Александр Полосин - Армагеддон был вчера

• Название: Армагеддон был вчера
• Автор: Александр Полосин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Где-то внутри полыхающего круга остались увлёкшиеся погоней ночные охотники. Быть может, кому-то из смертников удалось уцелеть, быть может, и нет… Но каждый из погибших сейчас наверняка смотрел на мир из Туманных Чертогов, обнимая ушедших прежде родичей, и с неистовой радостью наблюдал, как корчатся в огне жалкие фигурки удивлённых и растерянных эльфов. Сегодня все были отомщены…

Время от времени кому-то из врагов удавалось прорваться сквозь завесу дыма и огня, но эти одиночки уже не представляли угрозы. И бывшие мирные селяне с ожесточённой злобой разделывались с выжившими, зачастую даже бросая оружие и принимаясь рвать ненавистных кошкоглазых руками… Иногда раздавался свист стрелы – кто-то ещё отчаянно пытался сопротивляться, но это уже не был тот торжественный, смертоносный свист… В этом свисте слышались предсмертные судороги, агония и страх… Панический страх гибнущих в огне и в могучих руках селян эльфов…

Трое задумчиво смотрели на трескучее, радостное зарево. Этот бой окончен. Много ли пройдёт времени до той поры, когда в их мирную землю явятся новые захватчики? А эта пора обязательно придёт. Потому что в мире всегда есть кто-то, кто считает достойным жизни лишь себя и свой народ…

Сегодня все были отомщены… Сегодня Дети Тумана вернули себе украденный мир… Сегодня прекратился свист…

Но пока трое будут точить топоры…

Александр Васильев Сварожич

Кто-то лицемерно называет это «Федеральной операцией по ликвидации бандформирований», кто-то скажет просто: идёт война. И этот последний знает, что война – это не красные стрелки на карте, и даже не шагающие под барабанный бой гренадёры, красиво выстроенные в «карэ». Война – это прежде всего солдаты. Нет, не армия – а именно солдаты. Да, порой невежественные, грубые; да, жестокие; да… разные! Просто люди. Но только оказавшись на грани между жизнью и смертью те, кто сумел сохранить достоинство, перестают быть всего лишь частью толпы – они становятся Человеком! Человеком, равным по величию самим Богам!

* * *

Безымянный блокпост. Не какой-то особенный – всего лишь один из многих. Бесчисленное множество подобных ему разбросано по всей территории маленькой горной республики.

Равнодушно-хмурые горы безжалостно царапают острыми пиками брюхастые облака. Некоторые им всё-таки удалось выпотрошить, и теперь сухой колючий снег медленно посыпает мёрзлую землю. Порывистый ветер разгоняет его по пыльным камням, и, словно невзначай, коварным наскоком налетает на «уазик-буханку» с красными крестами по бокам, в тщетной попытке раскачать и опрокинуть. Этот уазик – теперь военный трофей «непримиримых», – наспех переделали в передвижной КП и спрятали под защитой огромного камня, нависающего козырьком над дорогой.

Бой, начавшийся ещё полтора часа назад, сейчас перешёл в стадию нерешительной перестрелки. Обманчиво короткое затишье внезапно оглашается шквальным огнём и вновь наваливается оглушительная тишина.

Апти Мубараев, волей Аллаха командир «непримиримых», раздражённо бросил карандаш на карту, с хрустом потянулся. Движением, ставшим уже привычным, расстегнул кобуру, слегка коснулся «Стечкина». Как ни странно, прикосновение холодного металла слегка успокоило.

Едва он вылез из машины, морозный февральский ветер хищно вцепился в открытую кожу лица, попытался втиснуться за шиворот. Апти зябко поёжился, затянул было потуже воротник, но, перехватив насмешливый взгляд Фархива – ливийского наёмника, нарочито распахнулся: мол, мы, сыны гор, не боимся прохладного ветерка. Сам Фархив – бешеное дитя жарких песков, прошедший один Аллах ведает сколько войн, небрежно накинул на плечи армейский бушлат, выставив напоказ толстый свитер, связанный старой чеченкой. Тёмные, как маслины, глаза ливийца смотрели резко и прицельно. И, тем не менее, насмешливо.

«Обезьяна чернозадая, – раздражённо подумал Апти. – Презренный пёс войны, готовый сражаться за кого угодно, лишь бы заплатили. И непременно юсовскими долларами. Сволочь».

– Что там за херня? – намеренно грубо спросил он. В прошлом преподаватель истории, Апти панически боялся, что свирепые «воины Аллаха» не будут воспринимать его всерьёз, поэтому природную деликатность и вежливость старался прятать под маской хамства.

Фархив недовольно покосился на него – мог бы и на английском спросить, ведь знает же. Раз уж благословенный арабский не может выучить, ничтожество.

– Отстреливаются, свиноеды, – отозвался он неохотно. Помолчал и добавил уважительно: – Вообще-то храбрые воины.

– Сколько их там?

– По моим прикидкам – четверо. Может, и больше, но отстреливаются только эти.

– Что-то слишком долго. Времени хватило бы уже батальон перебить. Фархив поцокал языком:

– Хорошо дерутся, эфенди. Может, спецназ? Апти поморщился:

– Какой на хер спецназ – там пацаны по девятнадцать-двадцать лет, недавние школьники.

Фархив снова помолчал, сдерживаясь, чтобы не нагрубить, затем процедил зло:

– Тогда они не просто храбрые воины – они герои. Эти «пацаны», – он постарался произнести это как можно язвительнее, – за последний час положили двадцать шесть человек. Двадцать шесть отборных воинов.

Чуть не сказал – мюридов, но язык не повернулся – большинство из их отряда такие же наёмники, как и он, и далеко не все правоверные, есть и христиане, и даже два индуса. А ещё больше таких, кто верит только в Его Величество Доллар.

Сам Фархив, будучи профессиональным солдатом, тихо ненавидел этого гражданского командира, возомнившего себя гением партизанской войны. Учитель истории, шайтан сожри его кишки! Если бы не его родство с одним очень уважаемым тейпом, самое большее, на что можно использовать этого Апти – подносить патроны… холостые!

Апти открыл было рот с намерением обматерить придурков, подставляющихся под пули русов, но сдержался, взял бинокль и осторожно выглянул из-за камня.

Страшная картина недавнего боя постепенно пряталась под тонким, скупым слоем колючего снега. Но его явно не хватало, чтобы скрыть всё – местами виднелись голые, пыльные участки камней. Два «бэтэра», сгоревшие в самом начале боя мгновенно, как спичечные коробки, теперь испускали только слабые чадные дымки. Из-под машин виднелись обгорелые конечности солдат. Повсюду в жутком беспорядке валялись тела этих «пацанов», истерзанные пулями и осколками так, что совсем потеряли человеческий облик. На миг проснулась жалость – это же всего лишь дети, неразумные дети, вынужденные воевать по приказу своих алчных отцов. Но Апти легко подавил это чувство – их сюда никто не звал. «Это моя земля», – подумал он свирепо.

Призрачные облачка пара, вздымающиеся тут и там над камнями, выдавали присутствие воинов, короткими перебежками продвигающихся всё ближе и ближе к полуразрушенному строению. Именно там засели эти неверные.

Апти зло прищурился: у подножия блокпоста в самых неестественных позах застыли его люди. Нет, уже не люди – просто трупы, бывшие когда-то его людьми. Он, как командир, испытывал горечь от глупых потерь. А ещё больше недовольство собой, своим неумением сберечь людей, доверивших ему жизни. Пусть не все они воины Аллаха, для которых умереть в бою – честь, но погибать от шальной пули поганых свиноедов – то же самое, что по пьянке захлебнуться блевотиной. От этой мысли брезгливо передёрнул плечами – сам он никогда не притрагивался к спиртному.

Чёрт, как хорошо было в школе. Если бы не эта война и не уговоры старшего брата (он так и не посмел его ослушаться), Апти никогда сам не решился бы взять в руки оружие. Гораздо интереснее (а главное – безопаснее) было рассказывать молодым «волчатам» о подвигах славного Шамиля…

Он взглянул на небо, затянутое мрачными тучами: только бы эти русы не успели вызвать «вертушки» – их чудовищная огневая мощь способна всё ущелье превратить в кипящий ад буквально за секунды.

Фархив с сомнением покачал головой:

– Если бы они их вызвали – «вертушки» уже были бы здесь. Им лёту всего минут двадцать.

Он словно прочёл его мысли. Или Апти уже, сам того не замечая, начинает думать вслух?

– Атакуйте до победного, – приказал он. – Никто не должен выжить. Фархив равнодушно пожал плечами, поднёс рацию к губам и отрывисто бросил несколько слов в микрофон. Получив подтверждение, молча кивнул и сунул рацию обратно. Он всего лишь выполняет приказы, а нравятся они ему или нет – никого не волнует, ему за это платят.

* * *

– Нургалиев, глянь – что там, – приказал Нечипорук. Воспользовавшись небольшой передышкой, он старательно затягивал повязку на голове рядового Ходжаниязова.

Оставшись за старшего, сержант Нечипорук с одной стороны испытывал гордость за то, что они всё ещё сражаются, а он теперь командир, а с другой – досаду: надо же – с ним остались только эти «молодые». «Духами» их теперь назвать язык не поворачивался, хотя сам он уже почти «дембель». А настоящие «духи» вон там, по другую сторону прицела.