Рут Харрис - Любовь сквозь годы

• Название: Любовь сквозь годы
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-776-Х

В жизни  Ната Баума, преуспевающего владельца фирмы «Альфа рекордс», три любимые женщины: жена, любовница и дочь.

На протяжении многих лет он отдавал каждой из них частицу своей души, и это в конце концов оказалось для него непосильной ношей.

В итоге он становится перед трудным выбором, с кем ему остаться – с Барбарой или Эвелин?

---

– Теперь можешь идти, – сказала Джой Винстону.

Он тихо и быстро поднялся, нацепил свои плавки и вышел. А Джой подумала: интересно, сколько раз он попадал в такие ситуации? Наверняка много. Должно быть, он считает их неизбежными издержками в работе.

Абсолютно голая Джой поднялась с кровати, медленно прошла через комнату к ванной и захлопнула дверь прямо перед носом матери.

– Спокойной ночи, мамочка!

На следующий день по настоянию матери они все уехали. А через неделю, опять-таки по требованию Эвелин, Джой оказалась на приеме у психиатра.

5

Офис доктора Ричарда Сполдинга был расположен в красивом современном здании из темного камня.

Джой нажала на кнопку звонка, услышала в ответ сигнал и толкнула дверь в кабинет. Она оказалась в большой квадратной комнате с высоким потолком, украшенным лепным орнаментом в стиле конца прошлого века. Светло-бежевые стены, на полу – темно-синий ковер, мебель добротная и явно дорогая. Если бы Джой спросили, какого мнения она о докторе Сполдинге, она не задумываясь ответила бы: он весь бежевый.

У него была смуглая кожа, светло-каштановые волосы, светло-карие глаза. На нем ладно сидел коричневый твидовый пиджак и песочного цвета габардиновые брюки. Лет сорока, невысокий и слегка полнеющий.

– Вы и есть промыватель мозгов, не так ли? – сказала Джой.

Доктор Сполдинг ничего не ответил. Он закрыл за ней тяжелую дубовую дверь, и они остались в кабинете одни. Он указал ей на кушетку, а сам разместился в кожаном кресле, положив ногу на ногу и при этом тщательно поправив брюки. Заметив его движение, Джой решила, что он – гомик.

– Вы что, голубой? – спросила она.

– Располагайтесь на кушетке, так вам будет удобнее.

Джой села, но не легла, хотя имелось в виду, что надо лечь. Передразнивая доктора, она тоже скрестила ноги, демонстративно поправив свою мини-юбку.

– Я бы попросил вас лечь, – сказал Сполдинг, – так удобнее работать.

– Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь меня усыпить? – Джой изобразила зевок, а сама подумала, как далеко она зайдет со всеми своими штучками.

– Я собираюсь помочь вам, – ответил он. Джой обратила внимание, что и голос у него какой-то бежевый.

– Замечательно, – сказала Джой. – Мне крупно повезло. – Она откинулась на кушетку и приготовилась игнорировать все указания доктора: она ждала, что он попросит ее то сесть прямо, то лечь, или же станет выспрашивать подробности ее несчастного детства, или заставит признаться, что она ненавидит мать и хочет убить отца. Но он ничего не говорил. Джой стало раздражать его молчание.

– Вы что, не собираетесь ни о чем меня спрашивать? – обратилась она наконец к Сполдингу, совершенно разозленная, что никак не может выиграть это «сражение».

– Может, вы сами хотите мне что-то сказать? – ответил тот ровным и спокойным голосом.

– А идите вы… – сказала Джой и поклялась себе больше не произнести ни слова. Она жутко злилась на мать, что та заставила ее пойти к психиатру, будто чокнутую. Этот Сполдинг может резать ее на куски, может вкалывать любые наркотики – даже под дулом пистолета она не скажет больше ни слова. Ни словечка!

Так прошло сорок пять минут. Наконец доктор Сполдинг встал:

– Прием окончен. Придете ко мне в четверг.

– Думаю, вам должно быть интересно, почему я молчала, – сказала Джой. Направляясь к двери, она намеренно задела его грудью.

– Мы обсудим это в следующий раз, – ответил тот.

Прежде чем она успела открыть рот, он уже закрыл дверь, оставив ее одну в большом мраморном фойе.

Эвелин не могла сдержать нетерпения.

– Что тебе сказал доктор, дорогая? – спросила она в ту же секунду, как Джой переступила порог дома.

– Ничего. А что он должен был мне сказать? Я не псих.

Джой бросила это на ходу, не оборачиваясь, направляясь через гостиную в свою спальню.

– Но никто этого и не утверждал… – начала было мать, но тут Джой с такой силой захлопнула дверь, что штукатурка посыпалась и белыми снежинками легла на ковер. Ничего. Лидия уберет.

Джой попыталась вообразить себя убийцей. Она залезла на подоконник в своей спальне и стала разглядывать людей, проходивших внизу по улице. Она согнула правую руку в локте, выставив указательный палец, левый глаз прищурила, а правым сосредоточилась на указательном пальце. В качестве жертвы она выбрала женщину средних лет, явно обеспеченную, прогуливавшую пару миниатюрных собачек, – кажется, такс. Джой тщательно прицелилась и нажала на курок. Женщина в диком изумлении глянула вверх, ноги ее подкосились, и она медленно, очень медленно стала оседать на тротуар. Она не издала ни звука. И крови не было. Только черная дырочка на левой груди. Собачки ничего не заметили, они продолжали поливать металлический столб со знаком «Стоянка запрещена».

В следующий час она «убила» троих: посыльного – негра, который разносил по адресам букеты цветов; импозантного мужчину с седыми усами, который нес большую картину, обернутую в плотную бумагу и перевязанную белой бечевкой, и девушку с золотистыми волосами, в очках-хамелеонах. Все они «умерли» беззвучно.

– Я убила четырех человек, – сказала Джой в четверг.

– Вот как? – поинтересовался доктор Сполдинг.

Джой ждала его более бурной реакции и живого интереса. Его холодность и спокойствие вывели Джой из себя:

– Вам когда-нибудь говорили, что у вас вместо мозгов дерьмо?

– Очень часто, – сказал доктор Сполдинг спокойно.

Джой представила себе, что у психиатра наверняка есть благодарные пациенты. Они конечно же шлют ему открытки к Рождеству. Но она больше ничего не скажет. Почему она должна быть откровенной? Почему она должна тратить на него свои силы?

Оставшееся до конца приема время они провели в полном молчании. Доктор Сполдинг встал, открыл дверь, и Джой вновь оказалась в мраморном фойе. Она взглянула на свои часы с изображением Микки Мауса: было без десяти пять.

И у этого промывателя мозгов – в голове часы. Что-то там кукует у него в башке.

Джой ненавидела доктора Сполдинга, ее бесила одна только мысль, что придется вновь идти сюда. С помощью Иви она наврала ему с три короба, а он был настолько туп, что всему поверил и продолжал задавать ей идиотские вопросы. Только кретин мог быть так легко одурачен ее враньем, значит, доктор Сполдинг он и есть. В июне она окончательно решила, что с нее хватит этого бежевого промывателя мозгов. Она спросила отца, как он считает, продолжать ли ей эти посещения. Тот ответил, что побеседует со Сполдингом, потом они решат.

– Такой вариант тебя устраивает? – спросил он.

– Только если к нему пойдешь ты, а не она. – Джой имела в виду мать.

На следующей неделе Нат встретился с доктором за ленчем и потом рассказал об этом дочери.

– Сполдинг говорит, что ты очень враждебно настроена, а по натуре зажата и агрессивна.

Они пошли позавтракать в «Плазу», чтобы можно было поговорить без посторонних. Нат заказал джин со льдом и какой-то салат. Они сели за столик у окна, и, хотя заведение выглядело достаточно старомодно, Джой здесь понравилось.

– Значит, я зажата и агрессивна? Дерьмо все это! – отрезала Джой, потягивая свой коктейль. – Сказал он, чокнутая я или нет?

– На эту тему он не распространялся, – ответил Нат, и они рассмеялись.

Джой почувствовала себя легко и свободно, будто освободилась от тяжелого груза.

– Что ты сам-то о нем думаешь? Как он тебе показался?

– Придурок, – ответил отец, открывая меню. – Ты что будешь брать?

– Считаешь, я могу к нему больше не ходить?

– Я поговорю с матерью.

– Фирменный салат с курицей, белое мясо без гарнира, – сказала Джой. – Послушай, па!

– Что? – откликнулся Нат.

В этот момент Джой думала об отце, о том, насколько привлекательно он выглядит, какой он замечательный. Мать ничем не заслуживала такого мужа, как он. Джой хотела бы найти себе подобного мужчину.

– Я тебя люблю.

– Пожалуй, я возьму то же, что и ты, только двойную порцию, – ответил отец. – Валяй, заказывай.

В сентябре шестьдесят девятого, уговорив отца и переругавшись с матерью, Джой удалось-таки покинуть родительский кров и поселиться отдельно. Она сняла квартиру в одном из небоскребов на 63-й улице. Чтобы как-то успокоить мать, Джой устроилась на кинематографические курсы при Нью-Йоркском университете. Эвелин полагала, что пока дочь где-то «пристроена» и чем-то «занимается», все не так плохо и повода для настоящих волнений нет.

Правда, тревог и забот у матери хватало: она переживала за дочь то по поводу наркотиков и аборта, то ей казалось, что та переутомляется или ее обидел какой-нибудь парень, короче, Эвелин сильно беспокоило будущее Джой. Когда дочь сообщила ей, что Иви выходит замуж за своего дружка – Дика Нуньяна – сына армянина и ливанки, мать страшно расстроилась. По выражению ее лица Джой догадалась, что та в ужасе от мысли: вдруг дочь последует примеру подруги и выскочит замуж за китайца или того хуже! Правда, вслух она не осмелилась сказать ни слова.