Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

• Название: Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне
• Автор: Федор Раззаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36352-0

Эта книга — сенсация. Впервые после смерти Владимира Высоцкого предпринята попытка приподнять завесу тайны над малоизвестными страницами жизни великого барда. Федор Раззаков взял на себя смелость вторгнуться в «запретную зону» и определить место и роль певца в «холодной» [войне между СССР и и Западом. Книга убедительно и смело разрушает сложившиеся вокруг Высоцкого стереотипы, спорит с предвзятым, тенденциозным толкованием некоторых фактов из его биографии. Впервые личность певца рассматривается с учетом влияния могучей коммунистической идеологии, «подковерной» борьбы в высших эшелонах власти. Детальная хроника жизни и творчества Высоцкого, малоизвестные факты и их неожиданное осмысление делают книгу поистине сенсационной.

---

Пришел Сева, полез в холодильник.

Мы пили еще… Потом Володя сказал, что все дерьмо… Никто с ним не спорил. Все устали, но спать не хотелось, а я сказал, что лучше бы никогда сроду не было Старого Нового года…

А Володя вещал:

— Люська, ты — дура. Потому что — хорошая. Баба должна быть плохой. Злой. Хотя злость у тебя есть, но у тебя она нужная, по делу. А тебе надо быть злой не по делу. Вот, никто не знает, а я — злой. Хотя Сева и Паша знают. Сева — лучше знает, а он, — показал на меня и скривил лицо, — старше, а потому позволяет себе роскошь не вглядываться в меня. Десять лет разницы делают его ужасно умным и опытным. А если было двадцать? Разницы! У Брежнева со мной сколько разницы? Так он меня или кого-нибудь из нашего поколения понять может? Нет! Он свою Гальку понимает, только когда у нее очередной роман. Ой, ей, ей! Не понимает нас Политбюро. И — не надо. Надо, чтобы мы их поняли. Хоть когда-нибудь…»

Следуя мудрой поговорке: «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме», отметим, что размышления Высоцкого о Политбюро были вовсе не случайны. В этих словах была выражена позиция либеральной общественности, которая не могла простить Брежневу его сворачивания хрущевской «оттепели» и поворота руля в сторону державно-патриотического курса. Поэтому не случайно рука Высоцкого в том же 67-ом вывела такие строки:

И если б наша власть была
Для нас для всех понятная…
А нынче жизнь — проклятая.

И еще несколько слов о приведенном выше отрывке. Обратим внимание на слова Высоцкого «Я — злой». Он и в самом деле с возрастом (и с течением болезни) становился все злее. А ведь еще совсем недавно, в начальных классах средней школы, он являл собой несколько иного человека. Как говорила его матери начальник пионерлагеря НИИхиммаша, где проводил лето юный Высоцкий, Таисия Тюрина: «Он у вас шаловливый, но не злобный». Однако с годами характер Высоцкого претерпевал существенные изменения. Причем это была не только злость на власть, но, судя по всему, вообще на жизнь как таковую. Даже в его творчестве это нашло свое отражение: во многих песнях он оперирует словом «зло».

Век свободы не видать из-за злой фортуны…
И природная моя злость…
За что мне эта злая, нелепая стезя?..
Нет, я в обиде на злую судьбу…
Ядовит и зол, ну словно кобра я…
Как черный раб, покорный злой судьбе… и т. д.

Но вернемся к событиям января 67-го.

Спустя несколько дней Высоцкий уехал в Одессу досниматься в «Коротких встречах». Снимались эпизоды «комната Нади» и «новый дом».

18 января Высоцкий был уже в Ленинграде — давал концерт в ДК пищевиков «Восток». На нем оказались кинематографисты из съемочной группы фильма «Срочно требуется песня», которые сняли часть выступления Высоцкого на пленку, чтобы потом включить ее в фильм. Теперь эти кадры известны всем высоцковедам: на них он поет песню «Парус».

Вечером того же дня Высоцкий дает концерт в гостинице «Астория». Исполняет следующие песни: «Парус», «Песня о нечисти», «Случай в ресторане», «Вот — главный вход…», «Меня замучили дела…», «Пародия на плохой детектив» и др. Наиболее шумную реакцию по части массового смеха имеет последняя песня, где речь идет о том, как агент вражеской разведки мистер Джон Ланкастер Пек, приехав в СССР, вербует советского гражданина Епифана, который на самом деле «был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин». То есть на первый взгляд песня явно во славу советских компетентных органов. Но это только на первый взгляд, поскольку Высоцкий, как мы помним, мастер по части всевозможных аллюзий. В черновом варианте этой песни у него были строчки, где он этот самый КГБ, что называется, припечатывал от души:

…И везде от слова «бани» оставалась буква «б»…
И уж вспомнить неприлично, чем казался КГБ.

Однако от этих строк Высоцкий в итоге отказался, дабы не дразнить гусей. Но суть песни от этого все равно мало изменилась. Как пишет Я. Корман:

«Все то, что большинство советских людей считало истинным (власть, партию, идеологию и т. д.), оказалось ложным, фальшивым, о чем говорят, в частности, фотографии лирического героя в „Пародии…“. И все эти ложные ценности объединены одним, но выразительным образом — серость. Именно так поэт характеризует советскую власть…»

В этой песне и в самом деле слышится явная издевка автора по адресу «того, что любит, чем гордится наш советский коллектив». У либеральной интеллигенции это и раньше считалось модным — с пренебрежением относится к символам советского образа жизни, — однако со второй половины 60-х эта мода от интеллигенции перекинулась и в низы, в народ. И в немалой степени этому способствовали песни Высоцкого. Хорошо помню, как на одной из его записей (это был концерт-«квартирник») в строчке «чем гордится наш советский коллектив» он намеренно искажал слово «советский» — пел «совейский» (кстати, подобным образом он поступал во многих своих песнях, где фигурировало это слово). Вроде бы мелочь, но именно из таких мелочей у молодежи потом и формировалось нигилистическое отношение к символам своей страны. Сначала к символам, а затем и к самой стране. Как же: сам Высоцкий так пел! А петь он умел великолепно: повторить его интонации до сих пор никто так и не может.

Кроме этого, «Пародия…» зло высмеивала подозрительность советского социума (еще один объект вечных насмешек со стороны либералов). Дескать, в каждом иностранце советские власти видели потенциальных врагов и эту установку спускали вниз, в народ. Из-за этого советские люди стремились по возможности избегать контактов с иностранцами, якобы опасаясь, что в противном случае все может завершиться вербовкой. Как пел Высоцкий: «так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел». А ведь подобная вербовка имела место быть очень даже часто. Только это не обязательно могла быть шпионская вербовка, а, к примеру, идеологическая — в форме восторженной пропаганды западного образа жизни.

Когда в середине 80-х начнется горбачевская перестройка, либералы не случайно главным объектом своих атак изберут именно эту подозрительность советского социума (на самом деле это была элементарная осторожность, диктуемая реалиями «холодной войны»). Разрушив ее, они легко сдадут страну вместе с ее народом в услужение иностранному капиталу (на научном языке это называется более красиво: «включиться в мировое разделение труда»). После этого миллионы бывших советских девушек отправятся в заграничные бордели (по данным только за 2007 год, за пределами России будет находиться около 100 тысяч российских проституток), тысячи детей станут жертвами педофилов со всего мира, столько же молодых людей — наркоманами и т. д. и т. п. Подсчитать точное число исковерканных и загубленных душ этого «мирового разделения труда» вряд ли когда удастся. Но учитывая, что в этом процессе в разных пропорциях приняли участие все жители бывшего СССР (а это целых 15 республик), можно смело сказать, что цифры эти не маленькие — своеобразный ГУЛАГ развитого капитализма. Доживи Высоцкий до наших дней, вполне вероятно, написал бы об этом песню — этакую «Баньку по-белому-2».

В самом начале 67-го года Высоцкий приехал в Ленинград. Всеволод Абдулов привел его к кинорежиссеру Геннадию Полоке, который на «Ленфильме» собирался снимать «Интервенцию» по пьесе Льва Славина. Полоке был нужен актер на главную роль — одесского подпольщика Воронова, выдающего себя за Бродского, и Абдулов активно сватает на эту роль своего друга. Полока обещал подумать, поскольку прекрасно знал о том реноме, которое приобрел Высоцкий в «верхах».

19 января Высоцкий уже в Москве — играет на сцене «Таганки» в «Жизни Галилея».

На следующий день он с группой коллег по театру выступал в 8-й «немецкой» спецшколе, что в 5-м Котельническом переулке. Концерт, естественно, был не для учеников, а для преподавательского состава и членов родительского комитета. Хотя пригласи дирекция туда школьников, они валом хлынули бы туда. Как пишет О. Ширяева: «Высоцкий произносил вступительное слово, читал Кульчицкого, спел „Братские могилы“, а потом с Золотухиным и Жуковой — „Дорогу“, с Золотухиным вдвоем — „Ворчунов“. Впервые я увидела Высоцкого за пианино — он аккомпанировал пантомиме Черновой. Потом они с Иваненко (впервые видела их вместе на сцене) читали „Римские праздники“ из „Антимиров“. В конце вечера Высоцкий спел „На Перовском на базаре“…»

23 января Высоцкий повел Золотухина и Смехова в ресторан ВТО, чтобы отметить завершение работы в картине «Короткие встречи». В тот вечер Высоцкий много говорил о своей жене, Людмиле Абрамовой, ради детей совершившей шаг, на который способна далеко не каждая актриса, — она отказалась от кинокарьеры. Высоцкий подбивал друзей помочь ей, может быть, написать сообща какой-то сценарий специально под нее. Друзья в ответ поддакивали. Но дальше пьяного трепа это дело в итоге так и не пойдет.