Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

• Название: Eurocon 2008. Спасти чужого
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-051062-7, 978-5-9713-8049-8

«Еврокон» – традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России.

Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему – «Убить чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник. Одну из книг мы предлагаем вашему вниманию.

---

Внутренние часы чиновника действовали в любых условиях с секундной точностью. Так что он открыл глаза в нужный миг – одновременно с замедлением хода перед полной остановкой. Рядом с подъездом.

Рядом с чем?

Лимузин и в самом деле затормозил. Но знакомого подъезда в поле зрения не оказалось. Как и самого дома. Как и привычного городского пейзажа с универсамом на углу. И самого города тоже.

Кругом были деревья. Кусты. Машина остановилась на небольшой поляне, покрытой густой травой. Где-то неблизко светил одинокий фонарь. Сумерки успели уже перейти в ночь.

Дымов нажал кнопку, чтобы спросить шофёра:

– Семёныч, куда это ты меня завёз?

– Куда надо, – ответил шофёр непривычно резко и как бы с усмешкой в интонации. И добавил: – Пришла пора поговорить по душам. У кого есть душа, понятно.

Дымов на эти слова никак не отозвался. Внимание его уже переключилось на ближайшие кусты, в которых возникло шевеление. В темноте трудно было различить, что там двигалось или кто. Требовалось усилие. Дымов его сделал без особого напряжения.

Ему стало видно, что из кустов вышли и быстро приближались к машине несколько человек. Точно – шестеро. В чёрном. В масках. Оружие держали наизготовку.

Дымов метнул взгляд в противоположное оконце. Оттуда тоже шли люди, во всём подобные первым.

Условие задачи оказалось элементарно простым. Дымов невольно вздохнул. Снова пришёл конец спокойной жизни.

«Идиоты, – невольно подумал он. – Бедные умственно отсталые существа. И злые к тому же. Злейшие враги самим себе».

Он не стал всматриваться, сознание лишь автоматически выделило и запечатлело главного из наступавших, его выделяла аура. Через секунду-две откроют огонь на полное уничтожение. Дверцы, конечно, заблокированы – кроме водительской, из которой в это мгновение не вылез, а выбросился – и пополз в сторону неожиданно прыткий Семёныч. «Боится попасть под пули, бедняга, знает своих и понимает, что они, открыв огонь, долго не смогут остановиться – пока не прекратится любое движение. Тем более, что оружие у них противотанковое, пули эту машину не берут. Жаль, хорошая была машина по здешним понятиям...»

Мысли промелькнули фоном, потому что занят Дымов в эти секунды был совсем другим делом: сконцентрировавшись, освобождал выход для себя через крышу, где защита была минимальной. Над головой уже было небо, вернее – застилавшие его плотные облака. Хотя дождя они вроде бы пока не обещали.

«Ну и слава Силам. Дождь мне сейчас совершенно ни к чему». Так подумал он, завершив подготовку и покидая машину.

Внизу уже загремело, засвистело, зазвенело...

* * *

– Прекратить огонь! – надсаживаясь, кричал командир группы. – Отставить! Чего бьёте в пустоту? Вверх, вверх смотрите: уходит ведь. По нему бейте!

И сам ловил в прицел ускользающую фигуру, понимая уже, что – бесполезно. Ушёл. Ушёл, сволочь, враг, оккупант. Тут надо было хоть вертолёт иметь на подхвате. И была ведь такая мысль. Мелькала. Недоработали, чёрт бы взял.

– Как же это он ухитрился? – спросил подошедший соратник.

Командир ответил не сразу:

– Он нормально ухитрился. Это мы не дотумкали вовремя. Придётся думать всерьёз.

– О том, как его нейтрализовать?

– Об этом, конечно, тоже. Но главное сейчас другое. Понимаешь, мало нас – вот главная беда. И пользуются нами для отдельных действий. Но так мы с ними не справимся. Нужно с кем-то объединиться, что ли. Хотя и неохота идти под чью-то руку. Видишь ли, у нас принято думать, что «змеи» и «ящеры» между собой конкурируют, и у них не союз, а всего лишь перемирие. А сейчас я что-то стал сомневаться. Два отряда, действующих как бы отдельно, а высшее командование у них одно.

– Ну и что?

– А ничего. Наши задачи от этого не меняются. Всё равно, истребить их надо раз и на все времена. Отучить от прогулок по нашему дому. Но вот насчёт тактики придётся ещё поразмыслить.

– Подумаем. А сейчас что?

– Сейчас по домам, что же ещё? И быть начеку: пусть и маловероятно, что он нас разглядел, но кто их знает, на что они способны. Вероятность такая есть, хотя и малая. Потому что они все – твари злопамятные, чего доброго, захотят отомстить, наказать нас. Так что какое-то время высовываться не придётся. Ну – тронулись.

– Горд, – подошёл ещё один. – Тачку, что, тут бросим? Пойдут толки, разговоры...

– Что с ней делать – пускай подполковник решает.

И названный Гордом командир кивнул в сторону приближавшегося шофёра Семёныча.

* * *

Между тем Дымов (а среди своих – Ар Агор) ни ящером, ни змеем, конечно, не был, хотя в глубокой древности тотемом руггов – расы, к которой он принадлежал, – действительно был давно вымерший ящер, так же, как легендарным предком шумаршей, составлявших второй экспедиционный отряд комиссаров Сил, был змей. Эти высокоразумные расы, лишь деталями отличающиеся друг от друга, да и от населения Земли тоже, чаще других откликалась на просьбы Сил – оказать помощь в нормализации положения в той точке Вселенной, которая в такой коррекции нуждалась. В последние декады такой точкой всё чаще становился один из окраинных полигонов, чьё самоназвание было «Земля».

Прибегать к коррекции Силам чаще всего приходилось по двум поводам. Разумный мир мог чрезмерно затормозиться в своём развитии, считая, что всё возможное уже достигнуто и остаётся лишь с удовольствием пользоваться полученными благами, не задумываясь более ни о смысле своего существования, ни вообще о смысле создания и бытия самой Вселенной. Таким образом, они выпадали из поля мирового духа, что неизбежно вело к регрессу, к возврату к прозябанию на уровне инстинктов. Такие цивилизации нуждались в подхлёстывании, какое заставило бы их дух активизироваться и действовать под угрозой серьёзных несчастий, а то и полного уничтожения. В таких случаях прибегали обычно к резкому ухудшению природных условий – обледенениям или, напротив, повышению уровня мировых вод, к повторяющимся неурожаям и прочим жёстким мерам, когда разумной расе приходилось выдержать испытание на прочность, с боями отступая на пройденные ранее рубежи, чтобы потом снова двинуться вперёд, по однажды уже преодолённым путям, но теперь уже понимая, к чему может привести излишняя самонадеянность.

Вторая же разновидность аномального развития заключалась в том, что разумная раса, продолжая активно развиваться, приходила к выводу о собственном всемогуществе, даже более – о собственной уникальности, исключительности во Вселенной. Корни этого заблуждения таились в отсутствии связи с другими цивилизациями, заставлявшей думать, что если нам не отвечают, то лишь потому, что отвечать некому, – значит, мы одни единственные! В результате та энергия, какой обладает всякая разумная раса, энергия, получаемая от Сил для активного участия в развитии и совершенствовании Вселенной, выплескивается во внутренних неурядицах в пределах своего мира, то есть, по сути, приближает расу к самоуничтожению, к самоубийству...

Подобные заблуждения были характерными именно для окраинных миров и резко уменьшалась по мере приближения к центру каждой населённой галактики. И именно поэтому никто не устанавливал с такими расами связи: они попадали как бы в санитарный кордон. Подавляющее большинство Устремлённых миров от этого не страдало, и если бы судьбы миров Отсеченных зависели от Вселенского большинства, то их предоставили бы самим себе. Но Силы не хотели жертвовать даже самой безнадёжной расой.

Из этих двух разновидностей аномального развития миру Земли были свойственны обе; случай достаточно редкий. Но тем сильнее было желание вернуть расу людей к правильному вектору развития. К ощущению единой расы, а не враждебных множеств.

Предполагалось, что постепенная нормализация будет осуществляться путём внедрения во Власть и Хозяйство существующих множеств, называемых государствами, представителей обоих отрядов, выбранных для этой операции, кроме прочего, ещё и потому, что психологически они были ближе остальных к людскому способу мышления и чувствования. И ругги и шумарши нередко узнавали в поведении людей свои собственные манеры – только искажённые порой до полной нелепости.

Внедрение должно было происходить под видом, конечно же, людей. Подвергаться преобразованиям своей плотской оболочки в этих мирах, как и во многих других, где плоть не преобладала над духом, давно уже стало делом повседневным и, разумеется, совершенно безопасным. Однако нравы людей, привыкших проливать кровь и свою, и чужую, позволяли прибывшим лишь в исключительных случаях общаться непосредственно с людьми. В этих мирах, давно уже живших по законам Сил (на Земле известных, но практически никогда не исполнявшихся), риск и своей и чужой жизнью был немыслим. Поэтому задачи комиссарам Сил приходилось выполнять через посредников, прилетавших сюда вместе с ними.

В результате за несколько десятилетий посредникам, или «служанам», удалось занять немало важных позиций в областях законодательства, управления и хозяйствования многих государств. Хотя до серьёзных результатов было ещё не близко.