Михаил Кураев - Жребий No 241

• Название: Жребий No 241
• Автор: Михаил Кураев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Дорогая Аликс чувствует себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со мною, до первого свидания с новым внуком. В 5 час. поехал к молебну с детьми, к кот. собралось все семейство. Писал массу телеграмм. Миша приехал из лагеря; он уверяет, что подал "в отставку" (До рождения царевича Алексея престолонаследником по мужской линии был брат царя вел. кн. Михаил.). Обедал в спальне.

День действительно великий, ежели в отличии от всех прочих дней царь в этот день не гулял! Впрочем, может быть, и гулял, но, надо думать, наконец-то произошло событие, важностью своей потеснившее в "Дневнике" запись о прогулке. Даже гибель эскадры, мученическая смерть многих тысяч российских моряков не нарушили ритма ежедневных прогулок и ежедневных достоверных записей об этих прогулках в "Дневнике".

Дед тоже стремится к порядку и системности в переписке с бабушкой, но не ради служения высшей гармонии, сообщающей нам об устойчивости и красоте мира, а в целях самых практических, следить за тем, чтобы не пропадали письма. Однако к надзору за государственными службами русский человек приспособлен плохо.

Ст. Борзя, Забайк. ж.д. Август, 18 дня. 1904г. Дорогая голубка Ка

роля! Прости мою глупую память: я опять забыл, какой N я должен

поставить на этом письме. Думается мне, что N 127-й; кажется после письма из Сретенска я не писал еще тебе, и потому опять прошу не думать о пропаже какого-нибудь письма, если NN не сойдутся. Очень благодарен тебе, милая, за твои уведомления, рад за твое здоровье (я думаю, что твои головные боли, о которых я прочел в сегодняшнем письме, прошли) и желаю только душевного спокойствия.

Завтра я еду до Манчжурии в командировку; по возвращении оттуда сейчас же поеду опять до Байкала. Вероятно это будет моя последняя командировка, так как слухи о снятии нашего полка с охраны и отправлении его на Дальний Восток получают новые подкрепления. Вчера Наказной Атаман сообщил командиру нашего полка, что снова вошел с ходатайством об отправлении нас на Восток. Чего доброго наконец и мы этого действительно дождемся. Вот почему я до сих пор не поднимал свое ходатайство о переводе меня куда-нибудь дальше. Здесь, в Борзе, ничего нового нет; живем, как раньше, без развлечений и удовольствий. Теперь даже верхом стал ездить не каждый день.

Послал тебе, дорогая, случайный снимок, на котором волею судеб очутился и я. 14-го Авг. я отправлял в Читу больного брюшным тифом из нашего полкового лазарета и потому сидел на вокзале. Тут же были два наших офицера - Дронов (один из самых симпатичных офицеров полка), отправлявшийся на охоту, и Рейнвальд, занимавшийся истреблением водки на вокзале. В это время из России пришел поезд, военно-санитарный имени Импер. Мар. Федоровны. Сестра Альбрехта делала снимки и предложила снять и нас, что и было исполнено. Сегодня вместе с твоим письмом я получил эти снимки и посылаю свою карточку тебе. Особенно интересного ничего этот снимок не представляет, но может б. тебе до некоторой степени будет интересно получить эту карточку вместе с моим сердечным приветом и горячим поцелуем!

Сегодня получил письмо от Греты из Малаховки и от товарища по семинарии - Голубева. Думаю написать ответ и им.

Дня три тому назад получил я письмо от врача Акишина - товарища по Фатежскому уезду. Он тоже призван на военную службу, и теперь приходится очень опасаться за судьбу земской медицины в Фатежском уезде. Он сообщает очень неутешительные известия. Посылаю тебе его письмо прочти сама. Акишин был самым деятельным врачом у нас в уезде, и с его уходом дело будет плохо. Состав Управы в Фатеже новый. Прежний председатель на избрании не попал даже в гласные. Все это хорошего не предвещает.

Александра Михайловна меня не забывает и пописывает, за что я ей очень благодарен. Пишет она и о земских новостях и неурядицах. Что-то будет в Ольховатке?

Я здоров и благополучен вполне. От души желаю тебе, милая, дорогая Кароля, здоровья и всего наилучшего! Крепко целую тебя и жму твою руку! Скоро напишу еще. А пока до свидания!

Весь твой Н. Кураев. Кланяйся Ивановцам, благодари их за поклоны.

Поповым я все не собрался написать - лень тому причиной. Земское движение, органическое для

деда, необходимое и естественное для необозримого с трона и из столиц многочисленного и многообразного населения России, вызывает в самодержце отвращение, оно противно "единственно пригодной" для России форме правления. Самодержавию.

Честный преемник убитого на своем посту министра внутренних дел Плеве князь Петр Дмитриевич Святополк-Мирский и понимал и за полтора месяца до революции говорил царю: "Если не сделать либеральные реформы и не удовлетворить естественные желания всех, то перемены будут уже в виде революции".

Нет, министры внутренних дел и командиры корпуса жандармов, проповедующие либеральные реформы, не нужны, и после январских событий 1905 года государь прогонит прочь либерального жандарма, давно уже просившегося в отставку. Был у государя такой излюбленный прием в работе с кадрами: сам просится - не отпускать, а подождать и выгнать. Огорчала царя и приметливость министра внутренних дел, явно не в ту сторону направленная. Заметил например Святополк-Мирский отвращение верховных российских правителей к законности, заметил и сказал царю: "Разве у нас теперь законность существует? Что-нибудь не нравится министру - он бежит к Вам и выхватывает Высочайшее повеление, не заботясь, хорошо ли это или дурно, а просто потому, что ему так нравится. А Москва теперь вне закона, для Москвы теперь исключительные законы пишутся..." С одной стороны удивляет дальновидность и смелость князя, а с другой близорукость, как же он, столь приближенный к самому верху власти в России, не понял, что живет она, или всегда стремится жить, по заветам, лучше всех высказанным Иваном Четвертым (Грозным): "Горе царству, коим владеют многие". Так оно и идет, и для Москвы отдельные законы пишутся, и министры Высочайшие повеления выхватывают, и в "животах холопей своих" верховные владыки как ни перед кем отчета не держали, так и не держат.

"Приватизированная власть", обращенная в частную собственность, имеет глубокие корни, уходящие в исторические дали.

Государев "Дневник", где в семи строках как бы уравнены в значимости государственные, исторические, частные, личные дела и метеорологические сведения, свидетельствует о совершенно особенном самоощущении российского властителя.

Дневник императора. 25-го августа. Среда. Чудесный тихий день. Ут

ром был довольно большой прием. Виделся с Мирским, предложил ему мин-во внутренних дел. Завтракал с детьми. В 2 часа на Ферме состоялось совещание по вопросу о предстоящем плавании эскадры Рожественского. Встали в 4 часа. Аликс приняла его и показала ему маленького Алексея. После этого в первый /раз/ Аликс спустилась и мы вдвоем отправились кататься. Обедал в спальне. Простились с Христофором, который уезжает в Грецию.

На следующий день после совещания на Ферме государь осмотрит готовый к походу флот, выстроенный на Кронштадтском рейде перед выходом в плавание на Дальний Восток. С утра до вечера осматривал военный вождь ударную силу флота, посетив шесть броненосцев, два новейших крейсера и даже транспорт "Камчатка", оборудованный мастерскими для нужд эскадры в дальнем походе. В "Дневнике" значится: "Вернулся в Петергоф в 5 1/2 весьма довольный проведенным днем и чудесной погодой". Царь Берендей в пьесе А. Островского "Снегурочка" говорил своему премьер-министру Бермяте: "Поверхностность - порок в почетных лицах, поставленных высоко над народом". Похоже, что осмотр изготовленного к бою и походу флота был все-таки поверхностным. Из четырех "достраивающихся громадин", предъявленных государю 16-го июня, на рейде оказалось только три, "Князь Суворов", "Император Александр III" и "Бородино", однотипный с "Александром III" броненосец "Орел", порвав швартовые канаты, которыми он крепился к достроечной стенке, накренился и утонул. Не перевернулся вверх килем только потому, что девятиметровой глубины для такого маневра было недостаточно.

Броненосец быстро поднимут, подправят и пошлют в Цусиму, где он, получив в первый день побоища пять двенадцатидюймовых, два десятидюймовых, девять восьмидюймовых, тридцать шесть шестидюймовых и два десятка более мелких снарядов, на второй день безнадежно проигранного сражения сдастся в плен. И слава богу, спасено семьсот девяносто душ! Японцы броненосец починят и введут в состав своего флота, так же как эскадренный броненосец "Император Николай I", который будет плавать под именем почти "Ники" - "Ики", и броненосцы береговой обороны "Синявин" и "Апраксин", переименованные японцами соответственно в "Мисима" и "Окиносима". "Орлу" дадут имя "Ивами". А эскадренный миноносец "Бедовый", на котором приплывет в плен сам инициатор и предводитель похода адмирал Рожественский, будет до 1913 года плавать под именем "Сацуки".