Михаил Аникович - Повседневная жизнь охотников на мамонтов

• Название: Повседневная жизнь охотников на мамонтов
• Автор: Михаил Аникович
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02588-1

М. В. Аникович — археолог, доктор исторических наук, автор многочисленных статей и монографий по истории ранней поры верхнего палеолита — знакомит читателя с реалиями мира и духовными ценностями охотников на мамонтов. Речь идет об уникальной цивилизации, созданной жителями Русской равнины, обитавшими на этой территории с 23 по 14 тысячелетие до н. э.: о рождении и посвящении, неповторимом восприятии действительности, о пище и питье, охоте, одежде, семье и любви, колдунах и магии, устройстве власти, о войнах и смерти. С исчезновением мамонтов, вернее, их истреблением, с исторической сцены ушли и племена охотников, от цивилизации которых до наших дней дошли не только кости и камни, но также и произведения изобразительного искусства. Соединяя научный анализ с методом художественной реконструкции, автор позволяет читателю воочию увидеть и почувствовать всю неповторимость повседневной жизни наших предков.

---

Но знания, полученные из этнографии, должны сопоставляться и сравниваться с собственно археологическими данными. Например, зная образ жизни палеолитических охотников на мамонтов, довольно трудно представить, чтобы они переносили свою добычу с мест загонной охоты в поселок, не используя при этом никаких подручных средств. Ведь добычей им служило огромное количество мяса и тяжелые кости мамонтов. Скорее всего, этим людям уже были известны простейшие средства транспортировки, такие, как носилки и волокуша. Вполне вероятно, что в приледниковой области человек в это время изобретает лыжи и сани.

Что такое носилки, сани, лыжи, все знают очень хорошо. А вот что такое волокуша? Это довольно распространенная в разных первобытных культурах простейшая бесколесная повозка, предназначенная в основном для транспортировки груза. Она представляла собой два спаренных шеста, передние концы которых привязывались к собаке, лошади, быку или просто держались в руках, в то время как задние волочились по земле. На этих жердях закреплялся груз, а при необходимости могло быть устроено и сиденье для человека. Волокуши были особенно распространены в Северной Америке (колесного транспорта индейцы не знали совсем, как и люди эпохи палеолита). До появления там европейцев волокуши тянулись собаками, а позднее для этого стали использовать лошадей. Даже в России, вплоть до недавнего времени, волокуши на конной тяге применялись в крестьянском обиходе, особенно на сенокосе.

Однако походный строй в архаических обществах всегда оставался неизменным — при наличии простейших средств передвижения или совсем без них. Весь основной груз волокли и несли на себе женщины и дети — в окружении вооруженных мужчин, готовых дать отпор при любом неожиданном нападении.

...Солнце еще только-только поднималось, и над Большой водой не развеялся голубовато-серый туман, а люди Кано уже покинули свой обжитой мыс, уже похоронили свои очаги, — но жар их несли, хранили в специальных плошках, прикрытых от ветра и сырости. Всегда можно добыть огонь, — но валено сохранить его, пронести через многие и многие временные привалы до того места, где люди вновь обретут свой дом. Теперь община двигалась вдоль высокого берега, не спускаясь в речную долину. Вот уже и миновали Поляну празднеств. Солнце все выше, туман рассеивается... А по правую руку, в глубине лога — дымки. Те, что подальше вглубь, — община Нерта, а чуть впереди — Община Рама; детей Куницы...

Да, им, еще молодым, уходить легче. И все же... Тяжело идут жены, головы опустили, — словно груз на волокушах непосилен, словно оттягивает шею меховой мешок, в котором гулькает младенец. В голос не плачет никто, но то одна, то другая невольно всхлипывает; слезы катятся по щекам, и не смахнуть рукой, а о плечо, —разве оботрешь?.. Что ни говори, — а вся жизнь прошла здесь, и вся родня остается здесь... точнее, уже там, за спиной... Только одна дочь Серой Совы, живущая в общине Кано, покинула мужа ради своего Рода. Что ж, ей можно: два года бездетной оставалась/ Может, мужей и еще кто-то оставил бы (а иная, — так с радостью!), — но как оставить своих малышей, маленьких детей Мамонта?

Мужчины идут налегке. У них почти нет поклажи, только оружие да заплечные и поясные мешки с самым необходимым. То один, то другой подхватят мимоходом на плечо уставшую кроху (свой ли, чужой — разницы нет), — пока еще можно; еще утро, еще знакомые места. Но вскоре, — устраивайся к уставшей матери на волокушу, просись на руки к старшему брату или сестре, а лучше всего, — терпи, сколько можешь! У мужчин в походе задача одна: охранять! И сейчас нужно быть настороже, а дальше — тем более. В любой момент нужно быть готовым пустить оружие в ход, — против зверя, а то и против двуногих!

Им, мужчинам, тоже невесело; тоже родичи за спиной, а кое у кого из безбородых и другая причина для грусти. И все же они меньше сожалеют о прошлом. Они понимают: останься их община на прежнем месте из милости, — и жизнь стала бы невмоготу... Все равно пришлось бы уходить. Нет, что ни говори, их вождь, — настоящий, правильный вождь; он не смалодушничал в решающий час... — избрал свою тропу!..

И как бы ни саднило сердце от свершившейся разлуки, — новая тропа всегда притягательна для настоящего мужчины. Особенно, если ты молод и смел, если ты веришь: весен и зим впереди больше, намного больше, чем осталось за твоими плечами...

«Тягловой силой» в палеолите до приручения собаки, очевидно, служил сам человек. Я уже упоминал о том, что останки древнейших собак были обнаружены на поселениях охотников на мамонтов. Этих собак вполне могли использовать и как тягловую силу — почему бы и нет? Но никакими фактическими данными, подкрепляющими такое предположение, археологи не располагают: ведь от каких бы то ни было видов палеолитического транспорта, включая возможные остатки саней или нарт, не сохранилось ни кусочка.

Однако, если уж зашла речь о возможном использовании охотниками на мамонтов ездовых животных, нельзя не упомянуть о загадочных находках, сделанных в другой части Европы, на территории современной Франции. На некоторых гравированных и скульптурных изображениях лошадиных голов, принадлежащих мадленской культуре (возраст ее примерно 16—11 тысяч лет назад), есть детали, очень похожие на изображения уздечек. Один из первых исследователей палеолитического искусства и крупнейший его знаток французский ученый Эдуард Пьетт в конце XIX— начале XX века именно так и объяснял эти изображения. Ему возражали другие не менее крупные специалисты, Анри Брейль и Эмиль Картальяк. Однако вопрос этот нельзя считать окончательно решенным и безоговорочно отвергать возможность и того, что в некоторых высоко развитых культурах эпохи верхнего палеолита люди уже делали первые опыты приручения и использования животных — и не одних лишь собак.

Конечно, такие опыты, если они имели место, в эпоху верхнего палеолита были крайне редки и у современников тех же мадленцев должны были вызывать удивление, а то и ужас.

...Попрощавшись с очередными охотниками, долго объяснявшими и словами и жестами направление, пленник и его сопровождающие спустились в речную долину, блещущую в лучах утреннего солнца. Конвоиры о чем-то совещались, всматриваясь из-под ладоней в ослепительную даль. Невольно приглядываясь к окрестностям вместе с ними ,Аймик не замечал ничего особенного. Синий лес далеко на том берегу; у реки песчаная отмель. Поодаль стада... Олени? А здесь... Берег пологий, дальше обрывист. Местность, в общем, ровная, с перелесками, хотя в двух местах явно угадываются овраги... Вдали, на фоне темных деревьев, заметны дымки; очевидно, туда они сейчас и направятся... Тоже стадо, по не олени... Лошади... Надо же, как близко к тем дымкам!..

Он еще больше удивился, когда понял, что несколько животных отделились от стада и, поднимая пыль, скачут... прямо на них! Вот те на! Что же это за лошади такие в здешних краях?! Чем быстрее они приближались, тем больше Аймик отказывался верить собственным глазам... Лошади?!! Да это же...

ЭТО ЖЕ ЛЮДИ-ЛОШАДИ!

В голове была полная сумятица; он одновременно думал и о том, что все же попал в Край Сновидений, к предкам, и о том, что как же так, не может быть, разве мертвые едят и справляют нужду?.. И вместе с тем билась безумная, угасающая с каждым мигом надежда, что это так... только кажется, а сейчас он поймет, что видит обыкновенных лошадей...

И когда сомневаться уже было невозможно, когда стали различимы их бородатые, дикоглазые лица, а слух пронзило лошадиное ржание, — Аймик закричал сам и упал ничком наземь, изо всех сил зажмурив глаза, судорожно обхватив голову руками.

(Только не видеть! И не слышать!)

Но он слышал. Хохот. Оглушительный, пробивающийся сквозь ладони. Приведшие его в это страшное место смеются по-человечески, а те... они и ржут, как лошади!

Аймик чувствовал, как кто-то бесцеремонно трясет его за плечи; потом, невзирая на сопротивление, его поставили на ноги, отомкнули от лица руки... Он раскрыл глаза, потому что понял: сопротивляться бесполезно, все равно заставят! Он был готов ко всему, к любым превращениям! Мертвецы, духи и предки его до сих пор просто дурачили, и вот теперь...

...Ничего! Обычные человеческие лица; его спутники и новые, незнакомые; все шестеро помирают от смеха. А за ними... обычные конские морды, хотя и опутанные какими-то веревками...

Прошло время, прежде чем Аймик начал догадываться... прежде чем вспомнил: странные волки! Там, у детей Сизой Горлицы были странные волки, живущие вместе с людьми, слушающиеся людей, защищающие людей. Так !А здесь...