Тим Доннел - Подземелья Редборна

• Название: Подземелья Редборна
• Автор: Тим Доннел
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-7906-0066-2

Конан приезжает на турнир на севере Немедии и ввязывается в местные колдовские разборки.

---

— Ну, теперь его из кухни не скоро дождешься! Ладно, остальное я сам доскажу — старик не обидится!

Не забыл его молодой герцог, не забыл. Объявил, что берет его постоялый двор под свое особое покровительство, пожаловал Лису разрешение изобразить на вывеске герцогскую корону, погреба у него с тех пор ломятся от герцогского вина и дичи, а на кухне заправляет лучший ученик герцогского повара. Да и сам герцог иногда, по старой памяти, заглядывает сюда в драной шляпе, правда, за воротами его теперь ждет отряд стражников, но что делать — ему по-другому уже нельзя…

Они еще раз осушили кубки, и черноглазая Синта предложила им показать комнаты. Конан поднялся и пошел за ней, почувствовав острое желание растянуться на мягком ложе, а неугомонного Бёрри уже кто-то тащил в компанию, и он вытаскивал из-за плеча эрту.

Синта привела Конана в просторную чистую комнату с широким ложем, большим столом и парой резных стульев. На полу около ложа лежала хорошо выделанная медвежья шкура.

— Ты, красавица, принеси-ка сюда еще винца и скажи, чтоб тебя там скоро не ждали! Мы тут с тобой посидим, поболтаем о том о сем…

Девушка засмеялась, кивнула и побежала за вином. Конан не спеша снял плащ, пояс с мечом и кинжалами, сапоги. Ноги приятно щекотала густая медвежья шерсть.

А снизу, из зала, слышалось треньканье эрты и неожиданно сильный, густой баритон Рыжего Бёрри:

Добрым я не стану,
Это мне негоже.
Был отец разбойник —
Я разбойник тоже.
Добрым я не стану,
Не к лицу мне это.
Нет во взгляде темном
Ласкового света.
Есть лихое дело,
Есть рукам потеха…
При такой-то жизни
Доброта — помеха!

ГЛАВА 3

В этом году, как, впрочем, и всегда, летние дни накануне праздника Изобилия Митры стояли ясные и жаркие. Крестьяне радовались на редкость богатому урожаю, а горожане и ремесленники — обилию тепла и света.

Для Оргельда, молодого властителя Бергхейма, наступала самая любимая пора — приближался долгожданный праздник. В этот день нарядные горожане пестрой толпой высыпали на улицы Мэноры, собираясь на площади у храма. После торжественных обрядов и жертвоприношений сам герцог возлагал на алтарь Митры богатые дары, и тогда в городе начиналось веселье, длящееся до утра. А следующий день был днем начала Большого Турнира, любимого зрелища герцога Оргельда. К началу праздника в город стекались гости со всего герцогства, и даже из самого Бельверуса приезжали именитые рыцари, желая принять участие в знаменитом турнире. Наградой победителю служил меч с герцогским девизом, который давал право на получение особых милостей — титулов и поместий, а кроме того, великолепный конь из герцогских конюшен и полный боевой доспех из позолоченной стали удивительно тонкой работы.

Потом, после турнира, начинались бесчисленные балы, охоты, пиры и другие увеселения, которые, сменяя друг друга, продолжались, бывало, по две седьмицы.

Герцогиня Лавиния не меньше своего владетельного супруга любила эти турниры. Вид сражающихся рыцарей наполнял восторгом ее горячее сердце, и она часто сожалела, что не родилась мужчиной — так хотелось ей самой сесть на коня и принять участие в этой кровавой забаве! И нередко случалось, что победитель, помимо герцогской награды, получал и еще один драгоценный приз — от прекрасной Лавинии.

Молодая герцогиня была такой же отважной и страстной на ложе любви, как ее избранник на поле боя. И рыцари, удостоившиеся подобной награды, на следующий год снова рвались в бой, чтобы опять заслужить ее благосклонность.

Интересно, кто на этот раз добьется победы? Герцогиня тихо засмеялась, вспомнив юного Брайна, столь неукротимого в бою и так неискушенного в любви. Тогда они на несколько дней уединились в глубине леса, в одном из многочисленных охотничьих приютов, пока герцог и все его гости пропадали в диких чащах, загоняя оленей.

Стоя у открытого окна, глядя вдаль, на зеленые холмы и темные рощи, молодая герцогиня с радостью думала о предстоящем празднике и турнире. Легкий ветерок, нежно играя выбившейся из прически темной прядкой, ласкал стройную шею, румянил щеки, манил туда, на простор. Ей хотелось чувствовать себя беззаботной, как птица, но какая-то тревожная мысль время от времени заставляла хмуриться брови, а только что улыбавшиеся губы складывались в горькую гримасу.

Она отошла от окна, сразу забыв и о юном Брайне, и о турнире. Дамы, стоявшие поодаль, заметили перемену в настроении госпожи и, повинуясь небрежному взмаху руки, заспешили покинуть покои Лавинии.

В последнее время герцогиня часто их отсылала, оставаясь наедине со своими невеселыми думами. С раннего детства все в ее жизни складывалось как нельзя удачно, и, несомненно, самой большой удачей стал ее брак. Герцог и герцогиня, молодые и прекрасные, были для народа олицетворением идеальной властительной пары: герцогом Оргельдом восхищались, его уважали за твердое и мудрое правление, а ее, герцогиню Лавинию, боготворили за красоту и живой веселый нрав.

До сих пор они с герцогом прекрасно понимали друг друга, закрывая глаза на маленькие слабости, неизбежные в жизни двора, и находя поддержку друг у друга в трудных ситуациях. А теперь — теперь все стало шатко и неопределенно, она, кажется, теряла доверие супруга и сама попадала в неприятную зависимость… И если бы здесь была замешана женщина — это она хоть как-то могла бы понять! Но то, что происходило сейчас, было так необъяснимо, так непонятно, омрачая ее собственную жизнь и тая угрозу для герцога…

Лавиния, кусая губы и комкая кружевной платок, быстрыми шагами ходила по комнате, не находя себе места. От недавних приятных мыслей не осталось и следа. Наконец она села в кресло, привычным жестом расправив тяжелые складки роскошного платья, такого же синего, как ее глаза. Герцогиня попыталась успокоиться, отгоняя тревожные мысли, но они камнем давили на сердце, а ненависть накатывала багровой волной, путая мысли.

Лавиния порывисто вскочила с кресла и вышла через распахнутую дверь на широкую, увитую зеленью террасу. Прохладный ветер, невесть откуда взявшийся в этот жаркий день, охладил ее пылающее лицо. Она прошлась по террасе, невидящим взглядом скользнув по каменным чашам с растущими в них кустами пышных роз и подошла к балюстраде.

Перед ней расстилался прекрасный вид на окрестности Мэноры, вид, которым она ранее не уставала любоваться. Широкая долина, окаймленная у горизонта сине-зеленой полосой густого леса, с небольшими пологими холмами и редкими рощицами, огромное бездонное небо, всегда будившее в ней зависть к быстрокрылым птицам, узкая полоска реки, питавшей своей водой городской ров — все это сегодня исчезло, заслоненное тревогой и болью. Ах, Оргельд, Оргельд! Как он переменился в последнее время, как стал не похож на того прежнего, рассудительного и спокойного герцога! Сколько она его знала, Оргельд всегда тянулся к людям опытным и разумным, которые могли в сомнительных случаях поддержать его мудрым советом. Лучшим из них, бесспорно, был барон Дисс из Редборна. Ах, как жаль, что он умер год тому назад! Так загадочна была его смерть, а вскоре и странное исчезновение его жены и семерых взрослых сыновей! Весь двор, как встревоженный улей, гудел, потрясенный этими событиями, а герцога в это время больше интересовало совсем другое! Герцогиня еще тогда почувствовала, что здесь дело нечисто, но герцог как будто ослеп, оглох и ничего не хотел видеть и слышать.

Небывалое дело — они с герцогом даже начали ссориться из-за этого… И подумать только, что виной всему — лишь один человек. Всего один — но сколько зла он принес с собой! Да будь он проклят во веки веков!

Да, все меньше в последнее время остается вокруг герцога людей, на которых можно положиться. Они либо покидают Мэнору, удаляясь в свои поместья, либо таинственно исчезают. Взамен них появляются новые люди, и вот уже не за горами либо бунт, либо… Герцогиня прижала к пылающему лбу ледяные руки и опустилась на колени.

Митра, Митра, Отец всего живущего! Помоги дочери твоей! Помоги Оргельду и маленькому сыну его!

Она распласталась на ковре, и плечи ее вздрагивали от беззвучных рыданий. Но постепенно буря в душе ее затихла, герцогиня обессиленно приподнялась, села, и синие глаза, совершенно сухие, вдруг мрачно сверкнули. Раз она одна во дворце чует и видит надвигающуюся опасность, значит, именно ей и должно действовать!

Нужно только затаиться, выждать, а решение придет само собой! С ней не раз уже такое случалось, нужно только уметь видеть и слышать, видеть и слышать… А сейчас надо немного отвлечься… Боль словно железным обручем сжимала виски, давила на лоб, туманила глаза… Лавиния медленно поднялась с пола и стала вытаскивать из прически драгоценные гребни и заколки. Блестящие волосы тяжелыми каштановыми волнами упали ей на плечи, спустившись до пояса.