Николай Гацунаев - Экспресс Надежда

• Название: Экспресс Надежда
• Автор: Николай Гацунаев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- тревожно заколотилось в сознании.

- Да чего тут удивляться, - продолжал Казбек. - Двери без запоров: входи, кому не лень.

"И судачили о том,

Как состряпать суп с котом".

- И кому здесь детонит нужен? - в голосе осетина звучали тревога и недоумение. - Не дай бог, еще запалит сдуру.

- Тебе-то какая печаль? - Иван отправил ковбоев на все четыре стороны.

- Мне? - Казбек обвел ресторан взглядом. - Жалко, такая красота пропадет.

- Тебе что - нравится тут?

- Конечно, нравится. Кормят, ухаживают. Пахать не надо. Хочешь - в ресторан иди, хочешь - в кино, хочешь - на пляж... Девочки классные, - Он вдруг игриво подмигнул. "Кому это он? - 3арудный недоуменно оглянулся. Блондинка за соседним столом отчаянно строила глазки. - Понятно".

Им вдруг овладело странное чувство отчужденности. Миклош говорил о чем-то с Джордано. Казбек со вкусом и знанием дела заказывал официанту завтрак. Минуту назад все трое были близки ему, понятны и дороги и вдруг отодвинулись куда-то на второй план, и он уже не участник развертывающегося на сцене спектакля, а всего лишь нейтральный зритель.

"Чепуха какая-то!" - Иван отодвинул тарелку и встал. Медленно, как бы преодолевая непомерную тяжесть, Радноти поднял на него глаза.

- Уходишь?

Ни вопрос, ни тон, которым он был задан, ни даже непривычное обращение на ты, а выражение глаз Миклоша заставило Ивана зажмуриться и изо всех сил стиснуть зубы. Какой там к дьяволу нейтральный зритель, если сердце захлебывается болью и нет сил открыть глаза!

- Да, Миклош.

- Ну что же, - буднично, как ни в чем не бывало, произнес венгр. - Всего хорошего, Иштван.

Надо было что-то ответить, внести ясность или, наоборот напустить тумана; надо было наконец просто попрощаться, но Иван только молча кивнул и, не оглядываясь, зашагал к выходу.

Оркестр заиграл вслед что-то печальное, кажется, "Прощание на берегу" Хольстрема, но Зарудный уже ничего не видел и не слышал.

У себя в каюте он долго стоял перед иллюминатором, машинально глядя на проплывающий мимо пейзаж. Теперь, когда побег с "Надежды" становился наконец реальностью, он неожиданно для самого себя вдруг ощутил тоскливую боль от предстоящей разлуки с людьми, которых еще недавно не знал и которые, оказывается, были ему теперь близки и дороги. Сознавая, что и они рано или поздно покинут экспресс, не могут не покинуть хотя бы потому, что стремление вернуться в свою эпоху составляло главную цель и смысл их теперешней жизни, он все равно чувствовал себя виноватым перед ними за то, что уходит первым.

Перед глазами возникали то гигантский костер на запруженной людьми площади Цветов в Риме, то яма, в которой стоит Миклош Радноти, снизу вверх глядя на целящихся в него эсэсовцев. Странно, о себе он в эти минуты не думал. С ним все ясно: протаранить "мессер" до того, как тот успеет сбить курбатовский "ил", а там будь что будет.

За иллюминатором тянулся знакомый с детства пейзаж: барханы, солончаки, такыры... Потом из-за горизонта взошла огромная кроваво-красная луна, и он вдруг успокоился. Тщательно побрился перед зеркалом. Принял душ. Оделся. Сел в кресло, положил на колени планшет. И стал ждать.

- Товарищ!

Зарудный с трудом разлепил веки и тотчас снова зажмурился: ослепительно ярко светило солнце. Кто-то осторожно тряс его за плечо. Руперт? Но почему "товарищ"? Иван рывком вскочил на ноги и открыл глаза.

Человеку было за тридцать. Он был курнос. Из-под капюшона брезентового плаща выбивался чуб цвета спелой пшеницы. Поодаль стоял видавший виды мотоцикл с коляской. А дальше, насколько хватало глаз, простиралась выжженная солнцем равнина. На горизонте, величественно изгибаясь, брели пыльные смерчи.

Иван оглянулся. Позади был вагончик на обтянутых литой резиной колесах. К двери вела сварная металлическая лесенка и, судя по следу на пыльной ступеньке, с нее-то он только что и поднялся. Зарудный встряхнул головой, прогоняя остатки сна.

- С праздником! - Голос у незнакомца был чуть хрипловатый. Доброжелательный голос. И взгляд тоже.

- С праздником? - переспросил Иван.

- Ну да. Девятое мая сегодня, День Победы. Забыл?

- К-какой п-победы? - запинаясь, спросил Иван, покачнулся, чувствуя, как земля стремительно уходит из-под ног, опустил руку на поручень лесенки.

- Ну ты даешь! - добродушно восхитился незнакомец. Крепко, видать, вчера хватанули. Ладно, давай знакомиться. Игорь, - ладонь у парня была мозолистая, твердая. Мужская ладонь.

- Иван. - Зарудный достал платок, вытер вспотевший лоб.

- Бывает, - сочувственно кивнул Игорь. - Сейчас я тебе аспиринчика дам. Глядишь, и легче станет.

Он снял плащ, аккуратно сложил, сунул в багажник коляски. Отпер висячий замок на двери вагончика, достал веник, смахнул пыль с кирзачей.

- Тут одни мужики, так что не обессудь: за чистотой сами смотрим.

В вагончике царил прохладный полусумрак. За обтянутыми противомоскитной сеткой окошками виднелась все та же плоская - ни деревца, ни кустика - равнина. Иван повесил на крючок возле двери планшет и куртку. Огляделся.

- Вот так и живем, - Игорь задернул занавеску на окне. Да ты садись. Я утром ребят в Тулей отвез, к поезду. На праздник в Ургенч укатили. Завтра к вечеру вернутся.

"В Тулей, - мысленно отметил Иван, - к поезду. Завтра вернутся".

До войны, он это знал точно, ближайшей железнодорожной станцией был Чарджоу и до него от Ургенча надо было добираться либо пароходом, либо попутной машиной.

- Умоешься с дороги? - предложил Игорь. - Идем на кухню.

Кухонька была с гулькин нос, но опрятная и комфортабельная: газовая плита на две конфорки, кран, раковина. Над ней аптечка с зеркальной дверцей. На аптечке стакан с зубными щетками, мыльница. На стене возле плиты - шкафчик с посудой. Под окном навесной столик и три табуретки.

- Умывайся. - Игорь кивком указал на раковину. - Сейчас полотенце чистое принесу.

И как только Иван сполоснул лицо и руки, вручил ему полотенце и решительно выставил из кухни.

- Ступай в гостиную, а я тут завтрак соображу.

"Гостиная" тоже была невелика: стол, три откидных койки, платяной шкаф. На антресолях виднелись два скатанных матраца. Третий лежал на откинутой койке, застланный байковым одеялом.

- Отдыхай, - указал Игорь на полку и включил стоявший на столе радиоприемник. - Музыку послушай. Сегодня весь день концерты будут гонять.

"Spidola", - прочитал Иван поблескивающее никелем название радиоприемника. Города на шкале настройки тоже были обозначены латинскими буквами. "Трофейный", - решил Иван, садясь на полку, и вдруг весь напрягся:

"Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой!

- загремел в вагончике хор суровых мужских голосов.

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!"

Игорь убавил громкость, подмигнул и отправился готовить завтрак.

"Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна,

Идет война народная,

Священная война!"

Песня брала за душу, будила воспоминания, сближала дальние дали. Теперь он уже не чувствовал себя посторонним в этом поначалу чужом для него мире, нащупал связующее звено. И звеном этим была песня.

Иван шагнул к окну и сдвинул противомоскитную сетку. В лицо дохнуло прохладой. У самого горизонта группами и поодиночке шли пыльные смерчи, и было в их движении что-то пугающе нереальное, неподвластное привычным земным категориям и закономерностям. Сквозь заключительные аккорды песни прорезался голос диктора:

- Тридцать лет назад, 9 мая 1945 года залпы салюта над поверженным в прах рейхстагом возвестили миру о победе советского народа над гитлеровской Германией!

- Т-та-ак-к... - Иван почувствовал, что вот-вот упадет и медленно опустился на койку. Лоб опять покрылся холодным потом. Он достал платок, расправил и уткнулся в него лицом. Победа. Он так ждал этого дня... На фронте, в госпитале... Каждым вылетом, каждым сбитым фашистским самолетом старался приблизить победу... Тысячу раз представлял себе этот день, огни салюта, сияющие лица однополчан, ощущение безграничной радости... И вот - победа. А он узнает о ней тридцать лет спустя!.. И нет вокруг никого из друзей. И ощущения радости нет, а только горькое чувство вины... Вины? А в чем его вина?!.

- Аспирин-то я тебе забыл дать. Э, братишка, да тебе, я смотрю, совсем худо. - Игорь выключил приемник, протянул Ивану таблетку и стакан с водой. - Держи-ка...

Зарудный машинально взял аспирин.

- Глотай, - скомандовал Игорь. - И на боковую. Сосни чуток. Проснешься, позавтракаем.

Иван проглотил таблетку, отдал стакан, лег, закинув руки за голову. Закрыл глаза.

Что теперь? Вопрос родился в сознании сам собой. И, как ни странно, вдруг само собой пришло спокойствие. Схлынуло нервное напряжение, стало легко и покойно, как бывает, когда возвращаешься домой после утомительно долгой поездки.

Домой... Иван обвел взглядом немудрящее убранство вагончика и усмехнулся. Прав стервец Руперт - непостижимое существо человек. В экспрессе все было в тысячу раз комфортабельнее: живи не хочу! Но там он чувствовал себя чужим, а здесь... Здесь он дома.