Александр Керенский - Моя жизнь в подполье

• Название: Моя жизнь в подполье
• Автор: Александр Керенский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Глава из книги "Россия и поворотный пункт истории", в которой описаны обстоятельства нелегального пребывания бывшего премьера Временного правительства в Советской России и его побега на Запад в июне 1918 года.

---

Александр Керенский МОЯ ЖИЗНЬ В ПОДПОЛЬЕ

Предисловие

Что ни говорите, а главная черта бурлящего нашего времени – необычайная его вместимость. Оно готово вобрать в свою память все, что было на пути нашей истории. Это и неудивительно: мы так стремительно ринулись вперед, что волей-неволей приходится на бегу оглядываться назад и с удивлением убеждаться, что одно уже случалось, о другом нас история уже предупреждала. Тан, сама собой, а не кем-либо санкционированная, возникла «теория белых пятен», которых на наш век придется еще с лихвой.

Похоже, будто достался нам сегодня старый сундук с побитыми, поцарапанными, но все же уцелевшими негативами, с которых должны мы теперь, движимые отнюдь не праздным любопытством, сделать позитивный отпечаток. И, делая это, видим, как в гуще событий прошлого появляются и фигуры этого самого прошлого, еще вчера списанные в архив – списанные, однако, не историей (история ничего и никого не списывает, а только расставляет по местам!), но ее цензорами и доброхотными «исправителями». Они-то и делали из либералов злодеев, а из людей, которые хотели не совсем того, к чему мы пришли, – клоунов и паяцев, которые убегали от суда народа не иначе как переодевшись «в бабье». Дело и время зашли здесь так далеко, что судить сегодня об этих людях, пользуясь только поздней критикой, а не первоисточниками, довольно трудно. Теперь же выясняется, что именно они, эти люди, и оставили первоисточники – книги, своевременно до нас не дошедшие.

Так, в 1965 году вышла в Нью-Йорке – по-английски – книга «Россия и поворотный пункт истории». Разумеется, сначала следовало бы напечатать ее по-русски, тем более что и написана она русским языком и тем более что автор ее не кто иной, как Александр Федорович Керенский – фигура в русской истории, хотим мы того или не хотим, куда как примечательная, а до некоторой степени даже узловая.

Конечно, такие факты, как тот, например, что Керенский учился в той же Симбирской гимназии, где и Ленин, и что юридический факультет тем и другим одинаково успешно окончен, не более чем истерические совпадения. Но действовали-то они в одну эпоху и на одном историческом этаже, а это уже существеннее, так что биографические черты из жизни будущего премьера России приобретают особый интерес.

Следует напомнить, что в 1912 году тридцатилетний адвокат и уже известный политический деятель избирается депутатом Четвертой Государственной думы, где сразу возглавляет оппозицию. Социал-революционер по убеждениям, Керенский намеревается даже вступить в боевую организацию и участвовать в готовившемся тогда покушении на Николая II. Но в дело вмешивается небезызвестный провокатор Азеф, эту организацию возглавлявший и решительно отказавшийся принять в нее нового члена на том основании, что у Керенского «нет никакого революционного опыта». Что касается опыта, сказать трудно, но, согласитесь, довольно странно выглядит после этого ярлык «пособника самодержавия», навешенный на Керенского впоследствии официальной историографией… Впрочем, подробная политическая биография Керенского – дело будущего, и во многом основываться она должна на книгах, им оставленных, в том числе и на той, главу из которой мы предлагаем читателям.

Нужно, однако, сказать, что из-за объема материала за бортом повествования пришлось оставить весьма интересные факты, – например, о Распутине, царице Александре Федоровне и Николае II, – факты, которые до сих пор не были известны. Но если они представляют собой до некоторой степени интимный и, так сказать, пикантный интерес, то факты, касающиеся современного автору исторического процесса, вызовут, несомненно, интерес общественный. Так, основываясь на документах, Керенский опровергает, кстати сказать, и на Западе распространенную легенду о том, что до октября семнадцатого года «только десять процентов населения России были грамотны». На самом деле средние и высшие учебные заведения России по социальному составу учащихся были самыми демократическими в мире, и если в 1906 году в стране было 76 тысяч школ с общим числом учащихся около четырех миллионов, то к 1915-му стало уже 122 тысячи школ и более чем восемь миллионов учащихся.

Не менее впечатляющими оказываются и другие сообщаемые автором и документально подтверждаемые факты: например, колоссальный рост кооперативного движения в России, которое к 1916 году насчитывало десять миллионов пятьсот тысяч членов; или то, например, что за пять лет – с 1900-го по 1905-й – промышленное производство России увеличилось белее чем на 50 процентов, а к 1913-му – на 290 процентов. Но это, как выразился один писатель, информация к размышлению, которое, возможно, и последует, когда книга будет издана.

Предлагаемая глава касается одного эпизода, где рассказывается о том, как в октябре семнадцатого, воспользовавшись своей популярностью, Керенский сумел уйти от охоты на него и почти полгода нелегально жил в России. Оценивать и трактовать написанное будет, конечно, читатель, но все же нелишним представляется сказать, что в предисловии к своей книге, сравнивая работу историка и мемуариста, Керенский подчеркивает, что тот и другой должны быть объективны только в отношении фактов, истолкование же их зависит от взглядов и симпатий автора. Пусть эта оговорка станет и предисловием к нашей публикации.

Алексей Каретников

31-го октября 1917 г. генерал Краснов послал казачью делегацию в Красное Село под Петроградом, чтобы они вступили там в переговоры о перемирии с большевиками. Ранним утром 1 ноября делегация казаков вернулась в сопровождении большевистской делегации, которую возглавлял матрос П.Дыбенко. (В 1937 г. Дыбенко был расстрелян одновременно с Тухачевским.) Переговоры казаков с большевиками происходили в нижнем этаже Гатчинского дворца в присутствии ген. Краснова и его начальника штаба полковника Попова.

Я ждал конца этих переговоров в моей квартире на верхнем этаже, как вдруг внезапно ко мне вошли несколько друзей, сообщивших тревожные вести: переговоры почти закончены, казаки согласились выдать меня Дыбенке в обмен на обещание выпустить казаков домой, на Дон, с лошадьми и оружием.

Гатчинский дворец был почти пуст. Оставалась только небольшая группа преданных людей, которые были посредниками и информировали меня о ходе переговоров. Мы знали о полной деморализации казаков и о тайной работе, происходившей вокруг нас. Но нам казалось невероятным, чтобы генерал Краснов или командиры казачьего корпуса унизились до простого предательства.

Около 11 час. утра ко мне пришел генерал Краснов. Если до сих пор у меня были основания подозревать его, то во время разговора с ним эти подозрения превратились в уверенность. Краснов старался уговорить меня поехать в Петроград для переговоров с Лениным. Он убеждал меня, что под охраной казаков я буду в полной безопасности. Он считал, что это единственный выход из создавшегося положения. Вспоминая теперь прошлое, я понимаю, как трудна была миссия генерала, который, конечно, по природе не был предателем. Около полудня мои «наблюдатели» пришли наверх и сообщили о конечных результатах переговоров. Было решено выдать меня Дыбенке, а казаков пропустить на Дон.

Шум и крики, доносившиеся снизу, усиливались. Я настаивал, чтобы все, кроме моего личного адъютанта Н В. Виннера, покинули дворец. Виннер и я решили живыми не сдаваться. Мы решили застрелиться в задних комнатах дворца, в то время как казаки и матросы искали бы нас в передних комнатах. Тогда – утром 14 ноября 1917 г. – это наше решение было вполне логичным и единственно правильным. Но вот, в то время как уходившие люди попрощались со мной, дверь отворилась и на пороге появились двое мужчин. Одного из них, в штатском, я знал раньше, другой был матрос, которого я никогда не видел. «Поторопитесь, – сказали они, – не дольше чем через полчаса разъяренная толпа будет штурмовать вашу квартиру. Снимайте свою походную форму – скорее!» Через несколько секунд я превратился в матроса довольно нелепого вида: рукава куртки были слишком коротки, а мои коричневые башмаки совсем не гармонировали с обмотками, матросская шапка была слишком мала и торчала на макушке. Маскировка заканчивалась выпуклыми автомобильными очками. Я обнял своего адъютанта, и он вышел через соседнюю комнату.

Гатчинский дворец был построен полубезумным императором Павлом I в виде средневекового замка и представлял собой род ловушки. Он был окружен рвами. Единственный выход был через подъемный мост. Одной надеждой на спасение было пройти через вооруженную толпу к автомобилю, который должен был нас ждать на переднем дворе. Матрос и я пошли к единственной лестнице в коридоре. Мы шли машинально, как бы не сознавая грозившей нам опасности. Наконец беспрепятственно мы дошли до переднего двора, но автомобиля там не было. В отчаянии мы повернули назад, не говоря друг другу ни слова. Мы выглядели, наверно, очень странно. Люди, толпившиеся у ворот, смотрели на нас с любопытством, но, к счастью, некоторые были на нашей стороне. Один из них подошел к нам и шепнул: «Не теряйте времени! Автомобиль ждет у Китайских ворот». Он предупредил нас вовремя, так как толпа уже двигалась в нашу сторону и мы начали испытывать сильное беспокойство. Но как раз в этот момент молодой офицер с перевязанной раной внезапно «лишился чувств», чем привлек к себе внимание толпы и вызвал смятение. Мы поспешили воспользоваться этим и выбежали со двора на улицу. Там мы пошли прямо к Китайским воротам, выходившим на дорогу к Луге. Здесь мы пошли медленно, громко разговаривая, чтобы не навлечь на себя подозрений.