Джо Холдеман - Бесконечная свобода

• Название: Бесконечная свобода
• Автор: Джо Холдеман
• Жанр: Научная Фантастика

Уильям Манделла — солдат тысячелетней звездной войны, которую человечество вело с обитателями созвездия Тельца. Он прошел ее от начала до конца и выжил. Но как же долог был путь к победе и как велика ее цена…

---

Он осторожно шагнул из костюма, и на нем появилась одежда, свободная хламида. На его лице было напряженное суровое выражение. И подошел к нам. Он или оно.

Мэригей уже сидела.

— Что происходит? — спросила она сдавленным голосом, совершенно не похожим на тот, которым говорила обычно.

Человек (или существо) уселся перед нами, скрестив ноги.

— Вы ученый.

— Макс?

— У меня нет имени. Вы ученый.

— Вы неназванный?

Он отмахнулся от вопроса.

— Уильям Манделла. Вы ученый-естествоиспытатель.

— Меня этому учили. Сейчас я преподаватель естественных наук.

— Но вы понимаете природу исследования. Вы понимаете, что такое эксперимент?

— Конечно.

Омни подошел к нам и остановился поблизости. Он кивнул чернокожей женщине.

— Выходит, она была очень недалека от истины?

— Эксперимент окончен? — вопросительно произнесла она. — И вы приступили к забою подопытных животных?

«Макс» медленно покачал головой.

— А что я могу поделать? Сначала подопытные мыши удирают из клетки. Затем они начинают соображать, что с ними происходит. А потом требуют переговоров с экспериментатором.

— Если бы эксперимент проводил я, — сказал я, — то поговорил бы с мышами.

— Да, именно так и поступил бы человек. — Он осмотрелся с выражением непонятного раздражения.

— Так поговорите, — бросила Мэригей. Он несколько секунд смотрел на нее.

— Вы, когда были маленькой девочкой, мочились в постель. И ваши родители не соглашались отпустить вас в лагерь, пока вы не перестали это делать.

— Я забыла об этом.

— Я ничего не забываю. — Он повернулся ко мне. — Почему вы не любите фасоль?

Я не мог сообразить, к чему он клонит.

— У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню, какова она на вкус.

— Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали все дальше и дальше. Ваша мать наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения дело пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала разбухать. Она отвела вас к знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее все испортил. Когда они в конце концов доставили вас в больницу, врачам пришлось дать вам наркоз, чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно долго были проблемы с носовыми пазухами.

— Это вы сделали?

— Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго до вашего рождения, так что, можно сказать, что да, это сделал я. Я слышу звуки взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается для меня неожиданным.

— Воробья?

— Не берите в голову. — Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу с плеч. — Эксперимент окончен. Я ухожу.

— Уходите? Он встал.

— Из этой галактики.

Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы захоронили под пальмами, прилетели обратно, на то место, где в момент гибели стояла Анита. Над ними сконцентрировалось месиво из частиц плоти и костей, к ужасным останкам откуда-то стянулось алое облачко, и тело начало восстанавливаться.

— Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с того момента, когда его ход нарушился, — сказал он. — Я просто оставлю вас на произвол судьбы. А где-нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.

— Только мы? — сказала Мэригей. — Вы убили десять миллиардов людей и тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?

— Шесть, — поправило существо в белом, — и они не пусты. Люди и тельциане не мертвы. Просто убраны.

— Убраны, — тупо повторил я. — И куда же вы их убрали?

Существо улыбнулось мне, как будто подготовило напоследок какой-то приятный сюрприз.

— Как вы думаете, сколько места, вернее, какой объем потребуется для того, чтобы сложить десять миллиардов человек?

— Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?

— Одна и одна треть кубической мили. Они все сложены в Карлсбадских пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные. — Похожее на Макса существо (пожалуй, все-таки «он») взглянуло на часы. — Ну, положим, я могу подбросить им немного еды.

— Средний Палец? — сказал я. — Они тоже живы?

— В большом элеваторе в Вендлере, — ответило существо. — Вот им по-настоящему холодно. Я кое-что сделаю для них. Готово.

— Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?

— Естественно. Скорость света — это лишь одно из ограничений, которые я поставил для эксперимента. — Он (оно?) поскреб пальцами подбородок. — Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.

— Луна и Марс? Небеса и Кисос? Он кивнул.

— В основном холодные и голодные. А те, кто на Небесах, горячие и голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую-нибудь еду прежде, чем примутся поедать друг друга.

Он смерил взглядом Мэригей и меня.

— У вас двоих особое положение, так как никто, кроме вас, не помнит столь давних времен. Я изрядно позабавился, конструируя вашу ситуацию. Ну а для меня время все равно что пол или, скажем, стол; я могу прогуляться назад, к Большому Взрыву, или вперед, к тепловой смерти вселенной. Жизнь и смерть — обратимые состояния. С моей точки зрения, тривиальные. Как вы могли видеть здесь.

Мне, наверно, не следовало это говорить, но я все же сказал:

— Значит, теперь вас забавляет то, что вы позволяете нам жить?

— Это один из способов разрешения ситуации. Или же, как вы могли бы сказать, я даю эксперименту возможность идти своим собственным путем, без корректировки. А я пройдусь на миллион лет вперед и посмотрю, что произойдет.

— Но ведь вы уже знаете будущее, — сказала Мэригей. Существо в теле Макса закатило глаза.

— Будущее — это не линия. Это стол. Существует множество видов будущего. В противном случае, зачем было бы экспериментировать?

— Не уходите! — вдруг заговорила Сара. Он нетерпеливо взглянул на нее. — Мы видим события подобными линиям, линиям причин и следствий. Но вы же видите миллионы линий на своем столе.

— Бесконечное количество линий.

— Пусть так. Есть ли во вселенной еще что-нибудь, кроме вашего стола? — Он улыбнулся. — Имеются ли другие столы? Существует ли комната, где они находятся?

— Другие столы имеются. Ну а если они находятся в комнате, то я ни разу не видел стен.

Затем он заговорил почти точно в унисон с Сарой:

— Значит, есть кто-то еще, надзирающий за всем происходящим. — Женский голос прозвучал вопросительно, а мужской утвердительно. А закончила одна Сара: — Надзирающий за вами и вашими столами?

— Сара, — ответил Макс, — на некоторых из этих бесчисленных линий ты решишь остаться живой через миллион лет, когда я вернусь. Тогда ты сможешь спросить меня. А может быть, решишь не делать этого.

— Но если нет больше никого, если вы бог…

— Что? — удивленно сказал Макс, ощупывая белую ткань. — Что здесь, черт возьми, происходит? — Он взглянул на боекостюм. — Я вдруг почувствовал ужасную боль во всем теле.

— Я тоже, — подхватила Анита. Она голышом сидела по-турецки на том самом месте, где умерла, держа одну руку на коленях, а другую прижимала к груди. — А затем я внезапно снова очутилась здесь. Но ты оказался одетым. — Она взглянула на нас, подняв брови. — Что здесь, черт возьми, происходит?

— Бог знает, — ответил я.

Глава 2

Я еще несколько секунд волновался по поводу того, что делать с десятью миллиардами людей и тельциан, брошенных голыми посреди пустыни. Но неназванный еще один, последний раз махнул своей волшебной палочкой.

Воздух вокруг нас замерцал, и мы внезапно оказались окруженными густой толпой голых мужчин, женщин и детей: многие из них рыдали.

В такой ситуации небольшая группа одетых людей, конечно, сразу привлекает к себе внимание. Люди начали осторожно приближаться к нам, и мы с Мэригей, оба, инстинктивно напряглись, готовые взять на себя руководство.

Конечно, этого не произошло. Самый старший по виду Человек направился прямо ко мне и начал громким ехидным голосом задавать вопросы. Вероятно, суть их можно было выразить словами: «Что здесь, черт возьми, происходит?»

Но я не мог понять ни слова. Я говорил на мертвом для этой планеты языке, который здесь знала лишь горстка людей-иммигрантов и ученых.

Трое Омни выступили вперед, подняли руки и что-то прокричали хором. Они заметно выделялись своим ростом, и общее внимание почти сразу же переключилось на них.

«Священник» тронул меня за плечо.

— Посмотрим, что мы сможем здесь сделать. А вы помогите своим людям.

Мэригей стояла, обнимая обнаженную Аниту. Я снял рубашку и отдал ей; она оказалась достаточно большой, чтобы кое-как прикрыть самое главное.

Вообще-то Анита выглядела в ней довольно сексуально. Одна публичная женщина когда-то сказала мне, что лучший способ привлечь к себе внимание на вечеринке состоит в том, чтобы явиться в длинном платье, когда знаешь, что остальные будут в джинсах или шортах, и наоборот. Так что, если ты попал на вечеринку, где все ходят голыми, то любая старая тряпка даст тебе выигрыш.