Илья Бражнин - Недавние были

• Название: Недавние были
• Автор: Илья Бражнин
• Издательство: Северо-западное книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Илья Яковлевич Бражнин, автор широко известных книг «Моё поколение», «Друзья встречаются», «Сумка волшебника» и ряда других, своим творчеством прочно связан с Севером, с Архангельском, где прошли его детские и юношеские годы.

В своей книге И. Бражнин с теплотой и лиричностью рисует картины старого Архангельска, рассказывает о проводах архангелогородцами экспедиции Георгия Седова к Северному полюсу, о выставке картин ненецкого художника Тыко Вылко, о встречах со Степаном Писаховым и Борисом Шергиным, о жизни литературного Архангельска той поры и многих других «недавних былях», не утративших своего интереса и в наши дни.

---

Это на целую жизнь засело в памяти. Вот почему и сейчас, более чем шестьдесят лет спустя, мне ясно видится, как низкорослые лохматые лошадёнки с выпирающими на боках рёбрами, натуживаясь и в такт мелким шажкам поматывая головами, тянут огромные брёвна. Они с трудом выдирают дрожащие ноги из вязкой зелёной глины. Рядом бредут коногоны, и им приходится не легче, чем лошадям. Закатав штаны, они вместе с брёвнами волокут к штабелю на ногах по крайней мере по полпуда глины. И чем дальше, тем больше её налипает. С громким чавканьем коногоны вытягивают ноги из липкого месива, потом с трудом всаживают в него и снова с натугой вытаскивают. Они задыхются и обливаются потом, проклиная и брёвна, и лошадей, и себя, и весь остальной свет, особенно эту проклятую глину.

В обед коногоны купались, шумно кидаясь с плотов в тёмную воду. Потом кто-нибудь приносил из казёнки шкалик водки, и все садились на бревна перекусить.

Случалось, они пели, и песня была тягучей и надсадной, точно и она тоже брела с ними вместе по липучей, вязкой глине.

Летом я целые дни пропадал на реке, пристав к шумной ватаге таких же, как я, огольцов. Мы купались по десять раз на дню, ныряли под плоты, обследовали лодки, стоявшие под высокосвайными пристанями, собирали ракушки и мелкие камешки для рогаток.

Занятый всеми этими многосложными делами, я не очень внимательно прислушивался к надсадным песням коногонов, день-деньской копошившихся в зелёной глине. И всё же эти песни вошли в мою жизнь: ведь я слышал их и в восемь, и в девять, и в десять лет, и позже.

В двадцать три года случилось со мной одно примечательное событие, также связанное с песнями. Хотя и на этот раз дело происходило в Архангельске, но теперь я сидел уже не на плотах, а в партере городского театра, и пели песни не коногоны.

Пела сказительница Марья Дмитриевна Кривополенова. Её только недавно вывезла с далёкой Пинеги Ольга Озаровская, кочевавшая по глухим углам огромной - в три-четыре европейских государства - Архангельской губернии и очень много сделавшая для того, чтобы стали общенародным достоянием драгоценные песенные и сказочные клады русского Севера.

Как и где разыскала Озаровская Марью Дмитриевну, и как судьба свела их? Сама Озаровская в своей книге «Бабушкины старины» рассказывает об этом так: «Давным-давно в деревне Усть-Ежуга, при впадении реки Ежуги в Пинегу, стояла маленькая чёрная избушка. В ней семь голодных ртов… мать - работница неустанная, а с ней четверо ребятишек, да старая бабка, да огромный столетний дед… Мать оставит ребятишек в избе, уйдёт на работу, а дед с ними… Дед в молодости ходил по Зимним Кедам, бил морского зверя; оттуда вынес свои старины… И ребятишки пристают.

- Дедушко! Спой старину. Дедушко! Спой былину…

И «внялась» в эти старины одна крошечная Машутка, всё упомнила и пронесла сквозь скудную, тяжёлую жизнь… С десяти лет пришлось побираться, «ходить по кусочкам»… Пришли годы - выдали Машу замуж в деревню Шотогорку… муж пил, и на руку нечист был, и бродяжить любил… Дети умирали, мужа убили бродяги на дороге, осталась одна дочь.

Дочь вышла замуж в деревню Веегоры тоже бедно… И на старости лет с корзинкой в руках крошечная сморщенная Марьюшка бегает по деревням, собирает кусочки… Ночует где бог приведёт… И так до семидесяти двух лет, до чуда встречи с Московкой».

Московкой этой и была Ольга Озаровская. А встреча случилась летом 1915 года в деревне Великий Двор, в доме Прасковьи Андреевны Олькиной, которая, кстати, жива и сейчас и, хотя перебралась к дочери в Кировск, каждое лето приезжает в родную Пинегу. О встрече своей с Кривополеновой в Великом Дворе Озаровская рассказывает дальше: «Есть примета на Севере: если съешь у нищего от трёх кусков, будет тебе счастье.

Старая нищенка Марья Дмитриевна Кривополенова так сердечно угощала меня тёплыми, только что поданными в городе шанежками, что я незаметно для себя съела заветные три куска. И вышло счастье. Для нас обеих.

Нельзя было не полюбить бабушку с первой встречи. А когда рассыпала она перед нами свой старинный словесный жемчуг, ясно увидели мы, что перед нами настоящая артистка.

- Бабушка, поедем в Москву?

- Поедем!

Храбрая, как артист. Односельчане руками всплёскивали:

- Куда ты, бабка? Ведь помрёшь!

- А невелико у бабушки и костьё, надёйтся-де где место его закопать!

И поехала бабушка со мной в Москву. А в Москве не одной мне, а многим тысячам показала, какая она артистка. Маленькая, сухонькая, а дыханье, как у заправского певца. Три зуба во рту, - а произношенье четкое на диво!

Семьдесят два года, а огня, жизни - на зависть молодым!»

Таков рассказ Ольги Озаровской о своей встрече с Марьей Дмитриевной Кривополеновой. В Москве, куда привезла Озаровская свою подопечную, Кривополенова имела огромный успех. Москвичи были зачарованы её старинами, её пением, её редкостным сказительским талантом, её личностью. Они заласкали, задарили старую, звали снова гостить.

Гостьба эта была столь приятна для Кривополеновой, что уже в следующем, шестнадцатом году, старая, несмотря на свои годы и трудности пути с далёкой Пинеги, снова приехала в Москву.

А пять лет спустя, летом 1921 года, вызванная телеграммой наркома просвещения Советской России Луначарского из Веегор, где жила у дочери, Марья Дмитриевна приезжает в Москву в третий раз.

В этот свой приезд Кривополенова выступает перед делегатами третьего конгресса Коминтерна, выступает, как всегда, бесстрашно и с великолепным артистическим темпераментом. О том, как, в какой атмосфере проходили выступления Кривополеновой этим летом в Москве, свидетельствует очевидец одного из таких выступлений.

Очевидец этот - Василий Иванович Стирманов весьма примечателен и сам по себе. Это знаток Севера, энтузиаст северного краеведения, учитель, во время гражданской войны - начальник оперативной части штаба Пинежского участка фронта, сейчас заведующий Пинежскии филиалом Архангельского краеведческого музея. Он знал Кривополенову в детские свои годы, позже встречался с ней, и ему ведома жизнь Марьи Дмитриевны, вероятно, больше, чем кому бы то ни было другому. Вот что рассказывает он об одном из её московских выступлений: «Летом в 1921 году мне привелось быть в Москве. Смотрю, афиша: в зале консерватории выступает сказительница Кривополенова. С трудом достал билет на балкон. Наша Махонька - на столичной сцене! Махонькой звали Марью Дмитриевну в деревне за очень маленький рост, да и прозвище это созвучно было её имени. Запела бабушка «Посеяли девки лён». А перед этим предупредив публику. «Как руцькой махну, платоцьком тряхну - всем припевать». Студенты консерватории подхватили припев дружно и слаженно.

По окончании концерта многие забрались на сцену. Как пушинку, подняли бабушку на руки, обнимали, целовали…»

Приведённое описание выступления Кривополеновой в Московской консерватории взято мной из книги В. Страхова «На лесной реке». А попала ко мне эта книга не случайно. В конце лета 1969 года я получил небольшой пакет, заключавший в себе газету «Пинежская правда». Я не подписчик этой газеты, выходящей в Карпогорском районе Архангельской области, но, получив газету, не удивился, так как в моей довольно большой почте частенько случаются сюрпризы, и по преимуществу приятные. И на этот раз сюрприз был приятен и даже вдвойне: во-первых, газета пришла с далёкого и милого мне Севера, а во-вторых, в ней был очерк, называвшийся «Встреча с Кривополеновой». В очерке цитировалась главка из моей книги «Сумка волшебника». Очерк подписан был В. Страховым. Я не знал Страхова, но был благодарен ему за то, что он напомнил мне о Марье Дмитриевне.

Так как на пакете, содержащем газету, значился обратный адрес приславшего её Страхова, то я написал ему, поблагодарил за неожиданное приятство, какое доставил он мне, прислав «Пинежскую правду», и просил сообщить мне, что знает он ещё о Кривополеновой, о её жизни. Написал я и редактору «Пинежской правды», обратив и в его адрес и благодарность и ту же просьбу.

Вскоре я получил и от редакции и от Виктора Евгеньевича Страхова ответы. В редакционном ответе было сказано о том, что Страхов является автором книги «На лесной реке», одна из глав которой посвящена Кривополеновой. Я попросил эту книгу у Виктора Евгеньевича и вскоре получил её вместе с обстоятельным письмом, содержащим много интересного и нового для меня из биографии чудной пинежской старицы. «Пинежская правда», в свою очередь, подослала мне номер газеты с новыми для меня материалами о Кривополеновой.