Василий Фролов - Жизнь в авиации

• Название: Жизнь в авиации
• Автор: Василий Фролов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Итак, собрав свои пожитки и сев на станции Вязники в поезд, отправился со своими мечтами в Таганрог, где размещалась военно-авиационная школа...

В 1988 году я получил письмо из города Вязники. В нем председатель совета ветеранов Вязниковского аэроклуба И.И. Алексеев приглашал меня, как бывшего аэроклубника, на встречу, посвященную 50-летию его открытия. Это приглашение меня сильно взволновало. Быстро собрался и на автобусе из Москвы поехал в Вязники. Встреча была незабываемой. Присутствовало много ветеранов, уже основательно побелевших, которые в 1938-1940 годах окончили аэроклуб. Некоторых я узнал, но многие сильно изменились за эти годы. Шутка ли, прошло 50 с лишним лет. Здание аэроклуба располагалось на том же месте. Было торжественное собрание. Фотографировались, затем поехали на аэродром.

Нашел техникум, в котором учился в те годы. Он уже не действовал. Здание развалилось, но спортивный зал был открыт. Через одного из его работников я узнал адрес сына Сергея Ивановича Злобина, бывшего моего учителя по черчению. Состоялась встреча. Вспомнили Сергея Ивановича, который ушел из жизни много лет назад.

Но вернемся в 1940-й. В Таганроге нас встретили хмурые дождливые облака. Шли мы с вокзала пешим строем. Одеты были в гражданскую форму. Кто в чем. Я был одет в то, в чем ходил в техникум. Костюм с широкими брюками и лакированные штиблеты с тупым, квадратным носом.

На другой день утром после завтрака нас построили на площадке, недалеко от казармы. Старшина объявил, что после построения всем новобранцам будет выдана форма одежды курсанта авиационной школы. После нескольких дней карантина мы приступили к занятиям. Трудно было привыкать к армейской жизни. Почему-то все время хотелось спать. Бывало, сядешь на стул и тут же засыпаешь. Даже в строю один раз чуть не заснул. Почему-то все время хотелось есть. Очень странно. Ведь в техникуме столовую нечасто приходилось посещать. Основной пищей был хлеб, причем не белый, а черный и в алюминиевой кружке чай. То есть питался хуже, а есть не хотелось. Здесь же в школе кормят лучше, а есть хочется. Видимо, возраст был такой, который требовал усиленного питания.

Для меня началась совершенно новая жизнь. Много для меня было непривычного и непонятного. Да и обстановка в стране и в мире была напряженной. Хотя и был подписан между СССР и Германией пакт о ненападении, но чувствовалось, что все это ненадолго. Война, как говорится, была уже на пороге нашего дома. В то время для меня, неискушенного в политике молодого человека, было много неясного. Да и не только для меня. Для моих товарищей тоже. Это сейчас, когда прошло более полувека, многое стало понятно, но не все. Легко рассуждать о прошлом, забывая о том, что тебе не пришлось в свое время принимать ответственных решений. Очень неприятно, когда начинают поносить и охаивать все и вся, что было раньше. Да, действительно, были допущены очень серьезные ошибки руководством страны. Но ведь не все было плохо. Что-то было и хорошо. Да, очень обидно. Так и хочется сказать: "Остановите поругание, не по-христиански это!"

На рассвете 22 июня...

Продолжаю учиться в школе. Теория закончилась. Начались практические полеты. Наша учебная эскадрилья находилась на аэродроме Михайловское, недалеко от Таганрога. Ранним утром 22 июня 1941 года мы спали в землянках на нарах. Донесся до слуха звук работающих моторов неизвестных самолетов. Затем вой со свистом и разрывы. Мы выскочили наружу и увидели рядом с нашей землянкой огромную воронку от взрыва бомбы. Что это? Но когда увидели, что из соседней землянки, которая была расположена в 40 метрах от нашей, выносят изуродованные тела курсантов второго звена, все стало ясно началась ВОЙНА...

Нападение фашистской Германии на нашу Родину потрясло . Злоба и ненависть к коварному врагу распирали душу. Думал, закончу школу - и в бой. Но в бой пришлось вступить только в 1943 году.

Примерно через 30-40 минут после налета немецких самолетов на школьный аэродром нас собрали на опушке леса и официально объявили о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Лил проливной дождь, но мы с огромным вниманием, затаив дыхание, слушали сообщение заместителя начальника школы о начавшейся войне.

Обстановка на фронте с первых дней войны складывалась крайне неблагоприятно для нашего государства. Враг победным маршем шел на восток. Наши летчики, которые были подготовлены очень хорошо в мирное время, почти все погибли в первые дни войны. Нужны были новые кадры. В связи с этим вместо трехлетнего обучения в школе учебный курс вместе с летной практикой закончили за один год. Присваивают нам воинское звание не среднего командира, а сержантов и в соответствии с приказом министра обороны маршала Тимошенко направляют на дальнейшее обучение в Краснодарское военно-авиационное училище...

Идет второй год войны. Враг захватил Крым, угрожает Кубани и в целом Кавказу. Училище из Краснодара эвакуируют в город Агдам Азербайджанской ССР. Проходим учебный курс, правда очень и очень незначительными темпами. Полеты на среднем бомбардировщике от случая к случаю. Ходим повесив головы. Ведь страна в опасности. Мы начинаем волноваться. Однажды на беседу вызвал замполит эскадрильи. Пытается убедить, что война кончится нескоро, потому спешить на фронт не следует, а лучше продолжать учиться. Но я не успокаиваюсь. Стою на своем. На фронт! И как можно быстрее!

И что же? Добились... Нас в составе 26 человек направляют не на фронт, а в Вазиани, что в 18 километрах от Тбилиси, на курсы по переучиванию на самолетах-штурмовиках Ил-2. Бомбардировщиков - на штурмовики. Этого требовала, по-видимому, обстановка на фронте.

Шестимесячные курсы прошли быстро. Вернее, четырехмесячные, так как первые два месяца мы фактически ничего не делали. Никаких занятий, никаких полетов. Никто ничего не знает. Кормят плохо. У всех отвратительное настроение. И вдруг началась паника. Руководство курсов бегает. Стою дневальным по казарме. Вижу, приближается к казарме группа военных. В середине идет симпатичный мужчина невысокого роста в кожаном реглане. Подбегает ко мне старшина и говорит, что в казарму идет командующий 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации Вершинин.

Я, естественно, пилотку поправил, на обмотки свои посмотрел, на ботинки и громким голосом докладываю: - Товарищ командующий, слушатели курсов находятся в учебном классе. Дневальный по казарме сержант Фролов.

- Как проходит дежурство? - Нормально.

Затем командарм поинтересовался, как идет учеба. Отвечаю, что учеба-то идет, а вот о полетах нам ничего не известно. Побыстрее бы на фронт.

К. А. Вершинин улыбнулся и говорит: - На фронт, говоришь? Ну что ж, это понятно. Немного осталось ждать. Скоро придется встретиться с немецкими летчиками в бою.

Хорошее настроение от общения с большим начальником остается редко. На этот раз было не как всегда. Особенно после слов генерала Вершинина: Хороший резерв готовится к грядущим боям по освобождению Кавказа и нашей Родины.

Пожал мне руку, улыбнулся и, удаляясь, добавил: - Скоро на фронт.

За четыре месяца я успел налетать 5 часов 45 минут - и прямиком на фронт.

Сейчас я работаю в гражданской авиации и встречаю летчиков, у которых налет имеется в количестве 25 тысяч часов. Но тогда была такая обстановка. Продолжать учебу, как я понял из разговора с Вершининым, не было никакой возможности, так как Закавказскому фронту для проведения наступательной операции нужны были свежие силы.

На фронт я прибыл в 210-й штурмовой авиационный полк 230-й штурмовой авиационной дивизии, входившей в 4-ю воздушную армию. Полк базировался на аэродром в станице Днепровская на Кубани.

На попутных машинах добрались до станицы. Оттуда пешком на аэродром. На окраине в землянке располагался штаб полка. У входа несколько человек. Спросили, где найти командира полка. Нам показали на высокого, стройного подполковника в брезентовых сапогах цвета хаки. Это был известный в армии летчик Николай Антонович Зуб. Рядом с ним стоял командир первой 1 авиаэскадрильи майор Иван Иванович Панин. По очереди доложили о своем прибытии в полк. Подполковник Зуб и майор Панин запомнились мне в тот момент на всю жизнь. Командир полка, действительно, красавец-мужчина с густой шевелюрой и небольшими, но ласковым глазами, подтянутый, в полевой форме боевого летчика, спросил майора Панина: - Которого возьмешь в свою эскадрилью?

- Вот этого, - и показал на меня.

Прибывших в полк было трое. Симу Лесняка и Сашу Бессонова распределили в другие эскадрильи.

После небольшой паузы Панин отозвал меня в сторону и стал экзаменовать. Огромное впечатление произвела на меня манера его разговора. Сразу почувствовал в его характере отцовскую нежность. Когда я сказал, что налетал на курсах на самолете УИл-2 и Ил-2 всего 5 часов 45 минут, он меня успокоил и тут же заверил, что даст еще несколько провозных учебных полетов перед вылетом на боевой задание. Так оно впоследствии и было.