Колин Маккалоу - Фавориты Фортуны

• Название: Фавориты Фортуны
• Автор: Колин Маккалоу
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-06618-6

Фортуна была благосклонна к ним…

К диктатору, руки у которого были по локоть в крови, и который издавал закон для наведения mos maiorum.

К полководцу, который совсем молодым получил прозвище "Великий".

К политику и воину из старинного рода, говорившему всем, что его любит Фортуна.

Эти люди купались в лучах славы, но именно благодаря им республиканский Рим скоро будет лежать в руинах.

---

— До тех пор, пока Сулла не прикажет тебя убить.

— Это в руках Великого Бога, мама, ты знаешь. Я верю, что Фортуна дала мне случай и что я должен воспользоваться им. Мне только нужно дожить до того дня, когда Сулла умрет. Как только он умрет, ни у кого не хватит смелости убить фламина Юпитера. И Коллегия будет вынуждена снять с меня эти жреческие оковы. Мама, я не верю, будто Юпитер Величайший хочет, чтобы я оставался его специальным жрецом. Я верю, что у него для меня найдется другая работа, которая принесет Риму больше пользы.

Аврелия больше не спорила.

— Деньги. Тебе нужны будут деньги, Цезарь. — Она провела рукой по волосам, как всегда делала, когда пыталась разобраться в финансах. — Тебе потребуется более двух талантов серебром, потому что такова цена оглашенного человека. Если тебя найдут там, где ты спрячешься, ты должен будешь заплатить значительно больше двух талантов, чтобы информатор отпустил тебя. Трех талантов хватит, чтобы откупиться, и еще останется на что жить. Теперь другой вопрос: смогу ли я найти три таланта, не обращаясь к банкирам? Семьдесят пять тысяч сестерциев… Десять тысяч есть у меня в комнате. Сейчас наступил срок уплаты ренты, и я смогу собрать ее. Когда жильцы узнают, зачем мне срочно понадобились деньги, они уплатят. Они любят тебя, хотя почему они должны тебя любить, не знаю. Ты очень трудный ребенок и упрямый! Гай Матий может знать, где достать еще. И думаю, Луций Декумий держит у себя под кроватью горшок со своей неправедной добычей….

И Аврелия ушла, продолжая что-то говорить на ходу. Цезарь вздохнул, встал с кресла. Пора готовиться к побегу. А до этого нужно еще поговорить с Цинниллой, объяснить ей.

Он послал управляющего Евтихия за Луцием Декумием и позвал Бургунда.

Старый Гай Марий завещал Бургунда Цезарю. В то время Цезарь сильно подозревал, что он сделал это, вбив последнее звено в цепях фламината, которыми он связал Цезаря по рукам и ногам. Если каким-либо образом Цезарь перестанет быть специальным жрецом Юпитера, Бургунд должен убить его. Но конечно, Цезарь, обладавший неотразимым обаянием, вскоре сделал Бургунда своим человеком. В этом ему крайне помогло то обстоятельство, что рослая служанка матери из племени арвернов, Кардикса, вцепилась в Бургунда просто мертвой хваткой. Этот германец из племени кимбров в возрасте восемнадцати лет попал в плен после сражения при Верцеллах. Теперь ему было тридцать семь, Кардиксе — сорок пять. Сколько еще она сможет приносить по сыну ежегодно? Это стало семейной шуткой. На данный момент сыновей родилось уже пятеро. Оба, и Бургунд, и Кардикса, были отпущены на волю, когда Цезарь надел тогу мужчины. Но этот акт освобождения ничего не изменил, кроме гражданского статуса супругов, который теперь стал римским (они были занесены в списки городской трибы Субуры, но их голоса практически не имели никакой цены). Аврелия, которая всегда была экономной и скрупулезно справедливой, постоянно выплачивала Кардиксе разумное жалованье и считала, что Бургунду тоже полагается хорошее вознаграждение за труды. Все думали, что супруги копят эти деньги для своих сыновей, поскольку еда и жилье были им обеспечены.

— Цезарь, ты должен взять наши сбережения, — сказал Бургунд на своей латыни с сильным акцентом. — Они тебе понадобятся.

Его хозяин был высокого роста для римлянина, шесть футов и два дюйма. Но Бургунд был на четыре дюйма выше и в два раза шире. Его честное лицо, по римским понятиям считавшееся некрасивым из-за слишком короткого и прямого носа и чересчур большого рта, хранило серьезное, даже торжественное выражение, когда он произносил это, но голубые глаза выдавали его любовь и уважение к мальчику.

Цезарь улыбнулся Бургунду и покачал головой:

— Спасибо за предложение, но моя мать справится. Если нет — ну что ж, тогда я приму твои деньги и верну их с процентами.

Вошел Луций Декумий, в открытую дверь следом за ним ворвался снежный вихрь. Цезарь поспешил закончить разговор с Бургундом.

— Уложи вещи для нас обоих, Бургунд. Теплые вещи. Можешь взять дубинку. Я возьму отцовский меч.

О, как приятно иметь возможность сказать это! «Я возьму отцовский меч!» Есть вещи похуже, чем быть беглецом.

— Я знал, что этот человек таит зло против нас! — решительно сказал Луций Декумий, не упоминая, однако, о том времени, когда Сулла так напугал его взглядом, что он чуть с ума не сошел. — Я послал своих мальчиков за деньгами, так что у тебя будет достаточно средств. — Он впился взглядом в спину уходящего Бургунда. — Послушай, Цезарь, ты не можешь уйти в такую погоду только с этим болваном! Мы с мальчиками тоже с тобой.

Ожидавший этого Цезарь посмотрел на Луция Декумия так, что пресек всякий протест.

— Нет, папочка, я не могу этого позволить. Чем больше нас будет, тем сильнее я стану привлекать внимание.

— Привлекать внимание? — ахнул Луций Декумий. — Как ты можешь не привлечь внимание с этим огромным дурнем? Оставь его дома, возьми меня вместо него, а? Никто не увидит старого Луция Декумия, он — кусок штукатурки.

— В пределах Рима — да, — сказал Цезарь, с любовью улыбнувшись Декумию, — но среди сабинян, папочка, ты будешь торчать, как собачьи яйца. Мы с Бургундом справимся. И если я буду знать, что ты здесь присматриваешь за женщинами, я буду меньше беспокоиться.

Поскольку это было справедливо, Луций Декумий, ворча, подчинился.

— С этими списками стало еще важнее, чтобы кто-то находился здесь и охранял женщин. У тети Юлии и Муции Терции нет никого, кроме нас. Я не думаю, будто что-то будет им угрожать там, на Квиринале. Все в Риме любят тетю Юлию. Но Сулла ее не любит, поэтому следите и за ними. Моя мать, — тут Цезарь пожал плечами, — моя мать постоит за себя сама, и это и хорошо, и плохо, когда дело касается Суллы. Если обстоятельства изменятся, если, например, Сулла решит занести меня в списки, а из-за меня и мою мать, — тогда поручаю тебе спрятать моих домашних, — Цезарь усмехнулся. — Мы вложили слишком много денег в мальчиков Кардиксы, чтобы смотреть, как государство Суллы будет наживаться на них.

— С ними ничего не случится, Павлинчик.

— Спасибо, папочка. — Цезарь уже думал о другом. — Я должен попросить тебя нанять пару мулов и взять лошадей из конюшни.

Это был секрет Цезаря, часть его жизни, о которой знали только Бургунд и Луций Декумий. Фламину Юпитера запрещалось касаться лошади, но с того времени, как старый Гай Марий научил его ездить верхом, Цезарь просто влюбился в ощущение скорости. Ему нравилось чувствовать под собой мощное тело коня. Хотя он не был богат, имея лишь землю, но определенная сумма денег ему принадлежала — сумма, которую мать не трогала ни при каких обстоятельствах. Деньги перешли к нему по завещанию отца. Эти средства позволяли Цезарю, не обращаясь к Аврелии, покупать все, что требовалось. И Цезарь приобрел себе коня. Совсем особого коня.

Цезарь нашел в себе силы подчиниться диктату жречества во всем, кроме одного. Поскольку он был безразличен к тому, что ел, однообразная пища не вызывала у него страданий, и хотя ему не раз хотелось вынуть отцовский меч из сундука, где он хранился, и помахать им над головой, он сдерживал себя. Единственное, от чего он не смог отказаться, была его любовь к лошадям и верховой езде. Почему? Да потому что существует связь между двумя живыми существами и совершенством результата. Итак, Цезарь купил красивого гнедого мерина, быстрого, как северный ветер Борей, и назвал его Буцефал, в память о легендарном коне Александра Великого. Это животное стало самой большой радостью в его жизни. Всякий раз, когда Цезарю удавалось улизнуть из дома, он шел к Капенским воротам, за которыми Бургунд или Луций Декумий ждали его с Буцефалом. И он мчался вдоль бечевника по берегу Тибра, не думая, что может разбиться или сломать себе что-нибудь, объезжая волов, которые тянули баржи вверх по реке. А потом, когда это переставало быть интересным, он, слившись со своим любимым Буцефалом, летел, сломя голову, через поля, одним махом преодолевая каменные ограды. Многие знали о существовании коня, но никто не знал всадника, потому что на нем были штаны, как у сумасшедшего из Галатии, а голова и лицо были замотаны мидийским шарфом.

Тайные скачки вносили в жизнь элемент риска, в котором Цезарь нуждался, сам того не сознавая. Он просто думал, что очень здорово дурачить Рим и подвергать опасности свой фламинат. Почитая и уважая Великого Бога, Цезарь также знал, что у него сложились собственные, особенные отношения с Юпитером Наилучшим Величайшим. Его предок Эней был дитя любви богини любви Венеры, а отцом Венеры был Юпитер Величайший. Поэтому Юпитер понимал, Юпитер разрешал, Юпитер знал, что у его земного слуги была капля священного ихора в венах. Во всем другом Цезарь подчинялся догматам своего фламината, и как можно строже. А платой за это стал Буцефал, общность с другим живым существом, намного более ценным для молодого Цезаря, чем все женщины Субуры.