Лора Белоиван - Маленькая хня

• Название: Маленькая хня
• Автор: Лора Белоиван
• Издательство: Геликон плюс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-93682-301-6

Лора Белоиван — писательница отчаянная. И не потому, что она отчаивается — она как раз не отчаивается никогда, а весело, отважно и дерзко встречает все удары судьбы — а потому что живет у моря-океана, в самом дальнем русском городе Владивостоке, среди портовых докеров и биржевых брокеров, потому что плавала по этому морю-океану, потому что ничего не боится — ни в жизни, ни в литературе, разве что летать на самолете.

Читать ее весело, временами страшно. Любителям очень изящной словесности, которые не часто слышат выражения моряков дальнего плавания, читать эту книжку не советую, они могут быть шокированы. Ну а тем, кто любит живой русский язык, безбрежный, как Тихий океан, — рекомендую.

Александр Житинский

---

— Не нравится — мандячьте обои на клейстер, как у нас в деревне городского типа, — отвечала я, за что едва не была бита еще раз пять.

Жизнь моя становилась всё сложнее, и я решила устроиться куда-нибудь журналисткой.

Вдобавок, подруга Казимирова забыла в электричке копченую колбасу. Я не могу ей простить этого до сих пор. Именно тогда мне и пришло в башку, что человеку в шкурке одинокой девушки нужен постоянный заработок с возможностью карьерного роста.

Из всех четырех газет, выпускавшихся во Владивостоке, мне понравилась только одна — Толстый Еженедельник. Он был толстый, еженедельный и интересный. Но, с моей точки зрения, там работали сплошь одни небожители. Таким образом, я сразу же сделала предмет своего обожания недосягаемым. «Лора, ты дура, — говорила Казимирова, — иди и едь в редакцию, может, и возьмут».

Я была согласна туда хоть уборщицей, тем более, что Казимирова не уточняла. Я думала так: пойду сперва техничкой, а потом проявлю себя с лучшей стороны. Я думала, вот завтра — точно поеду и попрошусь. Я думала, что за попроситься на работу уборщицей меня ведь не убьют. Я думала даже похвастаться своим пятилетним уборщицким стажем на судах Дальневосточного морского пароходства. Лишь бы взяли.

Несколько раз я приезжала к зданию «Дальпресса», обходила здание вокруг и возвращалась домой. «Ну что? — спрашивала квартировавшая у меня в ту пору Казимирова, — была?». В ответ я говорила плохие слова, и Казимирова, вздыхая, кормила меня чаем.

А потом торговец паяльниками забыл на прилавке свежий номер Толстого Еженедельника. Разворот газеты был посвящен читательскому конкурсу короткого рассказа. Для затравки первые байки написали сами небожители. Я прочитала и удивилась дерзкому предчувствию написать лучше. Небо стало значительно ближе: пошел мокрый снег, сперли бустилат, и я толкнула дверь Ангела.

— Что вам нужно? — спросил Ангел.

Потом он скажет мне, что я была похожа на психопатку. Конечно: нормальные люди в редакции не приходят. Более того: они туда даже писем не пишут. Когда я стану работать в Толстом Еженедельнике, у меня появится шанс познакомиться с такими разновидностями психопатов, как Ботаник, Экономист, Гений По Всем Вопросам, Изобретатель, а также Жертва ЦРУ. Последний приходил почему-то по вторникам и жаловался на домашних «жучков» в лампе дневного света. В редакции он тыкал пальцем вверх, поднимал взгляд и с ужасом обнаруживал на потолке дроссель. «Вон! Вон! И у вас!» — кричал псих и убегал.

По словам Ангела, я не вписывалась ни в одну подгруппу. За полторы минуты нашего диалога он трижды хотел попытаться позвать на помощь.

Была ранняя весна, и я совершенно не помню, по каким лужам шастала те самые четыре часа, которые отвёл себе Ангел на прочтение трёх моих одностраничных рассказиков про пароходство. Я боялась двух вещей: литературного позора и вторичного падения на стол. Пока я страдала по городу ожиданием, у меня промокли ноги до колен. Накануне Казимирова сказала мне, что мои рассказы гораздо лучше тех, что в газете. Не прошло и пятнадцати лет, как я стала доверять её литературному вкусу.

Я толкнула дверь, споткнулась о порог и упала на стол. Но Ангел даже не засмеялся. Он встал из-за стола, обогнул его и подошел ко мне. Я чувствовала, как в этот момент краснеет моя спина. Ангел был дьявольски прекрасен. Потом я много раз исподтишка разглядывала его и удивлялась чудесам шокового восприятия.

— Вы откуда вообще? Кто вы? — спросил Ангел небесным голосом.

— Человек, — сказала я и выпрямилась.

— А занимаетесь чем? — не отступал Ангел.

— Бустилат продаю, — сделалась я еще прямее.

И тут он произнёс лучшие за всю мою предыдущую жизнь слова.

— А вы знаете, что вы талантливы? — сказал Ангел.

Я кивнула и умерла.

За рассказы мне потом дали денег, мы на них с Казимировой купили в кооперативе ветчину. А Ангел лет через пять навсегда улетел в Спб.

Какого-то лета (дневничковое)

В то время как важнейшими из искусств являются суши и мураками, в воздухе мерзко пахнет японской кухней и японской поэзией.

ПИСТОЛЕТ АДМИРАЛА МАКАРОВА (ПРОЗА)

Вообще-то Хирумицу-сан совсем неплохо говорил по-английски. Японцев, надо сказать, легко понять на слух: это не американцы какие-нибудь, привыкшие глотать фонетику, не жуя. Японцы говорят, спелленгуя. Когда Хирумицу-сан открывал рот, перед моими глазами отчетливо возникали квадратные скобки транскрипции.

Беда была в том, что по телефону я не видела Хирумицева рта.

Вдобавок он меня разбудил. А просыпаюсь я весьма постепенно. Например, если я сплю, а мне снится, что звонят во входную дверь, я тут же встаю и иду открывать, не задаваясь вопросами вроде «кто бы там мог быть». Раз двадцать в своей жизни я открыла дверь цыганам, тридцать — ищущим штопор выпивохам, сорок — многодетным таджикам, пятьдесят — коммивояжерам и без счету — свидетелям Иеговы. Когда же меня будит телефон, то в течение примерно двух минут я не в состоянии идентифицировать язык, на котором пытается общаться со мной неопознанный собеседник. Сама я в это время молчу, потому что совершенно не помню слов. Однажды мне позвонил московский шеф, звонка которого я ждала весь день, поэтому проснулась мгновенно, схватила трубку и деловито сказала в неё: «Лё-лё?»

Хирумицу, тележурналист из Токио, представился: «Рола-сан, иц Хирумицу коллин». Хирумицу вообще молодец: если в слове есть несколько «л», то время от времени хотя бы одну из них он произносит правильно, а если «л» всего одна — то и вовсе ни к чему озадачиваться местом её расположения. Рола так Рола. Другие японцы вообще называли меня «Мадам».

Как раз перед его звонком мне снилось, что держу на руках небольшую шуструю обезьянку, наложившую мне в ладони полную кучу зелёного пастообразного кала. Я не виновата, что приснилась мне именно обезьянка, мы не выбираем себе сны, к тому же сон был в руку. Помню, я машинально вытерла её об одеяло, прежде чем схватить телефон.

Денег, как обычно, не было, а хотелось их сильно. Поэтому я поняла только то, что скоро они будут: во-первых, я Держала в руках говно, а во-вторых, про деньги говорил Хирумицу, упомянув какой-то документальный фильм (подробности в эмэйле, он уже отправлен, Рола-сан прочитает — иц изи — и реплаем сообщит, если что-то непонятно). «Иц изи», — ответила Рола в стопятидесятый раз и полезла в постбокс узнавать, о чём именно она только что договорилась с японским коллегой.

Помимо того, что японцы понятно говорят, мне нравятся в них такие деловые качества, как конкретность, обстоятельность и потенциальная подозрительность в парадоксальном альянсе с кинетической наивностью. Мне нравилось работать с японцами: они ни разу меня не надули. Да и я их — только однажды, и то они не заметили. В том эмэйле говорилось, что через неделю мне предстоит выступить в роли продюсера документального фильма в духе журналистского расследования. Расследовать надлежало детали контрабандного ввоза в Японию огнестрельного оружия из России.

Загадочные харащникофумачигансы, щекотавшие моё левое ухо при орально-телефонном контакте с Хирумицу, обрели, таким образом, вполне угрожающую конкретику в виде автоматов Калашникова, а про макарофу и говорить не приходится. Мне стало плохо. Хирумицу хотел, чтобы я устроила ему интервью с воротилами криминального бизнеса. Именно в этом месте я и сказала ему очередное «иц изи». Неделю до приезда Хирумицу и его оператора я мечтала о том, чтобы форс-мажорные обстоятельства удалили меня вон из города В.

Кроме мафии, японцы желали отснять интервью с рядовыми перевозчиками контрабандных стволов, которыми те должны были похвастаться перед камерой. Мне хотелось застрелиться длинной очередью из харащникофу, но я даже приблизительно не знала, где его взять. Успокаивало только медитативное воспоминание об обезьяне, нагадившей мне в руки. Сны про кал, да еще явь об упавших ножиках — единственное, во что я верю из народных примет, а цвет и количество обезьяньего дерьма были многообещающими. За два дня до старта я позвонила знакомому менту из борьбы с наркотиками и предложила ему сто долларов.

— Наехать на кого надо? — понимающе спросил Стас.

— У тебя пистолет есть? — не ответила я.

— Ой бля, — сказал Стас, — погоди, щас приеду.

«Мне очень приятно работать с Рола-сан, — скажет неделю спустя Хирумицу, выставив нам с водилой и переводчиком отходняк на втором этаже «Бинго-Бонго», — для неё не существует невозможного. Обычно я расписываю техническое задание на 200 процентов, с расчетом, что продюсер обеспечит хотя бы 50, и лишь Рола-сан выполняет все 200».

И я даже не покраснела.

В пять съемочных дней я втиснула все восемь. «Хирумицу-сан, вы же понимаете, что эти серьезные люди не покажут лиц? — Конечно, Рола-сан, мы снимем их со спины». «Хирумицу-сан, вы же понимаете, что серьезные люди не согласятся называть свои имена?