Джоанн Хэррис - Шоколад

• Название: Шоколад
• Автор: Джоанн Хэррис
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03364-5

Ветром карнавала в тихий городок на юге Франции заносит таинственную красавицу Вианн Роше, и она соблазняет благочестивых горожан своей красотой, духом свободы и невиданным прежде лакомством — шоколадом.

Фильм Лассе Халльстрома «Шоколад» соблазнил зрителей блистательной игрой Жюльетт Бинош и Джонни Дэппа.

Теперь вам предстоит узнать изысканный вкус шоколада, приготовленного английской писательницей Джоанн Хэррис.

Роман «Шоколад». Удовольствие страсти.

---

— Здравомыслие? — Она изображает недоумение, хотя на самом деле прекрасно понимает, о чём идёт речь. Я почти слово в слово повторяю ей то, что сказал рыжему церберу. Арманда стара, своевольна и упряма. Однако люди её возраста не способны правильно оценить состояние собственного здоровья. Не понимают, сколь важно соблюдать диету и строго следовать предписаниям врача. А она продолжает упорно пренебрегать фактами…

— Но Арманда вполне счастлива у себя дома, — рассудительным тоном возражает она. — Она не хочет перебираться в приют для престарелых. Она хочет умереть там, где живёт.

— Она не имеет права! — Отзвук моего голоса отозвался на площади, как щелчок кнута. — Не ей принимать решение. Она могла бы ещё долго жить, возможно, лет десять…

— Она и проживёт. Что ей мешает? — В её тоне сквозит упрёк. — Ноги у неё ходят, ум ясный, она самостоятельна…

— Самостоятельна! — Я едва скрываю раздражение. — Через полгода она ослепнет. И что тогда будет делать со своей самостоятельностью?

Впервые Роше пришла в замешательство.

— Ничего не понимаю, — наконец промолвила она. — По-моему, со зрением у неё всё в порядке. Она ведь даже очки не носит, верно?

Я внимательно посмотрел на неё. Она и в самом деле пребывала в неведении.

— Значит, вы не беседовали с её врачом?

— С какой стати? Арманда…

— Арманда серьёзно больна, — перебил я её. — Но постоянно отрицает это. Теперь вы понимаете, сколь безрассудна она в своём упрямстве? Она не желает признаться в этом даже себе и своим близким…

— Расскажите, прошу вас. — Взгляд у неё твёрдый, как камень.

И я рассказал.

Глава 29

16 марта. Воскресенье

Поначалу Арманда делала вид, будто не знает, о чём идёт речь. Потом, перейдя на властный тон, потребовала, чтобы я сказала, «кто это наболтал», одновременно обвиняя меня в том, что я сую нос в чужие дела и вообще не понимаю, о чём говорю.

— Арманда, — сказала я, едва она умолкла, чтобы перевести дух. — Расскажи мне всё. Объясни, что это значит. Диабетическая ретинопатия…

Она пожала плечами.

— Почему ж не объяснить, если этот чёртов докторишка всё равно всем разболтает? — Тон у неё сварливый. — Обращается со мной так, будто я не в состоянии самостоятельно решать за себя. — Она сердито глянула на меня. — И ты, мадам, туда же. Квохчешь вокруг меня, суетишься… Я не ребёнок, Вианн.

— Я знаю.

— Что ж, ладно. — Арманда взялась за чашку, стоявшую у её локтя, но, прежде чем поднять, крепко обхватила её пальцами, проверила, надёжно ли она сидит в руке. Это не Арманда, а я слепа. Красный бант на трости, неуверенные жесты, незаконченная вышивка, разные шляпки с полями, скрывающие глаза…

— Помочь мне ничем нельзя, — продолжала старушка более мягким тоном. — Насколько я понимаю, это неизлечимо, а посему никого, кроме меня, не касается. — Она глотнула из чашки и поморщилась. — Настой ромашки. — Это сказано без воодушевления. — Якобы выводит токсины. На вкус — кошачья моча. — Так же осторожно и неторопливо она отставила чашку. — Плохо вот только, что читать не могу. Совсем перестала шрифт разбирать. Мне Люк читает иногда. Помнишь, как я попросила его почитать мне Рембо в ту первую среду?

Я кивнула.

— Вы так говорите, будто с тех пор лет десять прошло.

— Так оно и есть. — Голос у неё бесцветный, почти без интонаций. — Я добилась того, о чём прежде и мечтать не смела, Вианн. Мой внук навещает меня каждый день. Я беседую с ним, как со взрослым. Он хороший парень и добрый, переживает за меня…

— Он любит вас, Арманда, — вставила я. — Мы все вас любим.

— Ну, может, и не все, — хмыкнула она. — Однако это не имеет значения. У меня есть всё, что мне нужно для полного счастья. Дом, друзья, Люк. — Она бросила на меня строптивый взгляд и решительно заявила: — И я не позволю, чтобы у меня всё это отняли.

— Я не понимаю. Ведь вас никто не может принудить…

— Я веду речь не о конкретных лицах, — резко перебила она меня. — Пусть Кюссонне сколько влезет талдычит об имплантации сетчатки, сканограммах, лазерной терапии и прочей ереси… — она не скрывала своего презрения к современной медицине, — фактов это не изменит. А правда состоит в том, что я скоро ослепну и предотвратить этот процесс не может никто.

Она сложила на груди руки, давая понять, что тема закрыта.

— Мне следовало раньше к нему обратиться, — добавила она без горечи. — Теперь процесс необратим, и зрение с каждым днём ухудшается. Ещё полгода я что-то смогу видеть — это самое большее, что он может мне обещать, — потом богадельня, хочу я того или нет, до самой смерти. — Она помолчала и проронила задумчиво, повторяя слова Рейно: — Глядишь, ещё лет десять проживу.

Я хотела возразить ей, намеревалась сказать, что ещё не всё потеряно, но передумала.

— И не смотри на меня так, девонька. — Арманда озорно подтолкнула меня локтём. — После шикарного обеда из пяти блюд тебе хочется кофе и ликёра, правильно? Ты ведь не станешь есть на десерт кашу, верно? Просто ради того, чтобы напихать в себя побольше?

— Арманда…

— Не перебивай. — Её глаза блестят. — Это я к тому говорю, что нужно знать, когда остановиться, Вианн. Нужно вовремя отодвинуть тарелку и попросить десерт. Через две недели мне будет восемьдесят один год…

— Но это всё равно ещё не возраст, — не сдержалась я. — Не могу поверить, что вы готовы вот так просто взять и сдаться.

Арманда посмотрела на меня.

— И всё же ты сама посоветовала Гийому не лишать Чарли последней капли уважения.

— Но вы же не собака! — сердито воскликнула я.

— Нет, — тихо ответила Арманда. — И у меня есть выбор.

Нью-Йорк — жестокий город. Зимой нестерпимо холодно, летом — невыносимо душно, всюду кричащая безвкусица. Через три месяца даже к шуму привыкаешь, перестаёшь замечать сливающийся воедино гул машин и людских голосов, обволакивающий город, словно дождь. Она переходила улицу, возвращаясь домой из кулинарии с пакетом в руках, в котором лежал наш обед. Я заметила её, когда она находилась на середине проезжей части, перехватила её взгляд, мельком глянула на рекламу сигарет «Мальборо» — мужчина на фоне красных гор — за её спиной… И вдруг увидела мчащееся на неё такси. Открыла рот, чтобы крикнуть, предупредить её. И оцепенела. Всего на секунду, на одну секунду. Этого было достаточно. От страха ли мой язык прирос к небу? Или просто все реакции организма замедляются при виде неминуемой опасности и мысль в мозгу формируется мучительно долго? Или меня парализовала надежда, та самая надежда, которая приходит, когда надеяться уже не на что и жизнь превращается в непрерывную медленную пытку самообманом?

Конечно, maman, конечно, мы доберёмся до Флориды. Обязательно доберёмся.

На её лице застыла улыбка, глаза неестественно яркие, сверкают, как искры салютов Четвёртого июля.

Что я буду делать, как буду без тебя?

Не волнуйся, maman. Мы прорвёмся. Обещаю. Доверься мне.

Рядом с мерцающей улыбкой на губах стоит Чёрный человек, и в эту нескончаемую секунду я понимаю, что на свете есть нечто более страшное, гораздо страшнее смерти. Потом оцепенение проходит, и я оглашаю улицу пронзительным криком, но моё предостережение запоздало. Она обращает ко мне растерянный взор, её губы складываются в улыбку — что, что такое, дорогая? — и мой вопль — то, что я прокричала вместо «maman», — потонул в визге тормозов.

«Флорида!» Похоже на женское имя. Это взвизгнула на всю улицу молодая женщина. Побросав покупки — охапку бакалейных продуктов, пакет молока, — она выскочила на дорогу с перекошенным лицом. «Флорида!» Будто так зовут немолодую женщину, умирающую на улице.

Она скончалась прежде, чем я успела к ней подбежать. Скончалась тихо и буднично, так что я едва ли не устыдилась своей излишне бурной реакции. И крупная женщина в розовом спортивном костюме утешала меня, обхватив своими толстыми мясистыми руками. А я на самом деле испытывала облегчение, и мои слёзы были слезами горькой жгучей радости оттого, что я наконец-то освободилась от бремени. Достигла финиша целой и невредимой или почти невредимой.

— Не плачь, — ласково сказала Арманда. — Разве не ты всегда утверждаешь, что самое главное на свете — счастье?

Я с удивлением обнаружила, что моё лицо мокро от слёз.

— К тому же мне нужна твоя помощь. — Всегда и во всём практичная, Арманда вытащила из кармана носовой платок и протянула его мне. Платок источал аромат лаванды. — Я на день рожденья хочу устроить вечеринку, — объявила она. — Идея Люка. Затраты — не вопрос. Тебя я попросила бы обеспечить меню.

— Что? — смешалась я от столь быстрых переходов от смерти к празднику и обратно.