиной скоростью. Молчали. Не было у нас общих тем для разговора. Она, по всему видать, обдумывала план боевых действий, а я вспоминал девочек из Поющего Леса — и аж слёзы на глаза наворачивались.

Так, помаленьку, мы и продвигались весь день. Только раз притормозили перекусить. У Ады были сухари, но я ей дал попробовать кое-какой консерв, и ужасно ей понравилось, особенно шоколад.

— Это что, — спрашивает, — еда колдунов?

— Угу, — говорю. — Трофеи.

Долго ли, коротко ли, как в сказках говорится, мы так ехали, но в конце концов, как и полагается, наступил вечер. На Мангре сутки малость длиннее мейнских.

Закат тут классно оборудуют: цветов на небе появилась целая куча, все разные и симпатично смешаны. А облака снизу как прожектором подсвечены — дорогая декорация. Весь горизонт просматривается, простор, красотища — аж сердце щемит. А Ада говорит:

— Как бы завтра дождя не было.

Уже совсем стемнело и вызвездило, когда подъехали мы с ней к странному месту. Из степи скала торчит, как клык. В скале дыра, вроде пещеры. Около пещеры — следы кострищ и палки в землю вбиты, я так понял, чтобы лошадей привязывать.

— Это у вас постоялый двор? — спрашиваю.

Смеётся.

— Вроде.

Поставил я авиетку рядом с входом в эту пещеру, и пока Ада лошадей привязывала, внутрь заглянул. Ну что сказать? Опять же выгоревшее место посередине, а вокруг охапки сена лежат — кто-то спал и оставил. Номер люкс.

Нет уж, думаю, увольте, я тут спать не буду, лучше застрелиться. Во-первых, наверняка собачий холод, а я люблю тепло. Во-вторых, спал тут чёрт знает кто, и потом — букашки всякие ползают, микробы… Ну их! Поэтому я в авиетке сиденья раскинул и устроил себе спальню по своему избалованному вкусу. А перед тем, как лечь, зашёл к Аде в гости. Из пещеры воняло со страшной силой — это она там себе ужин готовила.

У неё там с собой оказался серьёзный припас: в сумке, что к седлу приторочена, пара ободранных ног какой-то мерзкой… в смысле, местной зверюги, уже, понятно, давно дохлой. И Ада, признанный кулинарный гений, господин шеф-повар, подпаливала эту гадость на костре, отчего распространялся по всей округе жуткий букет тухлятины и горелого. А от меня этикет и святые традиции требовали посидеть рядом и понюхать.

Я очень старался сделать вежливую мину. Но Ада, женщина умная, сообразила, что её стряпня меня не вдохновляет. Это её задело.

— Ты что ж, — говорит, — вообще мяса не ешь?

— Да как тебе сказать, — говорю. — Вообще-то ем, но сейчас настроение не то совсем… Хочешь орешков в сахаре?

— Да ну, — говорит. — Вкусно, конечно, но разве это еда для воина?

— Подумаешь, — говорю. — Не хочешь козявку — ходи голодная.

И вот сидим мы и мирно ужинаем — и вдруг в авиетке как взвоет сирена!

Угоняют!

Я пулей из пещеры вылетел. Никого. Темно, степь, одна луна взошла целиком, от другой — толстый серпик, третья из-за горизонта горбиком высовывается. Абсолютно никаких признаков жизни вокруг.

Я сирену вырубил. Чего это, думаю, с ней приключилось, ведь всегда всё проверяю перед стартом с Мейны, и потом — безотказная же противоугонка! Дивно всегда работала! Дурь какая-то…

Повернулся к Аде — выскочила Ада из пещеры с мечом наперевес, стопроцентная боевая готовность.

— Силы небесные, — говорит. — Это что было?

— А ляд его знает! — говорю. — Намудрил тут чего-то этот колдун, понимаешь… Ну ничего страшного, ты иди спать, а я уж побуду здесь. Заодно лошадей посторожу, а завтра с утра разберёмся, что это она запиликала.

Ада посмотрела на меня подозрительно, но ушла. Я чуть было ей не предложил спать со мной, где теплей и удобней, но вовремя вспомнил, с кем дело имею. Прикусил язык, пока не сорвалось.

И Ада, значит ушла, а я «фонарь» опустил, запер и лёг спать.

Это, я вам скажу, ночка была! Врагу не пожелаешь.

Сначала мне снилась всякая тупая муть. Будто ко мне Виви пристаёт, лезет целоваться, а сам приговаривает: " Ты, Снайк, имей в виду — среди Жриц Третьей Луны мужчин быть не может". Потом — будто налетели на «фонарь» какие-то поганые птички, и давай долбить его носиками, всё громче и громче.

В конце концов совсем уж нагло забарабанили. Я проснулся. Гляжу, за стеклом — незнакомая рожа и смотрит на меня с живым любопытством. А все три луны уже в зените, не так уж темнее, чем днём, и видно во всех деталях.

Стоит рядом с авиеткой, расплющивши об стекло носопыру, ветхий такой дедок: Виви, по моим прикидкам, ему бы во внуки сгодился. Седенький — там, где не лысо. Горбатенький, кукишного ростика. Мордочка сморщенная, как у обезьянки какой-нибудь, вся в бороде и в усах. И совершенно непонятно, как он тут оказался — ни лошади, ни какого-нибудь иного транспорта поблизости нету.

Я авиетку отпер. Он сразу жутко засуетился, закланялся такими, знаете, мелкими поклончиками, захихикал — и говорит:

— Прости, что разбудил тебя, добрый человек.

— Ничего-ничего, — бормочу, а сам соображаю, что он на йтэн сходу заговорил. — Чего тебе надобно, старче?

— Ах, — говорит, — какой у тебя летающий конь! — а сам обшивку авиетки оглаживает ладошкой. — Слушай, добрый человек, давай меняться, а? Что хочешь, проси — всё будет.

— Слушай, — говорю, — отец, ты что, объелся? Не могу я с тобой меняться, засохни, — и хочу «фонарь» закрыть. А он в пазы грабки суёт.

— Ну погоди, — говорит, — погоди, герой! Ты послушай: хочешь дезинтегратор? Дезинтегратор дам. Даже два. Или вот. Хочешь лучше женщину? Звездоликую, даже летающую? Где ты ещё возьмёшь летающую женщину, подумай!

— Дедуля, — говорю, — убери ручки, так и прищемить недолго. У меня дома этих дезинтеграторов — до фига, я, куда их девать, уже придумать не могу. И потом, у меня жён — человек двадцать, все звездоликие и половина — летающие. От детей уже проходу нет. Так что иди, отец, своей дорогой, ладушки?

— Ну и дурак, — говорит. И поплёлся потихоньку прочь.

Ёлы-палы, думаю, сон в руку. Посмотрел на часы: перевалило за второй пополуночи по местному. Ну куда деда понесло в такую пору?

— Эй, — кричу, — отец, ты бы тормознул!

И тут понимаю, что моего торговца женщинами уже и след простыл. И это меня так прибило, что я выбрался из авиетки.

Оглядываюсь кругом. Глухая ночь, сверчки цырликают, степь вокруг разлилась травяным морем, всё гладко, как облизано. Светло от лун — ни дать, ни взять, стол в операционной. И нигде ни души, что показательно.

Не иначе как на реактивной тяге старичок. Ну шустренький такой попался…

Может, думаю, в пещеру забрёл? До греха недалеко — Ада такая моралистка, что и преклонный возраст не поможет.

Заглянул в пещеру. В костре угли тлеют, Ада спит, как невинный младенец, только посвистывает. И тут меня что-то толкнуло — такое, знаете, шестое чувство охотника с большой дороги — опасно!

Я до авиетки добрался в один скачок. Гляжу… слов нет!

На пассажирском месте рядом с моим креслом девочка сидит. Очень красивая, вне всякой критики, и абсолютно голая. Причём вид у неё такой, будто я к ней в гости зашёл, а она меня ждала годами!

— Так, — говорю. — Доброй ночи.

Как она расцвела и запахла! Совершенно буквально запахла, чтоб мне лопнуть! Розами!

— Приветствую тебя, — декламирует нараспев своей флейточкой, — великий сын неба и мой повелитель!

Может, мне эта хреновина снится, думаю…

— Это ты, — говорю, — звездоликая, да?

— Да, — мурлычет. И потягивается всеми своими прелестями, неземными и сверхъестественными. Дайте скорее верёвку — удавиться…

— Очень хорошо, — говорю. — А летать ты умеешь?

— А как же! — выпевает. — Обязательно!

И как сидела в кресле, так и всплывает в воздух, как я в лесу видел. И я её вынужденно созерцаю в самом том ещё ракурсе. Но беру себя в руки и прыгаю в авиетку на пилотское место.