Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 2)

• Название: Вершины не спят (Книга 2)
• Автор: Алим Кешоков
• Издательство: Издательство "Художественная литература"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1967

Роман-газета №5 (377) 1967

---

Душа Матрены изливалась, и у Жансоха было время заглянуть в словарик. Он решил тоже не считаться с правилами приличия, оттиснул Матрену и воскликнул:

—   Провокация!

Наверное, он подобрал еще несколько подходящих слов, но Шруков остановил его:

—   Валлаги, подожди, Жансох, тут надо разобраться.

Речь Матрены произвела свое действие и на Казгирея, он то и дело смущенно брался за пенсне, протирал его, опять надевал на переносицу и внимательно рассматривал то Матрену, то окружающих ее ребят. До этого момента сами ребята не подозревали, как им плохо живется. По-новому посмотрел на ребят и Шруков: ведь перед ним были дети его боевых друзей. Вот этот в большой шапке, который командовал оркестром, так это же сын Астемира из Шхальмивоко, тот самый Лю. которого Инал недавно привез в своей машине в исполком. А вот этот долговязый, который стоит рядом с ним и держит в руках колотушку от барабана, — это же Сосруко, сын когда-то славного партизана Локмана Архарова из аула Гедуко. Им обоим он недавно выдал комсомольские билеты. А вот тот малыш, что жмется к Сосруко, — это ведь сынок партизана Белобородова, расстрелянного вместе с женой белогвардейцем Серебряковым, русский мальчик, который должен обучать кабардинских мальчиков языку.

Туто спросил:

 — А что вы ели сегодня?

И был очень удивлен, когда услышал:

—     Бублики.

—     Валлаги, это неплохо — кушать бублики,— сказал Туто. — Я не знаю, будете ли вы и дальше каждый день есть с утра бублики, но я обещаю вам, что вы будете сыты. Я говорю это перед Казгиреем, а Казгирей назначен к вам настоящим заведующим. Правильно я говорю?

—     Да, это так, — подтвердил Казгирей.

—   Да, это факт, — подтвердил и сам Жансох. — А тебя как зовут, добрая женщина? — обратился Шруков к Матрене.

Матрена только теперь опомнилась, только теперь она поняла всю дерзость своего поступка. Она стояла подавленная, не в силах ответить на вопрос начальника. За нее хором ответили дети:

—   Это Матрена! — И в том, как прозвучал хор, чувствовалась общая любовь к заботливой поварихе.

Казгирей под наплывом доброго чувства как-то неловко хмыкнул, а Туто продолжал:

—   Тебе, Матрена, не придется больше носить сюда свое масло, и мы постараемся вознаградить тебя... Я обо всем доложу Иналу. Ребята! Молодые люди Советской власти! Комсомольцы и пионеры! Я хочу не только познакомить вас с Казгиреем, но должен сказать вот что: это Инал позаботился, чтобы у вас был самый лучший заведующий. Есть решение заняться вами. Об этом распорядился сам Инал. Вот расскажи, Казгирей, как все это было... Ты это знаешь лучше меня.

Казгирей улыбнулся:

— Охотно. Вот как было дело. Нужно было выделить для интерната больше денег, а главный человек по денежным делам — называется комиссаром финансов, — этот человек говорит: «Инал, денег нет, это не узаконено — выдавать непредусмотренные деньги». Строгий человек! Он по-своему прав. Но вот что, ребята, всегда есть высшая правда, самая правдивая правда, всегда нужно искать эту правду и действовать согласно этой правде. Инал так и сделал. Он стукнул кулаком на возражение комиссара финансов и говорит: «Выдать и узаконить! Достать денег хотя бы из-под седьмого слоя земли! Как можно не найти денег для детей!» Вот какая была история...

Туто подхватил:

—     Вот какой у нас Инал! А вы, ребята, знаете, что скоро Инал справляет свадьбу. А потом и агрогород закончит. Так вот, хорошо было бы, чтобы от вашего интерната отправилась на свадьбу делегация. Пускай на свадьбу идет оркестр. А потом и на открытие агрогорода. Ведь и вы там поработали? И еще придется не раз взять лопаты, помочь колхозникам. Как смотрите на это?

—     Нам и работать весело, — в один голос закричали ребята, — Казгирей, мы и в колхозе будем работать с музыкой, как на свадьбе.

По кабардинскому обычаю на свадьбе играют и танцуют кафу[4], посвященную жениху. Было решено сочинить и разучить на трубах кафу Инала.

—     А по силам ли? — спросил, уезжая, Казгирей, и музыканты хором заверили его, что справятся.

—     Верю, — согласился Казгирей, — вы неплохо исполнили марш. У вас недурной первый трубач, но почему он в папахе Жансоха — ведь, если не ошибаюсь, папаху Жансоха надевают на провинившихся?

—     Нет, — хором ответили музыканты, — теперь папаха Жансоха стала другой, теперь это папаха отличившегося.

— Вон как! — удивился Казгирей. — Вижу, мне придется освоить немало тонкостей, прежде чем я стану у вас хорошим заведующим. Но думаю, что мы будем друзьями, не правда ли? , — Правда, — хором отвечали музыканты. — Самая правдивая правда!

Казгирей приезжал с Туто Шруковым для первого знакомства и обещал приехать совсем после свадьбы Инала.

Лю он сказал:

—   Мой друг! Я сейчас отсюда же еду прямо в Шхальмивоко к Астемиру и Думасаре, у меня к ним есть поручение от твоего брата Тембота из Москвы. Мне будет приятно написать Темботу, какой толковый у него младший брат, приятно будет сказать об этом и твоим родителям.

Лю очень хотелось потрогать золотую цепочку Казгирея, но он удержался.

И с этого утра Лю думал только об одном: как бы поскорее зажила у него голова. Как бы сделать так, чтобы на свадьбу попала и Тина?..

Целыми днями оркестр разучивал кафу Инала. В это время всем было очень хорошо. И Жансох был рад каждому поводу заглянуть в словарик, несмотря на то что дни его в роли заведующего интернатом были сочтены. То и дело — и на уроке, и за общим столом — он восклицал:

—   Курсанты! Не ударьте лицом в грязь: тезоименитство!

И было бы совсем безоблачно на этом небе, в этом раю интерната, если бы среди общих радостей все-таки не забыли одного горемыку. Все-таки было забыто горе Таша. Маленький фанатик, неисправимый мусульманин Таша терзался теперь вдвойне: его жертва оказалась напрасной, он согрешил перед аллахом, нарушил закон правоверности и ничего не приобрел взамен. Ни Лю, ни Сосруко, никто из товарищей не думают вместе с ним о том, как бы спасти Ахья и защитить Фаризат, нет, они все разучивают кафу Инала.

ПЕРВАЯ СТРУЯ УХОДИТ В ЗЕМЛЮ

Не удивительно, что в ночь, когда пострадавший Лю маялся в комнате Жансоха, Думасаре плохо спалось, а когда она наконец задремала, приснились тревожные сны. Сначала ей снилось, что она тянется к Лю, хочет что-то передать и все не может дотянуться. Потом ей приснилось, будто из Москвы приехал Тембот. Было радостно увидеть сына во сне, и все-таки, проснувшись, Думасара задумалась: почему он не въезжал в ворота, а тянулся к матери руками через плетень, как бы прося помочь ему сойти с коня? Она хочет помочь и не может... Тут же зачем-то появился Жираслан, потом Казгирей... потом началась свадьба Инала, а Астемир ускакал в горы.

Думасара не стала рассказывать сон Астемиру. Зачем? Она верит в сны, а Астемир не верит, обязательно скажет: «Курице зерно снится». Думасара считала: сон это сердечное чувство; сердце на расстоянии узнает о беде или радости и сообщает об этом человеку через сон.

В это время с улицы послышались чьи-то голоса, кто-то подкатил к плетню.

Астемир вышел на порог.

От калитки шел статный, красивый светловолосый мужчина во френче и со стеклышками на глазах. Думасара, верная ценительница всякой красоты, залюбовалась, каким гордым плавным шагом шел человек в пенсне, какое у него мужественное, красивое, тщательно выбритое лицо, с приятной ямочкой на подбородке. Кто же это?

—   Салям алейкум, Астемир! Узнал меня? — спросил гость приветливо.

Астемир сразу узнал гостя.

—   Алейкум салям, Казгирей! Какими судьбами? Рад видеть тебя.

Думасара была польщена. Вот уж не думала, что Казгирей приедет в гости к Астемиру. Теперь, конечно, и она узнала Казгирея. Вспомнила то время, когда Астемир давал первые уроки в учрежденной им же школе, а Казгирей приехал познакомиться с Астемиром, и между ними завязался спор, как учить детей. Нужно ли учить их арабскому языку и Корану? Признаться, Думасара в ту пору была на стороне Казгирея. Она жалела, что ее сыновья не изучают Коран, что некому будет произнести над ней погребальные молитвы.

Вспоминая это, Думасара не сводила взгляда с рук возницы. Неуклюжий возница нес за гостем большой пакет. Что бы это могло быть?

Любопытство Думасары было быстро удовлетворено.

— Думасара, — сказал Казгирей. — Я знаю твое доброе сердце, и поэтому я особенно рад сделать тебе приятное: это подарок от твоего сына Тембота.

Вот уж действительно сон в руку!

 Казгирей продолжал:

—   Есть и для тебя приятное, Астемир! Мне повезло, что твои друзья стали и моими друзьями. Много лет мы с тобой не видались. Многое переменилось. Многое пришлось мне пережить... Когда-нибудь я расскажу тебе все подробней. Сейчас у меня времени немного, и мы будем говорить только о главном. Годы не изгладили из моей памяти тот случай, когда ты с такой находчивостью и искусством отстоял в шариатском суде право Эльдара жениться на Сарыме. Я особенно оценил твою мудрость и мужество, когда мне самому в Турции пришлось отстаивать право на мою жену Сани... Но об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас я должен передать тебе салям от твоего друга, ставшего и моим...