Теодор Константин - В полночь упадет звезда

• Название: В полночь упадет звезда
• Автор: Теодор Константин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

Т.Константин в своей приключенческой повести рассказывает о деятельности румынской контрразведки в конце второй мировой войны, когда советские и союзные румынские войска вели бои за освобождение Венгрии.

Румынскому командованию стало известно, что в штабе "Молдова" действует агент германской разведки, которому дано задание овладеть секретом реконструкции шифровальной машины. Но кто он? Под какой маской скрывается?..

"В полночь упадет звезда" - книга, получившая широкую известность в Румынии. Она выдержала несколько изданий, по этому произведению был снят фильм.

---

— Кто? — спросил капитан Смеу.

— Агент Абвера.

— Вы считаете, что убийство младшего лейтенанта Войнягу, а теперь Томеску — дело рук этого агента?

— Боюсь, что да!

— А вы что думаете, Георгиу?

— Вначале я подозревал, что убийца Войнягу — Томеску. Теперь, когда он сам пал жертвой того же преступника, я тоже начинаю думать, что оба убийства дело рук агента Абвера. Подумайте, ведь даже профессиональные бандиты не совершают по два убийства подряд, за исключением тех случаев, когда им угрожает смертельная опасность. Вспомните, при каких обстоятельствах был убит Войнягу. Только сумасшедший или отчаявшийся субъект мог осмелиться убить офицера посреди бела дня, в нескольких шагах от КП дивизии. В то, что убийца сошел с ума, трудно поверить. Скорее всего, он пошел на этот шаг, оказавшись в безвыходном положении. Он убил, чтобы помешать Войнягу дойти до штаба и раскрыть подлинное лицо того, кто его потом убил.

— Откуда вы всё это знаете? Ведь это только предположение, — заупрямился капитан Смеу.

— Я это и высказываю в качестве предположения, — уточнил капитан Георгиу.

Уля Михай, удивленный тем обстоятельством, что впервые начальник Второго отдела принял во внимание его точку зрения, поддержал Георгиу:

— Это единстренное возможное предположение, если иметь в виду данные, которыми мы располагаем… Нет сомнений, гитлеровский разведчик никак не думал, что его здесь кто-нибудь может узнать. Увидев, что его обнаружили, и спасая свою шкуру, он вынужден был пойти на убийство. Я думаю, что он сам предпочел бы, чтобы события не принимали такого оборота. Для того чтобы выполнить свое задание, ему нужны спокойствие и тишина. Тишина и покой усыпляют бдительность, в то время как чрезвычайные события обостряют. А тут вдруг одно за другим возникают такие события: убийство шофера Пантелеймона, неудавшаяся попытка убрать меня, убийство Войнягу, покушение на убийство Томеску. Агенту Абвера решительно не везет. Еще один такой случай — и, ей-богу, я тоже стану суеверным.

— А какие же меры теперь вы думаете принять? — спросил капитан Смеу.

— Меры? — удивился Уля Михай. — Помимо того что мы должны обеспечить надежную охрану шифровального материала, ей-богу, не знаю… Какие еще мы можем принять меры? Да и против кого? Мы могли бы, конечно, выстроить всех работающих в штабе, в том числе и офицеров, и арестовать каждого второго. Но и тогда у нас не было бы никакой уверенности, что виновнику событий опять не повезет.

— Это верно! — согласился капитан Георгиу.

— Находясь в совершенно особых обстоятельствах, — снова заговорил Уля, — мы не имеем права шуметь, чтобы не напугать зверя. Но у нас есть преимущество, так как мы знаем, где он должен появиться.

— А не скроется ли этот агент, узнав, что мы отправили Томеску в госпиталь? — спросил Улю капитан Георгиу. — Ведь он убил из боязни, что тот его выдаст?

— Это может случиться. К несчастью, не зная его, мы не можем помешать ему скрыться.

— Хорошо, но ведь у вас есть некоторые подозрения. Почему бы вам их всех не арестовать, — настаивал капитан Смеу.

— Кого вы имеете в виду?

— Бурлаку, Барбу…

— Вы хотите, чтобы мы ликвидировали вашу группу шифровальщиков? — пошутил капитан Георгиу.

— Если это необходимо, ликвидируйте. А мне дадите новых людей из других частей.

Словно не слыша совета капитана Смеу, Уля спросил капитана Георгиу:

— Вы не считаете, что сведения, которые вы запросили относительно Барбу, слишком задерживаются?

— Я вызову завтра по телефону полковника Поулопола и попрошу, чтобы он снова их там наверху потревожил.

— Я не знаю, чего вы еще ждете, Георгиу! — возмутился капитан Смеу. — Вы же подозреваете, что Барбу был в Берлине в 1939 году и что он заинтересован в том, чтобы об этом никто не знал? Так чего же вы ждете? Я бы немедленно допросил его и узнал, был ли он действительно в Берлине или не был. Я бы узнал также, почему он скрывает это.

— Если материал долго не поступит, придется так и сделать.

Уля, который выслушал этот разговор не вмешиваясь, открыл ворота, пропустив вперед офицеров. И лишь в тот момент, когда они собрались уйти, он сказал им:

— Я забыл вам сказать: Барбу пошел в уборную несколькими минутами позже Томеску.

— Его нужно немедленно арестовать! — не выдержал Смеу — Я говорил вам, что этот человек совершенно не внушает мне доверия. В ваших руках лучшее доказательство…

— Я не знаю, надо ли его арестовывать, но во всяком случае, нужно будет его допросить, — сказал капитан Георгиу. Уля Михай возразил:

— И все-таки я попрошу вас подождать несколько дней. Может быть, к тому времени нам пришлют данные, которые мы запросили.

— Хорошо, я подумаю. Пойдем, Смеу, спать

Уля Михай еще несколько минут смотрел вслед удалявшимся офицерам и потом закрыл ворота

„АЛЛО!.. АЛЛО!.. ПРИЦЕЛ БОЛЬШЕ!"

Прошло три дня. Надежда Ули на спасение Томеску оказалась напрасной. Он умер несколько часов спустя, не приходя в сознание.

Капитан Георгиу был вне себя от ярости и склонялся к тому, чтобы арестовать Барбу Василе. Особенно настаивал на этом аресте капитан Смеу. Он упрекал капитана Георгиу в нерешительности и с откровенной насмешкой говорил о некоторых военных, которые тянутся на поводу у «штатских», имея в виду влияние, которое оказывал Уля на начальника Второго отдела.

Спор дошел до генерала. Не рискуя на свой страх и риск отдать приказ об аресте Барбу Василе, он вызвал всех троих к себе. Выслушав точку зрения каждого, генерал сделал следующее заключение:

— Господа, доводы, выдвинутые вами, не кажутся мне достаточно вескими, чтобы оправдать арест Барбу. У нас есть причины подозревать его. С этим я согласен. Но у нас также имеются причины подозревать и Бурлаку. Что же нам, арестовать их обоих? Предположим, что Барбу именно тот человек, которого мы ищем, хотя это и маловероятно. Разве мы добьемся того, чтобы он заговорил? Господин Уля прав, утверждая, что тот, кто убил среди бела дня младшего лейтенанта Войнягу и несколькими часами позже заколол Томеску, не такой человек, чтобы признаться, как бы мы этого ни добивались. Тем более, что он-то знает об отсутствии у нас веских улик против него. Я считаю, что нам не следует торопиться. Один неосторожный шаг — и мы можем всё испортить. Наоборот, если мы выждем и станем тщательно следить за Барбу, у нас будет некоторая уверенность в том, что хотя бы с его стороны не последует каких-нибудь сюрпризов.

Шифровальщики были встревожены и подавлены всем случившимся. Не зная подлинной причины смерти Томеску, они связывали ее с тем, что он работал в шифровальном отделе. Они еще не забыли того, что случилось с Улей Михаем. С беспокойством и тревогой спрашивали они себя: кто следующий? Ходили теперь всегда вооруженные и вместе. Единственным человеком среди них, кто не проявлял никакой тревоги, был Барбу, хотя все остальные были убеждены, что и он побаивается, но щеголяет своей невозмутимостью.

Короче говоря, моральное состояние шифровальщиков было отвратительным. Капитан Смеу пытался вдохнуть в них мужество, но без особого успеха. Уля также по-своему старался поддержать настроение своих товарищей. Он, как и прежде, уходил всегда в одиночку и возвращался поздно ночью.

— Вы видите, — говорил он им, — со мною же ничего не случается. Если кто-нибудь задумал против нас недоброе, почему же он не начинает с меня? Им было бы нетрудно убрать меня в эти безлунные ночи, когда так темно. Поверьте мне! Этот слепой страх, который овладел вами, просто смешон! Стыд и срам!

Упрек этот больше других разозлил Бурлаку:

— Оставь-ка нас в покое, жеребенок! Да-да, именно так, я и не скрываю, что мне страшно. Но это совершенно ничего не значит. Я не трус, и не раз это доказывал. Хотел бы я видеть тебя в атаке или под артиллерийским обстрелом. Убежден, что ты наделал бы там в штаны. А я прошел через всё это, и уверяю тебя, что со мной ни разу не произошло конфуза. Я не бежал ни тогда, когда минометы засыпали землю вокруг меня осколками, ни тогда, когда пулеметы косили людей, словно снопы, ни тогда, когда пули визжали в ушах, как птенцы ястреба. Но там было другое дело. Там я знал, откуда может прийти смерть, и защищался как мог. Но теперь совсем другое. Теперь смерть тебя подстерегает с любой стороны, а ты не знаешь, откуда ее ждать. Можешь получить удар штыком в спину — и не успеешь даже пикнуть, как это случилось с беднягой Томеску. Можешь получить в подарок гранату ночью через окно — и не успеешь очухаться, как отправишься прямехонько в лучший мир, к праведникам. Мне это надоело. Предпочитаю отправиться на передовую. Я даже попрошу капитана послать меня в какую-нибудь часть.

Остальные поддержали его. И так как им показалось, что Уля подсмеивается над ними, они почти возненавидели его. Даже Пелиною и тот был обозлен.