Николай Науменко - Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса

• Название: Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса
• Автор: Николай Науменко
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061358-8, 978-5-403-01896-8

Поклонники отечественной фантастики!

Перед вами – очередной сборник популярного альманаха «Фантастика», с неизменным успехом выходящего уже девять лет!

В этот сборник вошли не только новые произведения Сергея Лукьяненко и Василия Головачева, Павла Амнуэля, Виктора Ночкина, Алексея Корепанова, Юлии Остапенко и других мастеров жанра, но и потрясающая, ироничная публицистика Евгения Лукина и рассказы молодых талантливых писателей-фантастов, еще только обретающих популярность и славу.

---

«Легкие? – переполошилась Маргарита Степановна. Наверно, сразу подумала о самом страшном – туберкулезе. – Давай-ка я тебя послушаю».

Хрипов никаких она не расслышала, но при каждом вздохе у Алика действительно появлялась боль в груди, и перепуганная Маргарита послала Алика на рентген, куда мы с ним пошли вместе, поскольку в отличие от врача у нас в то время уже была своя теория Аликиных болезней, и я хотел быть рядом с другом, когда он узнает, подтверждаются ли в очередной раз наши предположения, или теория рушится под ударами простых медицинских фактов.

Старичок-рентгенолог вертел своими крепкими руками тощее Аликино туловище в разные стороны, бормотал что-то себе под нос, а потом, выгнав Алика в коридор, где его ожидали мы с Анной Наумовной, долго о чем-то говорил по телефону с каким-то, как мы предполагали, медицинским светилом. Анна Наумовна нервно мяла в руках платочек, а мы с Аликом сидели молча и переглядывались. Наконец вышла толстая медсестра и сказала грубым низким голосом:

«Идите, ответ передадут вашему участковому врачу».

«Ответ… – забеспокоилась Анна Наумовна, предположив самое худшее: почему не говорят сразу? – А что в ответе?»

«Ничего, – сказала медсестра. – Здоров как бык. Ничего у него не болит. Симулянт у вас сын, вот что я вам скажу, пусть идет в школу и не обманывает».

Алик пошел в школу и больше не обманывал. То есть даже когда у него вдруг начинались сильные боли в почках, он терпел и не говорил никому, кроме меня, конечно, потому что мне сказать было можно, и не только можно, но необходимо: только я мог понять, хотя на самом деле наша с Аликом убежденность в правильной постановке диагноза была не такой уж обоснованной, как показали дальнейшие события.

А легкие у Алика болеть перестали через одиннадцать дней – будто и не болели никогда. Вместо этого начались, правда, неприятные ощущения в области желудка, но к этому Алик привык давно и не обращал внимания. Мне говорил, конечно, но мне он сообщал все – для статистики, которая, как мы были уверены, однажды позволит нам сделать научное открытие и увековечить свои имена для благодарных потомков.

По-настоящему нас беспокоило только одно: однажды у Алика могла заболеть голова или – того хуже – голова болеть не будет, в мозгу ведь нет нервных окончаний, но случится то, что происходило время от времени с желудком, печенью, почками, легкими, желчным пузырем, поджелудочной железой и другими органами. Станет ли Алик на какое-то время другим человеком, потеряет ли рассудок, или все останется по-прежнему, и никто (даже я) не заметит, что глазами моего друга смотрит на окружающий мир совсем другая личность – да, тоже Алик, да, тоже мой друг, но человек из другой реальности, не понимающий, куда он попал, что здесь делает и как ему выбраться домой из этого знакомого, своего, но все равно чужого тела?

Если это когда-нибудь произойдет, что я смогу сделать, чем помочь и главное – кому?

«Ты только не позволяй, чтобы меня везли в психушку, – говорил Алик, когда мы с ним обсуждали эту проблему. – Там сразу вколют какую-нибудь гадость, и тогда…»

Что могло произойти тогда, мы не имели ни малейшего представления и потому дальше в эту тему не углублялись, я переводил разговор на что-нибудь нейтральное, например: как удалось Нателле Берзиной получить по истории четверку, если она даже Дмитрия Донского от Александра Невского отличить не может и считает, что и тот, и другой в начале семнадцатого века освободили Русь от поляков с помощью казаков Ивана Сусанина.

Самая светская беседа…

* * *

Первым в списке значился Михаил Бреннер. У меня лично отношения с ним были вполне приличными, если не сказать хорошими, да и с Аликом у Миши отношения в последнее время наладились, однако был в их жизни момент, когда они не только не разговаривали, но видеть друг друга не могли, и если в то время произошла развилка – а она, конечно, произошла, в этом не могло быть сомнений, – то месть Миши могла оказаться поистине ужасной, если использовать лексикон любимых им романов о сицилийской мафии.

Я набрал номер, к телефону подошла Соня, вторая Мишина жена.

– А Миши нету, – сказала она нараспев своим низким голосом провинциальной Кармен.

– Когда будет? – спросил я. – Может, я могу позвонить ему на мобильный?

– Можете, – согласилась Соня, не проявив, впрочем, никакого желания без моей просьбы назвать номер. – Но это дорого.

С чего вдруг Соня начала заботиться о моем кошельке? На этот незаданный вопрос она, впрочем, ответила сразу:

– Миша сейчас в Москве, третью уже неделю, по делам фирмы.

Понятно. Соня права: звонить на мобильный по международному тарифу могут позволить себе лишь директора крупных компаний, а не мы, простые научные сотрудники.

– Понятно, – сказал я. – Скоро ли он вернется?

– Думаю, – с не очень понятным кокетством в голосе сказала Соня. – Миша вернется домой к праздникам.

Наверно, все-таки не к ноябрьским. Ближайшим праздником был Шавуот, видимо, его Соня и имела в виду. Значит, через две недели. В любом случае ясно одно: вчера вечером Миши не было не только в Иерусалиме, но и вообще в Израиле, алиби у него самое железное из возможных, и следовательно…

Ничего из этого не следовало, конечно. И поговорить с Мишей мне все равно нужно было обязательно – точно понять, что конкретно произошло между ним и Аликом три года назад, и к чему это могло привести в том случае, если… или, вернее, когда осуществился иной, не произведенный ими в нашей действительности, выбор.

– В Москве у него есть обычный телефон или только мобильный? – спросил я. Еще одна мысль пришла мне в голову, и я задал следующий вопрос: – Может, у него есть ай-си-кью?

– Аська? – оживилась Соня. – Конечно. Мы с Мишей каждый вечер по аське беседуем.

– И номер у него…

Даже не спросив, зачем, мне, собственно, это надо, Соня наизусть назвала восемь цифр, которые я сразу отбил на клавиатуре.

– Спасибо, – сказал я. – Вы мне очень помогли.

И тут Соня произнесла фразу, которая мгновенно изменила мое отношение к умственным способностям этой женщины.

– Вы Матвей Кагарлицкий, верно? Друг Алекса Гринберга. И Миша вам понадобился потому, что друга вашего вчера вечером убили. Я права?

– Откуда… – пробормотал я, – откуда вы знаете, что Алик…

– Откуда… Дайте подумать. Да, мне сказала Регина в русском магазине.

– Господи! – воскликнул я. – Она-то откуда знает?

Этот вопрос Соня оставила без ответа.

– Я бы не хотела, – сказала она, помолчав, – чтобы Мишу беспокоили в Москве из-за той старой истории. Он и так нервничает. Может, я могу вам помочь? Хотя и не представляю, какое отношение…

Неужели Миша все рассказал своей новой жене? Он, конечно, способен был на странные поступки, я даже мог предположить, что Миша при определенных обстоятельствах (которые мне и надлежало спрогнозировать) способен на убийство. Но рассказать жене… Зачем? Тем не менее он это, похоже, сделал, и я сказал:

– Извините, Софья… э-э…

– Соня, – сказала она.

– Извините, Соня, мне действительно нужно кое о чем поговорить с Мишей, и я не уверен, что вы можете помочь, хотя…

– Хотя не уверены и в обратном, – закончила она. – Спрашивайте, а я уж сама решу, знаю ли ответ.

– По телефону? – вырвалось у меня.

– Можно и не по телефону. Я сейчас дома, у сына сильная простуда, так что если у вас есть время…

– Буду через полчаса, – сказал я.

* * *

Я опоздал на двадцать минут, потратив их на то, чтобы обзвонить остальных подозреваемых из моего списка и выяснить, что:

Олег Дмитриевич третьи сутки лежит под капельницей в больнице «Бейлинсон», потому что у него неожиданно открылась язва, и хирурги обсуждают возможность операции.

Шауль Бардана находится на совещании в правлении Электрической компании, ему передадут, что я звонил, и он со мной сразу свяжется, как только у него появится для этого время.

И наконец, Инга сама взяла трубку, меня узнала по голосу и сухо сказала, что говорить со мной не желает, удивляется моему звонку, но если мне это действительно необходимо, то готова встретиться со мной в час дня в кофейне «Апропо» на углу улиц Рамбам и Аза.

Странный народ – женщины. Говорить не желает, но встретиться совсем не против. Ну и ладно. Я пометил в списке время и место, после чего посмотрел на часы, понял, что опаздываю на встречу с другой женщиной, и спустился к машине. Сев за руль, позвонил Гале на работу, мне обязательно нужно было услышать ее голос, я должен был знать, что с женой все в порядке, полиция к ней не являлась – не хватало только, чтобы сослуживцы узнали, что ее допрашивают в связи с убийством.

– Все нормально, – сказала Галя, – а я хотела уже тебе звонить.