Джил Гаскойн - Ты в моей власти

• Название: Ты в моей власти
• Автор: Джил Гаскойн
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-860-Х

Розмари Дауни, ведущая шоу-программы на телевидении, впервые увидела Бена Моррисона, тридцатитрехлетнего актера, в день своего рождения, и эта встреча изменила всю ее жизнь, еще вчера вполне устроенную: уютный дом, любимая работа, признание и уважение коллег. Страсть обрушилась на нее, подобно урагану, грозя уничтожить все, что она ценила. Год жизни, полной надежд, страсти, мучительной ревности и любви, изменил и саму Розмари.

---

За спиной Джоанны стояла Элла.

– Что случилось? Ма, что случилось? Черт побери, что это за бардак? – Она принялась собирать осколки, боясь наступить босыми ногами. Джоанна стояла перед сидевшей Розмари, прижав к себе ее голову. Розмари всхлипывала.

– Элла, завари чай, – тихо попросила Джоанна.

Та подошла к столу и приготовила чай. Часы пробили половину девятого.

– Положи меда, – сказала Джоанна. Элла молча повиновалась, вдруг испугавшись за мать. – Выпейте.

Розмари отпила глоток, почувствовала силу, исходящую от больших рук Джоанны, которая гладила ее по голове, массировала шею и плечи, снимая напряжение. И тогда она перестала плакать и молча сидела, не в силах подобрать слова, чтобы объяснить свое поведение. Потом, взглянув на Джоанну, присевшую рядом с ней на корточках, на встревоженное лицо дочери, наконец заговорила:

– Все в порядке… Все в порядке. Я, наверное, вас разбудила? Извините, девочки.

Элла с облегчением вздохнула и села.

– Мы услышали какой-то стук, – объяснила она, – а потом ты заревела.

– Вам лучше? – спросила Джоанна.

Розмари слабо улыбнулась.

– Сейчас станет лучше. Честное слово.

– Он ушел? – еле слышно проговорила Джоанна.

Элла переспросила:

– Что ты сказала?

Розмари улыбнулась, погладила Джоанну по щеке и ответила:

– Да, он ушел.

– Слава Богу, – громко проговорила Элла и стала делать тосты.

– Я рада. – Джоанна выпрямилась, выдвинула стул и села.

– Слишком слабо сказано, – вмешалась Элла. – И вот что еще – никогда в жизни больше не приглашу никого из своих приятелей к тебе в гости.

Розмари закрыла глаза, захваченная воспоминаниями. Внутри у нее все умерло. Нынешнее спокойствие было еще хуже, чем горе, которое она чувствовала несколько минут назад. По крайней мере тогда она жила; по крайней мере, когда так плохо, знаешь, что живешь. А сейчас она ничего не чувствовала и ни о чем не думала. Грядущий день казался бессмысленной суетой: Том и мать должны были прийти на чай. И некому рассказать, что произошло этой ночью, никто не поймет, что от нее, от ее личности ничего не осталось. Только одна эта мысль и сидела у нее в голове, пока пила чай. Она не находила ни одной причины, из-за которой следовало бы продолжать жить, и это пугало больше, чем все, что когда-либо совершил Бен.

25

В это воскресенье по крайней мере легко было притворяться занятой. Джоанна уехала на репетицию в половине десятого. Элла спросила:

– Ма, что ты сегодня делаешь?

– К чаю приедет бабушка.

У Эллы вытянулось лицо.

– Пожалуй, мне лучше провести день с Джоанной.

К ее удивлению, мать только пожала плечами и продолжала уборку в кухне, которую затеяла сразу после завтрака. Она вымыла пол, шкафы, плиту и сейчас принималась за окна.

Элла некоторое время наблюдала за ее действиями, а потом вдруг спросила:

– Ты так стараешься для бабушки?

– Нет, – не задумываясь, ответила Розмари. – Я стараюсь для себя.

– Не возражаешь, если я тебя покину? – проговорила Элла в спину матери.

– Делай то, что считаешь нужным.

Элла уехала около одиннадцати. Розмари закончила с кухней. Сняла халат, бросила его прямо в стиральную машину и голая стала подниматься по лестнице. Она прикинула, стоит ли начать разбирать комод под лестницей, но решила вместо этого напечь лепешек. Она поймала себя на том, что бормочет:

– Сырные лепешки.

Она еще раз приняла душ, надела джинсы и рубашку. Немногие оставшиеся вещи Бена вытащила из гардероба, сложила стопкой и отнесла в кладовку.

– Вот так-то, – сказала она.

Зазвонил телефон. Это была Фрэнсис.

– А я-то надеялась, что ты все еще в «Савое», – сказала она.

– Он придет на чай. Приходи и ты, ладно? Будет еще мама.

– Отлично. Хочешь, я привезу Бетти?

– Конечно. Спасибо.

Наступила пауза, потом Фрэнсис спросила:

– Ты в порядке?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– У тебя какой-то странный голос, радость моя, и обычно ты никогда сразу не соглашаешься, когда кто-то предлагает снять с тебя часть забот. Ты всегда говоришь: «Ты уверена, что это не слишком затруднительно?»

Розмари не нашлась что ответить.

– Розмари?

– Да, я слушаю. Все в порядке. Правда. Приезжайте с мамой примерно к трем. Я буду печь лепешки.

– Уверена, что лепешки тоже что-то означают, дорогая, но оставим это на потом. А пока еще одно – ты хорошо провела время?

– Когда?

Фрэнсис даже возмутилась.

– Вчера – когда же еще? С этим, как бишь его? Боже, дорогая, настолько плохо? Или, наоборот, настолько хорошо?

– А-а, ты имеешь в виду Тома? Да, он милый. Мы пообедали, и он отвез меня домой. Очень приятный человек. Послушай, Фрэнни, я что-то ничего не успеваю. Приезжайте в половине четвертого.

– Ты, и правда, какая-то странная, – с убеждением проговорила Фрэнсис. – Ладно, скоро увидимся. Береги себя.

Розмари повесила трубку, и почти в то же мгновение снова раздался телефонный звонок. Она вскочила, сняла трубку.

– Алло, кто говорит?

– Розмари? – Она узнала характерный акцент интеллигентного жителя Восточного побережья Штатов, с облегчением опустилась на кровать.

– Том?

– Ты в порядке, Розмари?

– Все только и делают, что задают мне этот вопрос, – засмеялась она. – У меня просто куча дел, вот и все. А еще я хочу выбраться в сад, пока солнце не спряталось.

– Не стану тебя задерживать. Меня ждут к чаю?

– Да. Около четырех. Ах да… Да нет, в любое время. – Она подумала, успеет ли сгрести опавшие листья перед тем, как приняться за лепешки.

Том снова заговорил:

– О'кей. Значит, я увижу тебя в четыре. Вместе с твоей мамой.

Она улыбнулась.

– Ты настоящий храбрец.

Они попрощались и одновременно положили трубки.

Розмари решила сначала привести в порядок сад.

– Потом выпью немного шерри и примусь за лепешки, – сказала она самой себе и улыбнулась, словно удивившись такому смелому решению.

Осенний сад мирно отдыхал в одеянии волшебных красок. Она ступала по золоту, янтарю и пурпуру. На мгновение остановилась, чтобы понаблюдать за двумя мухами, которые совокуплялись на тонком стебле еще цветущей розы. Потом согнала их.

– Даже не весной, – пробормотала она и жадно вдохнула вдруг налетевший прохладный ветерок.

Птиц почти не было слышно. Они с гомоном собирались в стайки недели две назад, а теперь улетели. Она наклонилась, коснулась рукой земли на могиле Бена и сказала:

– Мне тебя не хватает.

Она заведет котенка, но немного погодя. В этом уголке ее сердца еще слишком много воспоминаний.

До половины второго она сгребала листья, наслаждаясь яркими красками и ароматом охапки, возвышавшейся на тачке. Руки и ногти так ныли от непривычной работы, что она выпила шерри и приняла душ.

Потом напекла лепешек. Тридцать шесть ячменных лепешек с сыром. Сначала она оставила их в духовке, чтобы не остыли, но потом передумала и вынула. Теперь она стояла, держа в руках два блюда с лепешками, нахмурившись и прикусив губу, потому что не могла решить, что делать дальше. Тут раздался спасительный звонок в дверь.

На пороге стояли мать и Фрэнсис. Солнце уже склонилось совсем низко. Они обменялись поцелуями, приветствиями и банальностями и прошли в гостиную, где Розмари разожгла камин. Она включила было чайник, но потом подумала, что еще слишком рано, и выключила его.

«Надо подождать Тома», – решила Розмари. Она ставила посуду на поднос и слышала доносившийся из гостиной щебет Бетти и Фрэнсис.

Том приехал без десяти четыре.

– Я, наверное, слишком рано? – Он стоял с охапкой хризантем.

– Нет. Спасибо.

Она взяла цветы, улыбнулась, подставила щеку для поцелуя и проводила его в гостиную, рассчитывая, что Фрэнсис сможет занять гостя разговором, пока она будет на кухне.

Ей понадобились три вазы, чтобы поставить все цветы. Хризантемы были золотистые и янтарные, как ее сад. Она на мгновение застыла с ножницами в руке и зарылась лицом в цветы.

– Они никогда не пахнут, – вслух сказала она. – Ненавижу хризантемы. Надеюсь, я умру не осенью. – Потом она заварила чай, подогрела лепешки, поставила на поднос масло и джем, отнесла все это в гостиную и пошла на кухню за вторым подносом.

– Тебе помочь? – окликнул ее Том.

Она не ответила. Сразу же вернулась в гостиную и стала разливать чай. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы они все ушли. Усталость неумолимо расходилась по телу. Ноги и предплечья ныли, а слова замирали на губах.

Беседуя с Бетти и Томом, Фрэнсис пристально наблюдала за Розмари.

– Я отвезу Бетти и вернусь, – шепнула она, когда они обе вышли на кухню. – Что-то произошло. Опять этот ужасный человек?

– Кто? – Розмари внезапно смешалась.

– Кто? – прошипела Фрэнсис. – Я говорю о Бене Моррисоне. Можно подумать, в твоей жизни есть другие ужасные мужчины. – Она коснулась рукой плеча Розмари и кивнула в сторону кухни. – А вот этот мне нравится.