Филиппа Грегори - Другая Болейн

• Название: Другая Болейн
• Автор: Филиппа Грегори
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-466-2

Филиппа Грегори изучала в Эдинбургском университете классическую английскую литературу, работала на радио и телевидении, первые свои литературные гонорары получила, начав писать детские книжки, но по-настоящему знаменитой писательницей стала только благодаря серии исторических романов, в центре которых — блистательный двор английских королей и королев. Особый успех выпал на долю книги «Другая Болейн», переносящей читателя в Англию XVI века: после того, как роман сделался мировым бестселлером, на Би-би-си был снят телесериал по его мотивам, а теперь к выходу в мировой прокат готовится и полноценная киноэкранизация с Натали Портман и Скарлетт Йохансон в главных ролях.

Придворные интриги, столкновение семейных интересов превратили нежно любивших друг друга сестер Марию и Анну Болейн в непримиримых соперниц: подстрекаемые родным братом они вступают в борьбу за сердце короля Генриха VIII и место на его ложе. Начиная схватку, сестры и представить себе не могут, что поражение принесет Марии любовь и счастье, а взошедшая на трон Анна заплатит за свою победу головой.

---

Я ушла от Анны и Георга, бросилась к королевским покоям. В приемной зале Уильяма не было, и я не рискнула искать его в маленькой комнате, где он спал. Мне попался на глаза юноша с лютней, музыкант сэра Франциска Уэстона. Как его зовут, кажется, Марк Смитон?

— Не видели сэра Уильяма Стаффорда?

— Видел, леди Кэри, — вежливо поклонился он. — Он все еще играет в шары.

Я кивнула и вышла в парадную залу. Оглянулась, он меня не видит, юркнула в боковую дверцу, а оттуда на широкую террасу, вниз по ступеням в сад. Уильям подбирал мячи, партия только что кончилась. Он повернулся, заметил меня, улыбнулся. Остальные игроки замахали мне, приглашая в игру.

— Хорошо, — кивнула я. — А какая ставка?

— По шиллингу за кон, — сказал Уильям. — Вы попали к отчаянным игрокам, леди Кэри.

Я открыла кошелечек, нащупала там шиллинг. Взяла мяч, толкнула, он покатился по траве. Даже близко не попал. Шагнула в сторону, уступая место следующему игроку. Уильям очутился прямо рядом со мной.

— Что случилось? — спросил он тихо.

— Ничего особенного, просто мне надо с тобой побыть наедине, и чем скорее, тем лучше.

— Я бы тоже не отказался. — В голосе смешок. — Не знал только, что ты такая бесстыжая.

— Да я не о том, — возмущенно отмахнулась я, огляделась — вдруг кто заметил, как я покраснела. До чего же хочется его коснуться. Так трудно стоять рядом и не протянуть руки. Я шагнула в сторону, будто хотела получше увидеть, куда катится мяч.

Партия еще не кончилась, а я уже проиграла. Уильям постарался побыстрее выйти из игры. Наши шиллинги остались на кону — их получит победитель, а мы сделали вид, что прогуливаемся, воздухом дышим на тропинке вдоль реки. Окна дворца выходят в эту сторону, поэтому я не осмеливаюсь взять его под руку. Идем рядом, вежливые незнакомцы. Только когда добрались до пристани, он взял меня под локоток, вроде бы хотел поддержать, да так и не отпустил мою руку. От этого незамысловатого прикосновения меня всю теплом пронизало.

— Что случилось?

— Дядя. Решил выдать меня замуж.

Его лицо сразу потемнело.

— Так скоро? Уже подобрали мужа?

— Нет, пока только обсуждают возможности.

— Нам надо подготовиться, они скоро кого-нибудь найдут. Тогда мы во всем признаемся и постараемся внаглую выкрутиться.

— Да. — Я замолчала на минуту, взглянула на Уильяма, потом обратно на реку. — Он меня пугает. Когда он сказал, пора выдать меня замуж, мне вдруг показалось, я сделаю то, что мне велят. Понимаешь, ему все повинуются. Даже Анна.

— Не гляди на меня так, любовь моя, а то я тебя поцелую на глазах у всего двора. Клянусь тебе, ты принадлежишь мне. Никому не позволю тебя отнять. Ты моя, а я твой. И все тут.

— Они отняли Генриха Перси у Анны. А они были женаты — не меньше, чем мы.

— Он был тогда сопливым мальчишкой. Никому не позволю встать между мной и тобой. — Он помолчал. — Но цена будет дорогая. Заступится за тебя Анна? Если она на нашей стороне, все получится.

— Ее такие новости не обрадуют. — Кому, как не мне, знать, какая эгоистка моя дорогая сестрица. — Но и вреда ей от этого нет никакого.

— Тогда давай ждать до последнего, а затем признаваться. А пока пора пустить в дело весь наш шарм.

Я рассмеялась, теперь ему понадобились мои придворные умения — я уж знаю, как пустить в дело шарм.

— Короля очаровывать?

— Нет, друг друга. Мне ни до кого в целом свете дела нет — кроме одной особы.

— Меня, — с тихой радостью угадала я. — А мне ни до кого дела нет — кроме тебя.

Мы провели ночь вместе в комнатке в маленькой гостинице. Стоило мне проснуться и повернуться к нему, он уже был рядом со мной. Мы засыпали друг у друга в объятьях, словно даже во сне не в силах расстаться ни на мгновенье. Я проснулась утром, почувствовала всю тяжесть его тела. Он был во мне, и стоило мне шевельнуться, как в нем снова вспыхнуло желание. Я закрыла глаза и в полудреме позволила ему вновь наслаждаться моим телом, покуда сквозь занавески не пробилось утреннее солнце, не послышались шум и крики гостиничного двора, ясное предупреждение — пора возвращаться во дворец.

Он привез меня обратно на крошечном ялике, высадил на пристани, а сам поплыл дальше по течению, чтобы пристать там и возвратиться на полчаса позже. Я надеялась проскользнуть незамеченной в боковую дверь, добраться до спальни и даже попасть вовремя на утреннюю мессу. Но прямо у моей двери меня поджидал неизвестно откуда вынырнувший Георг.

— Благодарение Богу, ты вернулась, еще час, другой, и всем было бы известно.

— Что такое? — быстро переспросила я.

— Анна не может подняться с постели. — Лицо мрачнее тучи.

— Я иду к ней! — Я помчалась по коридору, стукнула в дверь комнаты Анны, всунула голову внутрь. Она совершенно одна, в огромной роскошной спальне, лежит в постели, бледная, изнуренная.

— А, ты, — противным голосом сказала сестра. — Ну, входи, чего уж там.

Я шагнула в комнату, брат за мной, плотно закрыл дверь.

— В чем дело?

— Кровотечение. И боль дикая, как при родах. Наверно, потеряю ребенка.

В ее словах такой ужас, мне просто не выдержать. Я знала, как выгляжу, волосы растрепаны, запах Уильяма все еще на коже — невыносимая разница, ночь, полная любви, и этот надвигающийся кошмар. Я повернулась к Георгу:

— Приведи повитуху.

— Нет! — змеей прошипела Анна. — Не понимаешь, что ли? Если мы их сюда пустим, весь свет тут же узнает. Пока никто не знает, беременна я или нет, вокруг одни слухи. Я не могу рисковать — нельзя, чтобы знали, что я потеряла ребенка.

— Чепуха, — решительно заявила я Георгу. — Мы же о ребенке говорим. И что — ему умирать из-за страха скандала? Перенесем ее в заднюю комнату, для слуг. Закроем ей лицо, задернем занавески. Я позову знахарку, скажу, что это для простой служанки.

Георг застыл на месте.

— Коли девочка, не стоит и трудов. Лучше ей умереть, если опять девчонка.

— Бога ради, Георг, это же младенец! Душа живая! Твоя родня, твоя плоть и кровь. Конечно, надо постараться ее спасти.

Его лицо окаменело, он больше не мой возлюбленный братец, он теперь как эти железные маски в суде, ни одна черточка не дрогнет, подпишут смертный приговор любому, лишь бы самих себя обезопасить.

— Георг! Даже если это еще одна девчонка из рода Болейн, у нее тоже есть право жить — как у Анны и у меня.

— Хорошо. — Тон еще неуверенный. — Я перенесу Анну, а ты пошли за повивальной бабкой. И постарайся, чтобы никто не догадался. Кого ты пошлешь?

— Уильяма.

— О Боже, Уильяма! — раздраженно бросил брат. — Что ему о нас известно? Он знает повивальную бабку? Найдет он ее?

— Я пошлю его туда, где бани. Там всегда есть повитухи. Он не проболтается — ради меня.

Георг кивнул, пошел к постели. Я услышала, как он говорит с Анной, объясняет ей шепотом, нежно, ласково, она что-то бормочет в ответ. Но я уже выскочила из комнаты и помчалась в сад, надеясь перехватить Уильяма.

Я поймала его на пороге, отправила на поиски повивальной бабки. Он вернулся через час с довольно молодой и на удивление чистоплотной женщиной с узелком склянок и трав.

Я провела ее в каморку, где обычно спал паж Георга. Она оглядела затемненную комнатку и в испуге отпрянула. В этот ужасный момент Георг и Анна, роясь в ящике с маскарадными костюмами, чтобы закрыть ее, всем известное, лицо, не нашли ничего лучшего, чем золотая птичья маска, в которой сестра танцевала во Франции. Анна, задыхаясь от боли, лежит на спине на узенькой кровати, раздутый живот торчит под простыней. Горят лишь несколько свечей, отбрасывая тени на посверкивающую золотую, с огромным загнутым клювом и пышными бровями маску ястреба. Словно жуткая аллегорическая сцена на картине с нравоучительным сюжетом — сверху лицо, символ жадности и тщеславия, темные глаза сверкают сквозь глазницы гордого золотого овала, снизу слабые, корчащиеся от боли ноги, а между ними — кровавое месиво.

Повитуха осматривала ее, стараясь почти не дотрагиваться. Выпрямилась, задала несколько вопросов про боли, когда начались, насколько сильные, сколько длятся. Потом сказала, что даст питье, пусть она поспит, может быть, удастся сохранить ребенка. Если тело отдохнет, отдохнет и младенец. Но в голосе надежды мало. Безучастное золотое лицо повернулось в сторону Георга, но сама Анна не проронила ни слова.

Повитуха сварила питье на разожженном в камине огне, Анна выпила полную кружку. Георг поддерживал ее за плечи, пока она пила. Повитуха прикрыла ее тело простыней, и казалось, ужасная маска торжествует победу. Женщина пошла к двери, Георг осторожно уложил Анну, вышел за знахаркой, сказал с истинной страстью в голосе:

— Мы ее не можем потерять, мы этого не вынесем.

— Тогда молитесь, — прозвучал короткий ответ. — Все в руках Божьих.

Георг пробормотал что-то нечленораздельное и вернулся в комнату. Я вывела женщину из покоев, а Уильям отправился провожать ее до дворцовых ворот. Я тоже вошла в спаленку, мы с братом сидели у постели Анны, пока та спала и стонала во сне.