Катя Метелица - Азбука жизни

• Название: Азбука жизни
• Автор: Катя Метелица
• Жанр: Современная проза

Под видом словаря — то есть того, к чему Катя Метелица приучила читателей — написана необычная книга: это и культурологические эссе, и очерки нравов, но, прежде всего, лирическая автобиография, остроумная и трогательная.

---

Банан пишет лирические стихи в духе "Клуба им. полковника Васина" — совершенно, то есть, дикие стихи. Чудовищно искренние и оттого прекрасные. А его проза не уступает стихам по искренности и убойной энергетике. Это, собственно, не проза — а история его жизни, точнее куча разных безумных историй, с ним приключавшихся.

О себе он пишет в третьем лице, называя себя Мишей, что и является его настоящим именем, как у Лимонова — Эдичка. Но только Лимонов, прочитав эту книгу, умрет от зависти. Потому что Лимонов — писатель, со всей присущей этому клану пыльной книжной грустью, ремесленнической старательностью и жаждой славы. А Миша Банан — настоящий живой персонаж, который взялся за перо главным образом оттого, что на него от неумеренного потребления алкоголя стали накатывать маниакальные состояния, сопряженные с бессонницей и непреодолимой потребностью в самовыражении.

Добрая половина этой книги написана в Кащенко, в платном отделении для утонченных организмов. Это, собственно, дневник Миши Банана, который он настукивал на лэптопе день за днем, час за часом, начиная с пяти утра, когда ему свойственно просыпаться ("Миша проснулся в пять утра от чудовищной эрекции", — обычный зачин).

Как слушал крик ворон; пил кофе; как думал о Боге, об устройстве мироздания и своем в нем месте, и о том, можно ли любить женщину и дочь ее — тоже любить. И любовницу дочери — тоже. И о ревности к другим ее любовницам. И о прелюбодеянии…

Как пил таблетки, и лежал под капельницей, и как галлюцинировал; как беседовал в курилке с другими больными, ненавязчиво уча их жизни, потому что Мише дана мудрость; как тут же написал стихи и занес их в лэптоп; как вышел прогуляться в Нескучном саду и по дороге прихватил там пару хороших кирпичей для дачного хозяйства; как из реанимации к нему в палату перевели молодого человека мужественной и таинственной профессии, слезавшего с герыча, и как они решили вместе ехать прямо из больницы в Таиланд.

Потом дневник продолжается в уже в этом самом Таиланде. Час за часом, со всеми трогательными подробностями. Как пошли, допустим, есть лобстеров, как тщательно выбирали место с тем расчетом, чтобы объевшись, удобно было закинуть ноги на ограду и любоваться морским закатом, как лобстеров, наконец, принесли, перепутав заказ, но все же весьма приемлемых, и закат наступил, и был похож на усталого огненного дракона, а тут как раз подоспел и рис с креветками, хоть это было уже и лишнее, и они выпили по паре таблеток тизерцина, и колеса застучали по шпалам, и тут же некоторые соображения о Боге, о мироздании и Мишином в нем месте, о тайском национальном характере и досадной для Миши неспособности тайцев к европейским языкам, о массаже и массажном бизнесе, о белых слонах, о местных проститутках, о неизбывной любви, — и все это в одном абзаце и — по-настоящему, без дураков, прекрасно как литература.

Я люблю читать. У меня есть непреодолимая потребность в чтении, как у Банана — в письме. Его рукопись во всех ее вариантах — правленом, неправленом — я уже почти что выучила наизусть, потому что в ее, рукописи, присутствии совершенно невозможно читать что-либо другое. Она как живое существо, требующее к себе постоянного внимания, живущее своей активной жизнью.

Михайлов Саша говорит, что я с непривычки просто заболела Бананом. Его тревожит, что Банана в нашей жизни стало так много. Он все надеялся, что я избавлюсь от наваждения, как только рукопись под названием «Банан» будет напечатана.

— Что ты все о Банане и о Банане. Смотри, сколько их у меня еще, — говорит он и показывает на штабеля разноцветных папок с рукописями.

Я вздрагиваю.

Грибы

Удивительная подробность зарубежной жизни: оказывается, за границей, "на Западе", тоже растут грибы. Не только на родине, большой и малой, в тургеневских перелесках и на пришвинских опушках — но и в немецких лесах, в итальянских горах, на швейцарских склонах и даже в английских и французских парках. Причем какие грибы — отборные белые, в немереном количестве. Только редко кто их собирает, настолько далеки тамошние жители от природы и детства человечества.

И правильно делают, что не собирают. Ходить по грибы — последнее, может быть, что осталось нам от душистого дачного детства, пионерлагерного отрочества, доперестроечной, досупермаркетовой, прошлотысячелетней юности.

Гриб, как и береза, — это с чего начинается Родина, картинка в моем букваре. Г — гриб. Эксклюзивная русская буква Ё — ёлка, под ёлкой ёжик, на иголках у ёжика белый грибочек, бархатная шляпка. Белочка сушит грибки в своем дупле. Она делает запас на зиму. Гриша и Галя пошли в лес по грибы. У Алёны лукошко. Петя и Поля играют в песочнице. Над песочницей деревянный зонтик-мухомор. Вечные, одним словом, ценности.

Однажды темным дождливым вечером семья собралась на веранде и была занята чисткой грибов. Весь стол был застелен газетными листами. Посередине стола стояла масляная лампа, но углы веранды оставались в тени.

— Мю снова набрала волнушек, — объявил Мумми-папа.

— В прошлом году она собирала мухоморы, — откликнулась Мумми-мама. — Может быть, в будущем году она будет собирать лисички. Или хотя бы сыроежки…

— Хорошо жить, на что-то надеясь, — заметила на это крошка Мю, подавив сдержанный смешок.

(Туве Янссон. Рассказ о невидимом ребенке)

Крошка Мю утверждалась на самых красивых объектах: акт чистого искусства. Непритязательное Мумми-семейство скромно довольствовалось популярными съедобными грибами: в Мумми-долине приходилось вести натуральное хозяйство. Мы же ходим по грибы потому как раз, что хорошо жить, на что-то надеясь.

То есть приятно само это чувство — сладковатая дрожь надежды на удачу. Эту дрожь хорошо знакома завсегдатаям казино, ипподромов, любителям заключать фьючерсные сделки, загадывать на чет и нечет, раскладывать пасьянсы и играть в «очко» в интернете. Тихое маразматическое счастье искать грибы — того же рода. Сорвать в лесу на красавец гриб все равно что поднять копейку орлом. Принимаешь брошенный судьбой знак: любит она тебя, заигрывает, подмигивает. Подбадривает.

Вот, например, у меня — зрение минус восемь. Я тоже иногда нахожу грибы. Как правило, я о них спотыкаюсь. Или наклоняюсь завязать типа шнурок — а там сыроежка. Кто способен понять глубину и широту тихой моей радости? Да никто не способен. Нет больше в мире таких аналогов.

Успехи в тихой грибной охоте придают человеку гордости и уверенности в себе. Гордятся удачливостью, упорством, умением любить и понимать природу. Лично я, вспоминая полтора десятка найденных лично мною грибов, склонна — минус восемь — гордиться свой интуицией.

Грибными успехами принято хвастаться так же, как охотничьими трофеями и немереной величины рыбами, пойманными — не поверите — на обыкновенную удочку. Отборные грибы всегда выкладывают на самый верх, чтобы казалось, что вся корзина наполнена такими же. Выйти из леса с несколькими потрепанными сыроежками в целлофановом пакете — позорно. Лучше уж оставить такой улов под каким-нибудь деревом на съедение улиткам и сделать вид, что вы гуляли просто так. Любовались тем, как ветер золотит верхушки сосен.

Хотя грибы, по питательности своей, не уступают овощам и превосходят даже свёклу, но всё же нельзя рекомендовать их как полезную пищу, потому что безвредных грибов почти что не существует и вред их зависит от степени сырости и гнилости того места, где растут.

По наружному виду трудно отличить безвредные грибы от ядовитых.

(Елена Молоховец. Подарок молодым хозяйкам)

Грибы — парадоксальное явление. Парадоксальное со многих точек зрения: биологической, экономической, кулинарно-диетической.

В ботанике грибы официально числятся низшим классом. Наряду с мхами, лишайниками и прочими папоротниками их ставят на ступень ниже деревьев, трав и злаков. Это абсолютно несправедливо, поскольку подберезовик или сыроежка определенно более одушевлены, чем какая-нибудь капуста или лилия. Грибы способны: прятаться, дразнить, любить, притаиваться, предпочитать, притворяться и так далее. Не случайно в детских книжках грибы всегда с глазами, носами и руками; а головы и ноги у них и так есть. В собирании и поедании грибов есть даже нечто каннибалическое: "Когда срезаешь вереницу, вместе с крупными попадают под нож и малыши… Молоденькие хорошо мариновать или жарить, а взрослые идут исключительно в сушку…"

Интересное ботаническое определение грибов дали эмигрантские культурологи Вайль и Генис: "грибы, как и некоторые наши знакомые, занимают промежуточное положение между растениями и животными". Теренс Маккенна довольно убедительно описал явление гриба как радиоволны, но это относится не ко всем грибам, а только к психоактивным навозникам.