Оливер Джонсон - Полунощная Чудь

• Название: Полунощная Чудь
• Автор: Оливер Джонсон
• Издательство: "Киев"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009

Таласса — единственная надежда человечества, Светоносица из пророчества, единственная, у кого есть сила возродить умирающее солнце. Она вместе с тремя другими беженцами из обреченного на смерть города Тралл — Уртредом, жрецом Ре; Джайалом, Рыцарем Тралла; и Аландой, потомком Великих Ведьм Севера — должна найти дорогу в Лорн, скрытое магией мифическое королевство, для того, чтобы найти Бронзового Воина, который поможет им победить Тьму. Поиски приводят их в никому не известные земли Севера, где их ждут бесчисленные испытания и несчастья, а потом они должны сразиться со своими самыми опасными врагами: темными созданиями, известными как Полунощная Чудь. У них очень мало времени, так как вампир, один из Живых Мертвецов, укусил Талассу, и если они не найдут Лорн вовремя, погаснет последняя надежда человечества…

---

Крик и Стикел не стали ждать и смотреть, но повернулись и опять побежали. Крик упал первым, его старый друг остановился, пытаясь помочь ему, но Крик только зло махнул рукой. Стикел только взглянул на него, а потом похромал по старой дороге к Лунному озеру, зная, что его друг приготовился к смерти.

Каким-то образом он сумел прошагать много часов. Но чем ближе он был к озеру, тем гуще был туман за его спиной. Он добрался до края озера и побрел вброд по воде, хотя знал, что это бесполезно: солнце уже взошло, а луна давно ушла с неба. Первые завитки тумана дотянулись до него и схватили за горло. Стикел почувствовал, как ледяные пальцы разрывают его душу; мир начал кружиться. Он упал лицом в воду. Туман, как отступающий отлив, вернулся обратно, за деревья. Тело Стикела поплыло по поверхности, поток нежно понес его к центру озера.

Так что никто в Лорне не узнал, что их надежда, Светоносица, пришла.

ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА. Вниз по Долине Призраков

Второе утро в Годе. При первых бледных лучах рассвета Таласса попыталась разомкнуть глаза. Немедленно пришла боль, как если ей в глаз бросили песок. Она опять крепко сжала веки, но на зрачках осталось сводящее с ума сияние солнца, такое яркое, как будто она целый смотрела на него не отрываясь. Ее сердце забилось, а мысли заметались в голове. Неужели ее глаза стали настолько чувствительны, что она больше никогда не сможет опять взглянуть на солнце? Она осторожно приоткрыла их, немного. На этот раз боль была намного меньше. Она потянулась за своей одеждой и, сузив глаза, начала одеваться.

Снаружи, на площади, большую часть ночи шли приготовления к отъезду, и проспав крепким сном час или два, остальное время она пролежала на своей койке, не в состоянии уснуть. Только ближе к рассвету шум прекратился. Теперь, напротив, стояла мертвая тишина: страх витал над горной деревней, только изредка лаяли собаки или приглушенно плакали младенцы. Теперь же она услышала голос пастушьих рожков и звяканье колокольчиков, висящих на шее у яков.

Был и еще один приглушенный, тихий звук, который она никак не могла узнать. И только сейчас она поняла: снег, ночью пошел снег.

Она осторожно приоткрыла ставни своей комнаты. Снаружи был белый мир. Большие белые снежинки кружились над деревней; крыши домов были покрыты толстым девственным покрывалом; слой снега по меньшей мере в фут глубиной лежал на площади; горы стали невидимы из-за темно-серого облака, неторопливо катящегося на север и похожего на изнанку серого моря, нависшего над домами деревни. Издалека доносился ровный рев реки, приглушенный белый одеялом, наброшенным на горы. Она быстро отпрянула назад, спасаясь от бледного света восхода. На память пришли слова Гарадаса, сказанные прошлой ночью: «Спуститься с гор будет нетрудно, но если придет зима, мы не сможем вернуться в Году вплоть до весны».

Она содрогнулась. Было абсолютным сумасшествием уходить из деревни в такую погоду, но выбора не было. Она должна как можно скорее добраться до Серебряной Чаши, во всяком случае не позже, чем через месяц. Даже сейчас жажда грызла ее, но ей хотелось не воды, а чего-нибудь другого, более темного и сытного. Вены горели огнем, от которого сердце билось как сумасшедшее.

Площадь уже наполнилась людьми: собралась вся деревня, даже старые и больные. Пока она стояла у окна, из тумана, как призрак, появилась Аланда и пошла на другую сторону площади. Судя по шуму хлопающих сундуков, где-то в доме тоже шли приготовления.

Она быстро вымылась и оделась, надев теплую нижнюю рубашку под меховой плащ, и высокие сапоги, которые примерила прошлой ночью. Она спросила себя, не будут ли они жать ноги, так как казались слишком маленькими. Потом улыбнулась, несмотря на свои мрачные мысли: мелкое неудобство, вроде этого, самая маленькая из ее проблем. Все было готово, она вышла в коридор. Там стояла Имуни, на ней был шерстяной плащ с капюшоном, в руках она держала сучковатую палку, а на лице было очень серьезное выражение. — Дитя, почему ты так оделась? — спросила Таласса.

— Я идут с тобой, — ответила Имуни, решительно нахмурив лоб.

Таласса опустилась на колени перед ней. — Я уже говорила тебе вчера, — ласково сказала она. — Мы скоро вернемся. Кроме того за нами присмотрит твой отец.

В этот момент из боковой двери дальше по коридору вышел сам Гарадас. На нем были шерстяные лосины с кожаными застежками крест-накрест и плащ с капюшоном, почти такой же большой, как и на Талассе. В одной руке он держал лук и колчан со стрелами, в другой — дорожную сумку.

Он тоже увидел одежду Имуни. — Имуни, я же говорил тебе, что ты должна остаться с матерью. Мы вернемся обратно весной, — жестко сказал он.

Лицо Имуни обиженно искривилось. — Все, вы, взрослые, одинаковы — всегда говорите и делаете одно и то же.

— И очень хорошо, что мы так делаем; иначе кто знает, какие бы глупости ты наделала, — сказал Гарадас, невольно улыбнувшись.

— Но Папа, ты же не будешь здесь к Празднику Света.

Он потрепал ее по голове. — Не забывай, с кем мы идем. Светоносица — ее мы благодарим в этот день. Разве мы не будем в безопасности вместе с ней? Разве у нас не будет собственный праздник, где бы мы не были?

Имуни посмотрела вниз с обиженным выражением на лице, ее губы были предательски надуты.

— Ну, ты же дочь старосты, — жестко сказал Гарадас. — Я не хочу, чтобы ты опозорила меня перед семьями других мужчин деревни. — При этих словах Имуни тяжело кивнула, и, судя по серьезному, почти взрослому выражению лица, взяла себя в руки. Отец обнял ее одной рукой за плечи, они вместе подошли к главной двери дома и распахнули ее.

Перед ними была покрытая снегом площадь, на которой собралась вся деревня. Все они ждали, выжидающе глядя на лестницу, ведущую в дом. Выдыхаемый ими воздух немедленно превращался в туман, облаком висевший в холодном воздухе. У подножия лестницы стояли носилки с больными и увечными жителями деревни. Все замолчали, когда появилась Таласса в сопровождении старосты и Имуни.

В стороне от толпы Таласса увидела дюжину мужчин, которых Гарадас отобрал для похода. Все они были одеты точно так же как староста, но вдобавок каждый из них нес на себе толстую бухту пенькового каната. На их поясах висели крюки для карабканья по скалам. Половина из них сгибалась под тяжестью рюкзаков размером с них самих. Все были вооружены, самым разнообразным оружием. Луки и стрелы, копья с широким наконечником для охоты на кабана, ножи с обтянутой кожей рукояткой. Рядом с ними стояли Аланда и Джайал, одетые в шерстяные плащи, такие же широкие, как и ее.

Гарадас повернулся к ней. — Не могла ли ты благословить этих людей? — сказал он, кивая на инвалидов, лежавших на носилках перед толпой. Она начала было протестовать, но тут уловила умоляющие, полные надежды взгляды больных. Они глядели на нее так, как если бы на самом деле ожидали, что она коснется и вылечит их в то же самое мгновение. Таласса посмотрела на Аланду, и старая дама едва заметно кивнула ей. Вид старой подруги придал ей храбрость, и она шагнула вперед, в свет. На какой-то миг сияние дня ослепило ее, и опять по ней пробежал холодный страх. Но за плотными снежными облаками солнце было невидимо: свет можно было вытерпеть.

Она повернулась на восток, где солнце пыталось пробиться через крутящиеся штормовые облака, подняла к нему руки и громко произнесла слова из Книги Света, которыми приветствовала солнце каждый день своей жизни. Сказав их, она, несмотря на всю опасность ситуации, в первый раз почувствовала, как кровь отзывается на ее призыв, как из самой глубины организма к ней приходит сила, родственная той, которой владеют жрецы, посвятившие себя службе Солнцу.

Потом она спустилась по ступенькам лестницы и посмотрела на того, кто лежал на первых носилках. Это оказался ребенок с землистой кожей, дрожащий от холода, несмотря на тяжелый ворох одеял, лежавших на нем. Его лицо имело отчетливый желтый оттенок. — Что с ним случилось? — спросила она у Гарадаса.

— У него ревматическая лихорадка. Каждый год мы теряем из-за нее около десяти наших детей. Нет ничего хуже, когда умирают дети: каждый год нас становится все меньше и меньше. Разве может быть надежда, если мы теряем самых маленьких?

Таласса вытянула руки и остановила их надо лбом мальчика. Она почувствовала, как тепло выходит из него, а потом, еще более интересно, ей показалось, что она видит, как его жизненная сила, похожая на струйку дыма, вытекает в холодный воздух. Она держала свои руки над лбом мальчика около минуты, почти в полной тишине, слыша только свист ветра и ожидающее дыхание толпы, потом резко положила ладони на лоб, перекрывая выход тепла, и чувствуя источник жизненной силы самого ребенка. — Уберите циновки, — прошептала она, закрыв глаза, не зная, откуда к ней пришло вдохновение, но интуитивно понимая, что делает все правильно.