Хуан Мирамар - Секретный сотрудник

• Название: Секретный сотрудник
• Автор: Хуан Мирамар
• Издательство: «Ніка-Центр»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 966-521-394-6

Представьте себе, что сбылась мечта всех пацифистов и ядерные боеголовки переродились в… песок. Пули перестали убивать и превратились в безвредные для человека лазерные лучи. А люди, «условно убитые» этими лучами, стали… Впрочем, не будем забегать вперед. Блистательный роман-фантасмагория талантливого переводчика и литератора Мирамара «Секретный сотрудник» полон тайн, странных поворотов сюжета, ярких характеров – людей, с которыми хочется посидеть за столом, побродить по лесу, но не страшно и под бомбами, в воюющей стране. Так о чем роман? Немного о войне и немного о мирных буднях. Немного о далеких экзотических странах и о загадочных «потерянных» людях. Ну и, конечно, о секретном агенте. как же без него…

---

Хуан Мирамар Секретный сотрудник

Интервью, взятое автором у Владимира Петрова, известного физика, лауреата Премии Дресвянникова

Автор: Вы, конечно, помните, доктор, какой ужас охватил всю планету, когда в Пакистане террористам удалось завладеть пусковой установкой с ракетами, несущими ядерный заряд. Они тогда угрожали ядерным ударом ведущим государствам, и мир был на грани ядерной катастрофы. Вы, несомненно, не забыли и то восхитительное чувство облегчения и радости, которое все испытали, когда ракеты не смогли взлететь, а ядерный заряд в них превратился, как позже выяснилось, в обыкновенный песок. Как известно, это стало началом самоуничтожения ядерного оружия. Много было тогда разговоров на эту тему, но причина самоуничтожения» так и осталась невыясненной. Немало было выдвинуто и разных теорий, но наука, насколько мне известно, так и не смогла объяснить это явление. А у вас, физиков-теоретиков, есть какая-нибудь своя теория?

Петров: Среди представителей русской физической школы наиболее популярна так называемая теория синергетического воздействия, то есть воздействия самых различных, часто незначительных факторов, взаимно усиливающих друг друга и в результате дающих суммарный эффект, значительно превосходящий действие каждого отдельного фактора.

Автор: И что это за факторы?

Петров: Это не моя область.

Автор: В одном из фантастических романов братьев Стругацких есть образ планеты-гомеостата, стремящейся сохранить свою целостность и активно противостоящей попыткам людей эту целостность нарушить. Некоторые считают, что в случае перерождения ядерного оружия Земля действовала как такой гомеостат. Что вы об этом думаете?

Петров: Думаю, что это фантастика.

1. Наемники коалиции

Шел второй год Третьей войны. Пассажиров на заграничных рейсах было мало, но таможня функционировала исправно и изнывающие от безделья таможенники радовались каждому случаю употребить власть.

– Оружие, наркотики, другие запрещенные к ввозу в страну предметы имеете, господин Кузнец? – строго спросил таможенник, листая паспорт Кузница.

– Не Кузнец, а Кузниц – на «у» ударение, – сказал Кузниц, протягивая руку за паспортом, и потом ответил: – Запрещенных предметов не имею.

Таможенник помолчал немного, продолжая внимательно рассматривать паспорт, и спросил:

– Так откуда вы прибыли? – Кузницу показалось, что подозрительность в его голосе усилилась.

– Из Стамбула – в командировке был, на семинаре, – ответил он, стараясь говорить уверенно. «Проскочить бы, – думал он при этом, – пока Ариель не подошел». Он стеснялся клоунады, которую Ариель всегда устраивал на таможне, и надо было спешить – уже чувствовалась мощная волна винных паров, которая всегда шла впереди Ариеля, заранее предупреждая о его появлении, как эскорт мотоциклистов, мчащийся впереди президента, заранее предупреждает зевак о приближении его бронированного лимузина.

– Валюта есть? – спросил между тем таможенник, закрыв паспорт и собираясь отдать его Кузницу.

– Нет, конечно, – торопливо ответил Кузниц, беря у него паспорт и подхватывая свой чемодан, – командировка ведь. Какая валюта?! – Но таможенник его уже не слушал, он полностью переключился на приближающегося Ариеля.

Запах спиртного достиг предельной плотности, таможенник, движимый профессиональным рефлексом, потянул носом, хотя это было явно лишнее – тут не принюхиваться надо было, а нос зажимать, – а Ариель, еще не дойдя до таможенной стойки, вытянул руку с паспортом и закричал голосом жизнерадостного идиота:

– Переводчики мы, переводчики! На семинаре переводили, заработали немного – жить-то надо. – И, подойдя к стойке, тут же спросил таможенника: – Вот ты сколько получаешь?

– Запрещенные к ввозу в страну предметы имеете? – растерянно спросил сбитый с толку таможенник.

– Какие предметы?! – продолжал орать Ариель. – Конфеты своей бабе купил – вот и все предметы.

Кузниц не стал слушать дальше и поскорее потащил свой чемодан к выходу – номер с таможней был отработан Ариелем до мелочей, и сбоев быть не должно. Так оно и оказалось – раздвижные двери, которые только что выпустили на свободу Кузница, скоро опять с плотоядным чмоканием раздвинулись и в них появился ухмыляющийся Ариель, волоча за собой старую грязную дорожную сумку, на которой когда-то была надпись «Адидас», но теперь от нее остались только две первые буквы.

– Ад, – говорил обычно Ариель доверчивым слушателям, указывая на остатки надписи, – ад, вот где мы были.

Юрий Заремба-Панских по прозвищу Ариель, или Ари, как называл его Кузниц, был личностью, мягко говоря, весьма колоритной. Взять хотя бы то, что, несмотря на свою, если не присматриваться, аристократическую фамилию (мои предки били москалей под Полтавой, – говорил он тем же доверчивым слушателям), Юрий Заремба-Панских был чистокровным евреем.

– С таким носом вы поляк? – часто вопрошал он самого себя, глядя в зеркало в номере гостиницы, и добавлял, цитируя фашистскую листовку: – Бей жида – большевика – морда просит кирпича!

Но мало того, что Заремба-Панских был несомненным евреем, он был еще и сермяжным патриотом Украины и часто между ним и Хосе, который Украину не любил, возникали жестокие споры.

Кузниц остановился у выхода из зала и с усмешкой наблюдал, как Ариель пробирается к нему через толпу встречающих. На нем было пальто цвета гнилой зелени, скроенное на манер английской офицерской шинели, и громадная кепка, которая в народе именуется аэродромом, – когда-то излюбленный головной убор кавказских торговцев ранней зеленью и апельсинами.

Ариель утверждал, что шинель подарил ему личный адъютант маршала Монтгомери, а кепку он будто бы унаследовал от своего прадеда – бундовца и политкаторжанина, не раз бежавшего с царской каторги и замученного в сталинских лагерях.

– Видал? – похвастался он, подойдя к Кузницу. – Видал, как я его обвел?!

Кузниц ничего не ответил – бахвальство Ариеля было привычным и составляло неотъемлемую часть их совместных вояжей – и поинтересовался:

– Ты не знаешь, как там Хосе? Что-то он задерживается.

– Проскочит, – уверенно ответил Ариель, – должен проскочить. Хотя может и не проскочить. – Тут же изменять свое мнение на противоположное было вполне в стиле Ариеля. – Трус он, все на морде написано, а еще кадровый офицер – военная косточка. Вон белые офицеры какими были…

И Ариель стал пространно описывать моральные достоинства офицеров Белой армии. Кузниц не слушал.

Вся эта история с обманом таможни была связана с какими-то запасными частями для машины Хосе – распределитель какой-то и еще что-то, Кузниц в этом не разбирался. Запчасти Хосе купил в Стамбуле, где они будто бы были баснословно дешевы, и распихал по чемоданам приятелей. Задача заключалась в том, чтобы пройти с ними таможню и не платить сбор – иначе все предприятие теряло смысл: дорогие можно было купить и в городе.

Кузниц с Ариелем вышли из зала прилетов на улицу и остановились закурить, положив (или в случае Ариеля – швырнув) вещи на одну из стоявших вдоль стены аэровокзала скамеек. Кузниц закурил и посмотрел на площадь перед аэровокзалом – о войне не говорило ничего, кроме, пожалуй, чуть большего, чем было в мирное время, числа разных патрулей и аэростата воздушного заграждения в небе. Впрочем, Украина сохраняла нейтралитет, и в Христианской коалиции участвовали только ее добровольческие отряды, в одном из которых и служил Кузниц со товарищи.

Был всего лишь конец сентября, но погода стояла настоящая осенняя – холодный ветер мотал аэростат и гнал низкие черные тучи, угрожавшие вот-вот пролиться дождем. Только роща вдали за площадью оживляла общую мрачную картину яркими красками ранней осени.

– Холодная осень выдалась нынче в Егупце, – сказал Кузниц и поднял воротник куртки.

– Холодрыга, однако, – отозвался Ариель, – особенно после «страны пребывания».

Из-за украинского нейтралитета их командировки считались секретными и острова, откуда они сейчас прилетели, надо было называть «страной пребывания». Впрочем, секретом эти их поездки были относительным – все знакомые знали, куда они летают и зачем, вид только делали перед совсем уж посторонними, что ездят в Стамбул работать там синхронистами на семинарах, которые проводила Организация Объединенных Наций.

Кузниц посмотрел на темное небо, на пестрые, но мягкие краски рощи на той стороне площади, подумал, как приятны для глаза эти приглушенные мягкие тона, и в памяти неожиданно возник город на одном из островов в «стране пребывания».

Песочно-желтые и светло-розовые кубики домов, громоздясь друг на друга, спускались уступами к темно-синему, почти черному по контрасту с ними морю вдоль тесных улиц города, иногда переходящих в неширокие лестницы. Среди домов поднимались купола и шпили множества церквей, монастырей и соборов, а на берегу возвышались над домами такие же песочно-желтые, как дома, стены и башни крепости – неприступной твердыни Ордена, не соразмерной ни маленькому острову, на котором она была построена, ни человеческим силам, ее создавшим. Все вокруг заливало слепящее солнце, и жаркий ветер из Африки доносил с залива черный дым и тошнотворный запах горящей нефти – горел танкер, подожженный авиабомбами во время последнего налета самолетов Союза правоверных.