Уильям Бриджмэн - Один в бескрайнем небе

• Название: Один в бескрайнем небе
• Автор: Уильям Бриджмэн
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

В своей книге американский летчик-испытатель У. Бриджмэн в художественной форме описывает испытательные полеты на специально созданном для исследования высоких скоростей самолете «Скайрокет». Приоткрывая завесу над строго засекреченной областью испытания современных экспериментальных самолетов в США, У. Бриджмэн подробно рассказывает обо всех этапах испытания самолета «Скайрокет» и о многочисленных рискованных положениях, в которые он попадал в процессе этой работы. Книга написана живо, увлекательно. Ее с большим интересом прочтут все любители авиации, а для авиационных специалистов она может представить и практический интерес.

---

Видимо, я выпил слишком много черного кофе, где-то в глубине желудка притаилась боль, а сердце билось быстрее обычного, и я слышал собственное дыхание. Любопытная вещь — казалось, душа моя могла отделиться от тела и словно со стороны наблюдать за странными реакциями, возникающими как будто независимо от разума. В это утро разум мой был крайне напряжен, но был не в состоянии управлять моими чувствами. Никто не разговаривал. Кардер отдавал распоряжения в микрофон. Мы приближались к «Скайрокету», и мимо нас проносилось мрачное в предрассветных сумерках озеро.

Вот и самолет! В полутора километрах от нас на высохшем глинистом дне гордо возвышался «Скайрокет», как большая белая бомба. Созданный руками людей, он стоял один, чуждый всему окружающему. Вблизи не было ни ангаров, ни других построек. Резко выделяясь на фоне плоского дна озера и далеких гор, самолет словно приготовился к прыжку. В это утро «Скайрокет» внушал мне не меньший ужас, чем операционный стол и электрический стул, и хотя я не в первый раз видел его на рассвете перед полетом, душа моя наполнилась каким-то болезненным очарованием. Я словно впервые увидел «Скайрокет» и не мог отвести глаз от самолета, с каждой секундой выраставшего впереди.

Я смутно слышал, что кто-то обращается ко мне, но не мог оторвать глаз от самолета. С желудком по-прежнему творилось что-то неприятное. Чудовищным усилием воли я заставил себя обрести обычное спокойствие и хладнокровие. Не нужно смотреть на самолет. Легче всего в таких случаях отвлекают незамысловатые шуточки. Бриггс и Осборн помогли мне, начав непринужденный разговор.

Кардер остановил машину в двадцати метрах от самолета. Механики, укрывшиеся от пронизывающего ветра за автомашинами, неохотно вышли навстречу. Мак-Немар, прищурясь, посмотрел в нашу сторону, поднялся на ноги и поспешил к нам.

Кардер опустил боковое стекло, и в машину ворвался холодный воздух.

— К полету все готово? — спросил он Мак-Немара.

Старший механик всунул голову в машину. На мгновение он остановил взгляд на мне, кивнул и сказал: «Доброе утро», — а затем ответил Кардеру:

— Так точно, самолет будет готов к полету, как только Ильтнер выберется из кабины.

В это время голова инспектора Ильтнера то поднималась, то опускалась в кабине, когда он, подсвечивая электрическим фонариком, проверял оборудование.

Пришел мой черед. Я неловко подобрал снаряжение, Бриггс помог мне надеть парашют. Со дна озера холод полз вверх по ногам, а ветер дул в затылок с такой силой, что я себя чувствовал, как под струей ледяной воды. Кардер стоял рядом со мной.

— Вы не хотите перед полетом побеседовать с Джином?

— Нет.

В этот момент моим единственным желанием было забраться в самолет и укрыться там от ветра. Механики вышли из-за машин и приветствовали меня коротким «Доброе утро». На востоке, над горами, небо играло желтыми и оранжевыми красками. Наступал день. Теперь солнце начнет быстро взбираться по неровной кромке восточной цепи гор.

— У нас все в порядке, — объявил Мак-Немар, предоставляя «Скайрокет» в наше распоряжение.

Один из механиков пошутил:

— Он весь к вашим услугам!

Я привычно — ведь сколько пришлось это проделывать во время подготовки — поднялся по стремянке в кабину и тут неожиданно почувствовал себя гораздо увереннее. Ветер больше не валил меня с ног, а обычные предполетные приготовления успокоили мои нервы. Я включился в кислородную систему и открыл кран, укрепил ремнем наколенный планшет, отрегулировал привязные ремни на груди и принялся за предполетный осмотр. Кардер ждал, стоя на ветру, а механики ждали сигнала, чтобы включить аэродромное питание. Я еще раз проверил исправность кислородной системы. Хорошо! Шлем плотно сидел на голове, прилегая к вискам. Все переключатели были в нужном положении… Как легко находит рука все тумблеры! Казалось, я знаю этот самолет лучше всех, на которых мне когда-либо приходилось летать. К тумблерам и кнопкам я привык уже больше, чем к приборам на самолете DC-3, на котором я летал два года без передышки. Я смеялся над самим собой: еще бы мне не знать их! Ведь я практиковался два месяца, так что в этом нет ничего особенного. Мой неожиданный смех, наверное, напугал работавших внизу механиков. Должно быть, они подумали, что я не выдержал напряжения. Я снова засмеялся, а Кардер, вероятно, залпом проглотил весь оставшийся у него в флаконе запас аспирина.

Он закричал мне снизу:

— Вы готовы для вызова сопровождающего самолета-наблюдателя?

Я кивнул головой, и Кардер пошел к своей автомашине. Он вертел в руках микрофон.

В мои наушники прорвался трескучий голос диспетчера — он говорил с аэродромной вышки, находившейся в двенадцати километрах от меня, на другом конце озера. По распоряжению Кардера диспетчер вызвал сопровождающий самолет.

— Самолет номер 120 военно-воздушных сил, вам разрешается вырулить на взлетную полосу.

Сегодня наблюдателем летит полковник Эверест — главный летчик-испытатель военно-воздушных сил. Диспетчер разрешил ему взлетать. Прошло две секунды. Над озером появился F-86. Он с ревом пронесся в десяти метрах над моей головой и затем ушел горкой. Игривое приветствие Эвереста вибрацией шлема передалось на мои виски. Он сообщил по радио:

— О'кэй, Джин, жду, когда ты будешь готов.

Послышался раздраженный голос Кардера:

— Сегодня летит Бриджмэн. Ведь вам же говорили об этом вчера.

— О, новая звезда, — раздался разочарованный голос сопровождающего. — Дайте знать, когда будете готовы.

Я был готов как никогда. Сделав рукой круг, я подал знак, и механики включили аэродромное питание. Послышался протестующий стон двигателя, и он заработал. Теперь некуда отступать. Через минуту я испытаю то, к чему готовился в течение трех месяцев. Приборы показывали, что двигатель работает нормально. Хотя голова и плечи мои не были защищены от ветра, я уже не ощущал холода, а ладони даже повлажнели.

Хорошо. Теперь можно закрывать фонарь. Я подал знак, и Ильтнер с двумя механиками мгновенно оказались на стремянках. Втроем они закрыли фонарь над моей головой. Теперь, когда он закрылся, я мог выбраться из кабины в полете единственным путем — потянуть за рычаг у ног и отделить таким образом всю носовую часть самолета. Закрывая фонарь, Ильтнер первым пожелал мне удачи, хотя и не слишком твердым голосом.

— Благополучного полета! — донеслось до меня сквозь шум двигателя. — Только, тьфу-тьфу, доставьте самолет обратно… Ведь он дает нам семь долларов ежедневно!

Доставьте самолет обратно! Внизу механики бросились по сторонам искать укрытия за грузовиками и легковыми автомашинами. «Скайрокет» и я предоставлены самим себе.

* * *

Ну что ж, начнем. Довожу обороты двигателя до максимума, то есть до 12 000 в минуту. Самолет слегка вибрирует. Температура газов за турбиной 543 °C, зеленая стрелка топливного манометра колеблется возле одной атмосферы, давление масла немногим более трех. Температура подшипника № 1-32 °C; № 2 — 84°; № 3-100°. Проверяю давление в гидросистеме, сигнальные пожарные лампочки и генератор. Все исправно!

За небольшим прозрачным щитком у правой ноги находится рычаг аварийного сброса кабины — на случай, если придется покинуть самолет. Когда щиток открывается, загорается красная лампочка. Это значит, что, потянув за рычаг, можно надеяться на благополучное отделение. Я протягиваю руку книзу и открываю щиток — красная лампочка горит. Так, пороховые заряды на месте. Это устройство не относится к успокоительным средствам, но я слишком занят, чтобы сейчас задумываться над этим. Главный переключатель стартовых ракет находится в положении «Выключено». Показания всех термометров в пределах нормы. Настало время действовать!

Самолет плавно выруливает. Теперь я в его власти. Обращаюсь к сопровождающему на F-86:

— Начинаю рулить!

Мой голос прозвучал излишне громко, хотя я старался говорить нормально. Каждый нерв напряжен. Всем своим существом я пытаюсь уловить малейшее изменение в шуме, в равновесии, в вибрации, боюсь пропустить момент включения какой-либо одной из сигнальных лампочек, которые автоматически загорятся на приборной доске, если вспыхнет пожар или откажет какой-либо агрегат.

Итак, началось. Надейся на удачу — она необходима. В этом полете у непредвиденного больше преимуществ, чем у меня, и я жду, что же произойдет. Позади уже более полутора километров взлетной дорожки, а скорость самолета еще не достигла ста шестидесяти километров в час. 100, 110, наконец, — 160! Зажигаю две первые стартовые ракеты. Секунда — толчок в спину, еще толчок, когда зажигаются остальные ракеты. По дну озера с громовым шумом несется самолет со скоростью 250 километров в час. Настало время отделить носовое колесо от земли… Но самолет не отрывается. Беру ручку управления больше на себя, еще, еще… Самолет достиг почти опасного угла наклона, по меньшей мере 18 градусов. Вот, наконец, он отделяется от земли, вгрызаясь в воздух, и низко проходит над пустыней. Теперь надо избавиться от стартовых ракет; место, где это следует сделать, будет под самолетом через секунду. Не глядя вниз, я левой рукой дотрагиваюсь до небольшого металлического тумблера сброса стартовых ракет. Сигнальная лампочка гаснет — использованные ракеты сброшены. Ставлю главный переключатель стартовых ракет в положение «Выключено».