Ольга Онойко - Дикий Порт (Райские птицы)

• Название: Дикий Порт (Райские птицы)
• Автор: Ольга Онойко
• Издательство: ЛенИздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-289-02520-0

Спой мне, Райская птица! Спой, Белая птица, жизнь, спой удачу в бою, удачу в делах, удачу в любви! Спой, Чёрная птица, беду врагам! Спой, Райская птица, удачу всем нам.

Спой, если сумеешь, удачу себе…

---

Но цены не поднялись.

Продукция лабораторий Айлэнда была каплей в море нелегального пластика.

— Граждане Порта не могли действовать в обход лицензирования. Всё проверено не один раз, а я имею основания доверять моим службам.

— То есть, — продолжает мысль Ценкович, — под прикрытием «Шоган» действует кто-то ещё?

— Кто-то, не имеющий отношения к Порту.

Трапециевидная арка в конце аллеи отделана, точно кафелем, цельнолитыми золотыми плитами. Мелкие искры-блики, высеченные солнцем, дрожат над ними. Следуя плавным изгибам свода, узорной лентой тянутся письмена, предназначенные для любования, не для чтения. Под аркой раскинулась крупная мозаика, изображающая перспективу этой же аллеи так, как её видят анкайи.

…и всё же человеческий мир узнается — как квадрат в тессеракте.

У левой опоры арки стоит, скрестив на груди руки, Л’тхарна аи Р’харта.

Скользящий взгляд триумвира, брошенный на ррит, говорит Люнеманну, что Ценкович всё знает, и, весьма вероятно, уже всё обдумал.

— Боюсь, здесь нет места догадкам, — говорит тот. — Нашим службам я тоже имею основания доверять.

Люнеманн скептически кивает. Его аналитическая разведка не работает вхолостую.

— Альтернативные лицензии, местер Элия, выдают на Древней Земле.

Семитерранин усмехается.

— У нас и так достаточно поводов её не любить.

— Местер Терадзава считает, что Земля не пойдёт на мои условия, — меланхолично сообщает Люнеманн, глядя в небо над венцом арки.

— Они не признают ррит и не снимут оккупацию Кадары, — без лишней дипломатии соглашается Ценкович. — Дело здесь не в кемайле — выдать несколько хороших грантов, и через год будет эквивалент. Здесь — политика.

— Я бы скорее вспомнил об уголовной ответственности.

Семитерранин хохочет.

— Слишком аппетитное угощение, чтобы часто о нём вспоминать.

Люнеманн улыбается. Раскрытие некоторых тайн принесёт Уралу огромную выгоду. Едва ли не всем высшим лицам Ареала придётся уйти в отставку — и это в лучшем случае. Начнётся новый раунд большой игры, перераздел сфер влияния. Кто знает, к чему он приведёт…

Ценкович весело щурится.

Они обмениваются понимающими взглядами.

Л’тхарна шагает от арки. Он сейчас в ипостаси верховного вождя, и именно поэтому одет на человеческий манер. Охрана корсарского короля может щеголять воинской атрибутикой и наводить страх, но малейшая угроза в облике официального лица — и х’манки разом вспомнят, с кем они воевали в обе Космические. Силуэт облачённого в длинный плащ, невысокого для своей расы Л’тхарны похож на человеческий.

…Когда-то Рихард перепутал. В сумерках, глядя со спины.

Без доспехов. Без зажимов на косах и браслетов. Даже ожерелье вождя Л’тхарна оставил: символ растиражирован в культуре х’манков и вызывает неприязнь…

Это не горшее из унижений, которые ему выпадали.

Рихард думает, что если разразится долгожданный скандал, с Кадары действительно могут снять оккупацию. В конце концов, существует же Декларация прав разумных существ. Должны снять.

— Официальный представитель и верховный вождь расы ррит, — спокойно, почти равнодушно произносит он. — Л’тхарна аи Р’харта…

Ценкович, не колеблясь, протягивает руку.

Они продолжают прогулку. Беседа смягчается. Л’тхарна, чуть в стороне — сказываются годы работы — молчит, не вмешиваясь. Семитерранин не стал задавать рритскому вождю вопросов и выяснять степень его лояльности человеческой расе. Однако мера лояльности самого Ценковича Порту заместителя Начальника беспокоит.

Окрестности живописны донельзя. Вдали появляется группка анкайи в церемониальных облачениях — эттаин, чиновники высшего ранга. Люнеманн не выдерживает и снимает с запястья браслетник, ловя кадр.

Ценкович благодушно смеётся.

— И были они смуглые и золотоглазые, — цитирует он, хотя ни смуглыми, ни золотоглазыми анкайи назвать нельзя. — Древняя фантастика порой чудное чтение…

— Кстати о фантастике, — улыбается Рихард. — Вы знаете, какие слухи о вас ходят?

— Мы их коллекционируем, — доверительно сообщает Ценкович.

Люнеманн в задумчивости вертит браслетник, ища ракурс для нового снимка.

— И насколько велика коллекция?

— Преизрядна.

— Евгеника? — предполагает корсар.

— Куда же без неё? Хотел бы я знать, как мы это успели за пятьдесят лет… но если нравится — пусть будет.

— Модификации генома?

— С подробнейшими разведданными, — кивает триумвир. — Даже результаты экспериментов, отчёты, с риском для жизни похищенные из лабораторий Урала. Мне и самому интересно, чего добилась наша наука, так что я ознакомился. И это было поучительно, доложу я вам.

Рихард приподнимает бровь в ожидании.

— Даже в специальной литературе не встречалось мне такого чистого шизоидного бреда, — мечтательно говорит Ценкович. — Не говоря уже о личной практике.

— Зато какова легенда! — усмехается Рихард.

— По литературному заказу на этот сюжет на Земле уже написано и распродано шесть романов, — разводит руками триумвир. — Один экранизируется.

Впечатлённый Люнеманн хмыкает.

— И если в кране нет воды, — философствует Ценкович, — то в этом тоже мы виноваты. Что здесь можно сказать? Здесь можно только сесть и заплакать. Если наши молодые специалисты более компетентны, чем их молодые специалисты, значит, мы занимаемся жёсткой евгеникой. Это даже не паранойя. Это просто зависть.

Они добрались до самой арки: ещё пара шагов, и под ногами окажутся камни мозаики. Становится жарко, но оба человека облачены в биопластиковые костюмы, и вещество, повинуясь воле хозяев, корректирует температуру. Ветер стихает, на парк опускается послеполуденная дремота, и, кажется, вокруг угасает всякое движение.

Ноздри Л’тхарны вздрагивают, жёлтые глаза сужаются, зрачок тает в золотой лаве. Он поднимает голову, и…

Дрожь.

Свист.

Пуля уже в воздухе, х’манку от неё не уйти.

У Л’тхарны не остаётся времени думать.

…словно вернулись на миг старые, злые военные времена. Рывок гибкого мощного тела — удар — зверь и человек катятся, сплетённые, по камням, человека почти не видно, кажется, что сейчас ррит запустит клыки ему в горло, алая кровь зальёт камни анкайского сада…

И звук выстрелов как нельзя лучше подходит к видению.

А потом человек в белом, как лебединое крыло, плаще, перекатывает неподвижного зверя на спину и тревожно склоняется над ним. Подползает, садится на подогнутые колени; осторожно поднимает голову ррит.

Чёрные веки разлепляются, приоткрывая кусочек помутневшего золота.

— Р-рйи… х-хар-рдх-х… — во всегда чистой речи начальника охраны прорезается дикий древний акцент. Кровь вытекает с обоих краёв пасти, зеленовато-чёрно-коричневая маркая жидкость хлещет Люнеманну на брюки, безнадёжно губя белейший, от лучшего кутюрье королевский костюм.

— Л’тхарна! — начальник Порта панически хватается за браслетник, сигнал тревоги по всем каналам и врача, врача, врача, немедленно! «Пули… — мечутся мысли, заставляя руки Люнеманна, спокойные руки пилота, дрожать, — сколько… в лёгких… позвоночник — цел ли позвоночник?!»

— Это… ерунда, — почти чисто выговаривает раненый и жутко кашляет. — Р-рйи-хар-рд… всё в пор-рядхке…

— Когда врать научился? — остервенело выдыхает Люнеманн и сейчас же, сдавленно, — нет, я тебе умереть не дам…

Перстень с аметистом, перстень с бриллиантом: рука корсара оглаживает щёку Л’тхарны. Пальцев Люнеманна слабо касается язык ррит, и зрачки уходят под чёрные веки.

Рихард грязно ругается.

Семитерранин, прижавшийся к опоре под аркой, рефлекторным движением поднимает к уху браслетник: ему пришёл вызов.

— Элик, с тобой всё в порядке? — тихо, по-русски спрашивает женский голос. — Какое-то у меня чувство нехорошее, уже десять минут как. Я уж на всякий случай… петь попробовала…

Ценкович молчит, закусив губу. Ассирийские глаза странно блестят.

— Элик? — тревожится в трубке женщина, — Эличка?!

— Спасибо, Тишенька, — шепчет он, — родная моя… уберегла.

— Что?

— Полный порядок, милая, — с прежней бодростью рапортует бородач. — Через полчаса буду.

— Дожидаюсь…

Медленно, глядя прямо перед собой, Элия Ценкович, министр и триумвир Седьмой Терры, складывает браслетник и замыкает на запястье. Так же медленно подходит к оцепеневшему Люнеманну.

— А ведь это не в вас стреляли, местер Рихард… — до странности мягко сообщает он, встречая дикий взгляд Начальника Порта.

— В кого? — беззвучно уточняет тот, зная ответ.

— В меня.

Глава седьмая Заклятие крейсера

В адмиральском кабинете было просторно. С электронных обоев сиял летний день где-то у подножия гор — полная суточная запись. Солнце катилось по небу как положено, не дёргаясь и не пятясь украдкой за облаками. Рядом порхали бабочки, и светлые пики то ли Альп, то ли Карпат сияли вдали.