Эстер Форбс - Джонни Тремейн

• Название: Джонни Тремейн
• Автор: Эстер Форбс
• Издательство: Детгиз (Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР)
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1961

Кто такой Джонни Тремейн?

Представьте себе подростка. Ему исполнилось всего четырнадцать лет, а он уже серебряных дел мастер. Хозяин его стар, и потому он доверяет Джонни выполнять все самые сложные заказы. Вдруг…

Впрочем, о том, что случилось вдруг, вы узнаете, когда прочтёте эту книгу. Автор её — известная современная американская писательница Эстер Форбс. Книга рассказывает о прошлом: середина XVIII века, североамериканские колонии Англии накануне Войны за независимость. Герои повести и прежде всего Джонни Тремейн оказываются свидетелями таких известных исторических событий, как «бостонское чаепитие», и принимают участие в первых схватках с королевскими войсками.

Я. Яшин

---

— …За мужчин, и за женщин, и за детей всего мира, — говорил голос. — Ты прав, высокий черноволосый юноша, ибо, если мы сейчас убиваем британского солдата, мы сражаемся за его же права, которыми он будет наслаждаться через сто лет после нас… Произволу будет положен конец. Горсточка людей не может забрать власть над тысячами. Каждый человек будет выбирать себе правителя… Французские крестьяне, русские крепостные. Сегодня они ведут ещё полуживотное существование. Но оттого, что мы вышли на борьбу, они увидят свободу, как некое новое солнце, поднимающееся с запада. Те самые естественные права человека, которые господь бог дал всем и каждому, самому убогому из нас… — Отис вдруг улыбнулся и прибавил: — и даже сумасшедшему. — Он отпил большой глоток из кружки. — …Победа, которую мы одержим над тёмными силами в Англии, пойдёт на пользу её же сыновьям. Так ли у них самих благополучно, если уж говорить о налогах? Им будет лучше, когда мы победим в этой войне. А французские крестьяне — неужели они так и будут всегда срывать с себя шапки и приговаривать: «Слушаюсь, сударь» — всякий раз, как золочёная карета задавит кого-нибудь из их детей? Не будут. Италия… А все эти немецкие государства? Неужели там одни солдаты? Неужели никто не укажет им на права честных граждан? Итак, мы поднимаем наш факел — и мы помним, что впервые зажгли его от английских костров, — мы утвердим его, как новое солнце, которое будет светить новому миру…

Сэм Адамс, мечтавший выспаться накануне своего отъезда в Филадельфию, слегка улыбался, кивая седой головой как бы в знак одобрения. Он скучал. Не всё ли равно, думал он, что скажет Джеймс Отис, даже если на него и нашло просветление?

Но ясное, отзывчивое лицо Джозефа Уоррена пылало. Казалось, факел, о котором говорил Отис, отражался в его глазах.

— Мы счастливые люди, — сказал он вполголоса, — ибо нам есть за что умирать. Не всякому поколению выпадает эта честь.

— Наполни мне кружку, мальчик, — сказал Отис, обращаясь к Джонни.

Он выпил её до дна, вытер рот тыльной стороной ладони и только тогда снова заговорил. Все молча ждали. Он всех словно околдовал — и не впервой!

— Говорят, — начал он, — что я потерял свой ум после того, как этот чиновник на таможне стукнул меня по голове. Ведь вы так думаете, мистер Сэм Адамс, не правда ли?

— Что вы, мистер Отис!

— Иные из нас отдадут свой разум, — продолжал он, — иные — имущество. Слышите, Джон Хэнкок, имущество! Или жалко? Отдавать свои серебряные сервизы, выезд, коней, золотые пуговицы на расшитых камзолах и кое что ещё…

Хэнкок взглянул Отису прямо в лицо, и Джонни ощутил вдруг прилив тёплого чувства к нему.

— Я готов, — сказал Джон Хэнкок. — Обойдусь без всего этого.

— А тебе, Поль Ревир, которого бог создал для серебра, а не для войны, тебе придётся отказаться от своего серебряного литья, от любимого дела.

Ревир улыбнулся:

— Всему своё время. Время лить серебро и время лить пушки. Если это и не сказано в священном писании, то по недосмотру.

— Доктор Уоррен, у вас молодая семья. Вы отлично понимаете: если вас убьют, ваши близкие могут умереть с голоду.

Уоррен отвечал:

— Я знаю. Я думал об этом.

— А ты, Джон Адамс? У тебя, я заметил, набирается изрядное число клиентов — из тех, кстати, что ты отбил у меня. Ну, да ладно! Каждый отдаст что может, а некоторые, — тут он посмотрел в упор на Рэба, — некоторые отдадут свою жизнь. Все годы своей несостоявшейся зрелости. Умереть молодым — это не только умереть; это значит — потерять большую часть своей жизни.

Рэб смотрел Отису прямо в глаза. Он стоял, скрестив руки на груди. Голова его слегка откинулась назад, рот чуть раскрылся, словно он хотел что-то сказать. Но он не проронил ни слова.

— Да и ты, мой старый друг — или старый враг? Как мне назвать тебя, Сэм Адамс? Даже ты отдашь лучшее, что у тебя есть, — твою страсть к интриге. Отправляйся себе в Филадельфию. Пускай им пыль в глаза, нажимай на все кнопки, дёргай за все проволочки. Ступай, ступай! И да сохранит тебя бог. Ты нам нужен, Сэм! Мы должны пойти войной. Ты будешь играть предназначенную тебе роль… — но за что мы воюем… о том тебе не дано знать.

Джеймс Отис встал, голова его почти касалась балок, которые пересекали потолок чердака, придавая ему форму шалаша. Отис раскинул руки.

— Всё гораздо проще, чем вы думаете, — сказал он. Он поднял руки и упёрся ими в балки. — Мы отдаём всё, что имеем, — жизнь, имущество, спокойствие, своё уменье, — мы сражаемся и умираем за самое простое: за то, чтобы человек мог выпрямиться во весь свой рост.

Он коротко кивнул головой и исчез.

Джонни стоял рядом с Рэбом. Ему стало не по себе, когда мистер Отис сказал: «иные отдадут свою жизнь» — и посмотрел в упор на Рэба. Отдать жизнь за то, чтобы «человек мог выпрямиться во весь свой рост».

Сэм Адамс снова оказался в центре внимания. Он опять стал застёгивать свой сюртук, собираясь уходить, но на прощание повернулся к Ревиру:

— Ну вот, теперь, когда он ушёл, мы можем с вами обсудить предложенную вами систему разведки в Бостоне.

Поль Ревир, как и друг его Джозеф Уоррен, всё ещё находился под обаянием Джеймса Отиса.

— Я никогда не думал об этом так, — сказал он, не отвечая на слова Сэма Адамса. — Мой отец, как вы знаете, был вынужден бежать из Франции из-за тамошней тирании. Он был тогда ребёнком. Я буду сражаться за этого ребёнка… чтобы ни один запуганный ребёнок не был вынужден бежать из своей страны ни из-за своей расовой принадлежности, ни из-за вероисповедания.

Но он тут же взял себя в руки и принялся в ответ на замечание Сэма Адамса развивать свою мысль о том, как наладить разведку.

В ту ночь Джонни слышал, как Рэб, обычно спавший как сурок, ворочался с боку на бок.

— Джонни, — окликнул он его наконец, — ты не спишь?

— Нет.

— Как это он сказал?

— «Чтобы человек мог выпрямиться во весь свой рост».

Рэб вздохнул и перестал ворочаться. Через несколько минут он уснул. И, как это часто случалось и прежде, младший из двух мальчиков долго ещё лежал в темноте с широко открытыми глазами.

«Чтобы человек мог встать во весь свой рост».

Он никогда не забудет Отиса, как он стоял, упёршись руками в балки, которые мешали ему выпрямиться во весь его рост.

Чтобы человек мог выпрямиться, только и всего.

И это странное новое солнце, поднимающееся с запада! Солнце, которое озарит мир будущего.

IX. Красный поток

1

В ту осень Поль Ревир наладил систему разведки. Он сколотил ядро, собрав со всех концов Бостона человек тридцать ремесленников, преимущественно мастеров. У каждого из них под началом были ученики и подручные, те имели многочисленных друзей, а у друзей, в свою очередь, были друзья. Таким образом паутина, сотканная из глаз и ушей, была настолько разветвлённой, что стоило какому-нибудь английскому солдату сказать, что он намерен купаться в крови янки, стоило парочке молодых офицеров подвыпить в «Чёрной королеве» и вилкой на скатерти начертать план кампании, родившийся в их хмельных головах, как это тут же становилось известным. Разведчики Ревира замечали, какие именно полки и в какой именно части Бостона несут караульную службу, какие укрепления возводит Гейдж для защиты своих солдат на случай, «если ворвётся провинция».

Все эти сведения, важные и неважные вперемежку, доставлялись кружку тридцати, которые тайно встречались в «Зелёном драконе».

То обстоятельство, что у конторы «Наблюдателя» так часто можно было видеть главарей партии вигов, не могло пройти незамеченным — об этом уже поговаривали. Но никто не обращал внимания, когда тридцать человек, занимающих гораздо более скромное положение в обществе — люди вроде серебряных дел мастера Поля Ревира, маляра Томаса Крафтса, винокура Чейса, — собирались в кабачке «Зелёный дракон». Этот каменный трактир принадлежал масонам.[19] Большая часть его посетителей были масонами. Что особенного в том, что они там встречались со всей таинственностью, какая принята между членами масонской ложи?

Каждое собрание начиналось с того, что участники, положив руку на библию, клялись сохранить в тайне эту встречу и все полученные сведения относительно планов англичан сообщать лишь четвёрке признанных вождей бостонских вигов: Сэму Адамсу, Джону Хэнкоку, доктору Уоррену и доктору Чёрчу. Почти все остальные виги, из ведущих, опасаясь преследований, к этому времени покинули Бостон.

Джонни всё, что ему удавалось узнать, сообщал обычно Полю Ревиру или доктору Уоррену. Ему было дано специальное задание: не выпускать из поля зрения полковника Смита и других офицеров 10-го полка, расквартированного в «Чёрной королеве». Благодаря тому, что Гоблин стоял в конюшне этой гостиницы, Джонни мог околачиваться во дворе, возле конюшен и кухни, не возбуждая ничьих подозрений. Он был в хороших отношениях с английскими конюхами, а с конюхом самого полковника, Давом, — просто в близких. С точки зрения разведки это была большая удача.