Роберт Конквест - Большой террор. Книга II.

• Название: Большой террор. Книга II.
• Автор: Роберт Конквест
• Издательство: Ракстниекс
• Жанр: История
• Год: 1991

Книга посвящена исследованию причин, внутренней логики и масштабов террора, организованного Сталиным в 30-х годах 20-го века. В основе исследования огромное количество печатных источников: документов Советского государства и коммунистической партии СССР, советских газет, воспоминаний самых разных людей, книг других историков.

Численные оценки жертв террора, сделанные Р. Конквестом, часто оспариваются. В то же время внимательный читатель может видеть, что Конквест никогда не упускает возможности проверить оценки различными способами и очень аккуратно обращается с цифрами. И все же важнейшая часть книги — это не два-три числа, полученные методом грубой оценки и подвергаемые сомнению, это подробное отслеживание трагических событий 30-х. Событий, в полной мере подтвержденных документально.

---

27 сентября в «Правде» появилось сообщение о том, что Икрамов «изобличен», исключен из партии, и что дело его передано в следственные органы. Тем не менее, он все еще не был арестован. Еще до ареста, сделанного «по личному указанию Сталина»,[556] ему были предъявлены показания оговоривших его лиц. Икрамов начисто отрицал все возведенные против него обвинения, невзирая на то, что с ним четыре раза беседовал сам Ежов.[557] Это по-видимому означает, что Икрамов прибыл в Москву, все еще не находясь под арестом — факт странный, но отнюдь не единственный.

В тюрьме Икрамову была устроена очная ставка с Бухариным,[558] который его оговорил. Тем не менее, Икрамов стал

давать показания лишь на шестой или седьмой день допроса.[559]

В тот же период террор охватил всю Среднюю Азию. Председатель Совнаркома Киргизской ССР пал 12 сентября,[560] после чего прозвучал призыв к беспощадным мерам против всего ЦК компартии Киргизии.[561] Два секретаря ЦК Таджикской компартии и ряд других работников в республике были «разоблачены» как буржуазные националисты и шпионы.[562] (О председателе Совнаркома Таджикской ССР Рахимбаеве было сказано, что он держал гарем с тремя женами). Волна террора охватила все национальные окраины Советского Союза.

Под холодным светом люстр Октябрьского зала Дома Союзов Ходжаев «признавался», что вел антисоветскую деятельность с 1920 года. Он и Икрамов были, дескать, в контакте с правыми через Антипова и получали инструкции работать с англичанами для отделения Узбекистана от Советского Союза и превращения его в британский протекторат.[563] Оба занимались вредительством в промышленности, причем действовали якобы примерно так же, как Шарангович в Белоруссии. «Ошибки» планирования делались преднамеренно и т. д.:

«Эстакаду для подвоза угля и переброски построили исходя из расчета 75.000 киловатт, здание для электростанции построено на 48.000, а запроектированная мощность станции составляет 70.000, как видите в основе проекта уже были элементы вредительства».[564]

Сельскохозяйственная политика в Узбекистане была катастрофически скверной — оказывается, эта политика тоже проводилась намеренно, чтобы вызвать недовольство Москвой.

Ходжаев:…это означало вызвать колоссальное недовольство народа, потому что мы представили дело так: план московский, мы, якобы, московские приказчики, мы осуществляем директивы Москвы. «Недовольны? Так вот, жалуйтесь на Москву». Эту задачу мы поставили.

Вышинский: Провокационную задачу?

Ходжаев: Провокационную задачу, поставили ее сознательно и осуществляли в течение ряда лет.

К чему это привело? Это привело действительно к уничтожению севооборота, это привело к снижению поголовья скота, это привело к снижению шелководства, потому что и тут навредили. Это привело, в конце концов, и к снижению самой урожайности хлопка. И поэтому Узбекистан годами не выполнял планы по хлопку… Если у крестьянина 10 га земли, он должен на 8 га или на 9 га посеять хлопок. Сами понимаете, если один гектар остается на все остальное, то это хозяйство начинает гибнуть.[565]

Согласно Ходжаеву, у них была и более важная экономическая задача — развить в Узбекистане независимую экономику. Это (в противоречии с вышеприведенными указаниями) осуществлялось такими плановыми методами, «чтобы меньше иметь хлопка, как культуру техническую, которая больше всего связывает Узбекистан с Союзом, во-вторых развернуть таким образом сельское хозяйство Узбекистана, чтобы иметь в большей мере не только на богарных, но и на поливных землях зерновое хозяйство, чтобы не зависеть от привозного русского хлеба, и, наконец, запланировать таким образом развитие промышленности, строительство дорог и прочее, чтобы мы в результате осуществления этой первой пятилетки оказались бы в экономическом отношении более независимыми от Советской России, от Советского Союза, чем когда бы то ни было».

Таким образом была на процессе представлена экономическая сторона «буржуазного национализма». Ходжаев постарался обрисовать ее как можно яснее.

Ходжаев: Я не знаю, известно ли суду, что у буржуазных националистов, особенно в Средней Азии, существовала такая теория — организовать замкнутое хозяйство, то есть сделать так, чтобы хозяйство Республики развивалось независимо от других частей Союза, чтобы по возможности Республика жила бы без нужды в остальном Союзе, на случай каких-либо возможностей для активной непосредственной борьбы.[566]

Сходные показания дал и Икрамов. Упомянув о контактах с Зеленским, Антиповым и А. П. Смирновым, он рассказал о визите Бухарина, который в 1933 году прожил несколько дней у него в доме. Допрошенный по этому поводу Бухарин признал, что обсуждал с Икрамовым платформу Рютина и что «там было глухо и о терроре», но отрицал, что велись какие бы то ни было разговоры о вредительстве.[567] Что касается последующей их встречи, в 1935 году, то на ней (зловещая подробность) якобы присутствовали жены Бухарина и Икрамова, но заговорщицкие беседы велись, мол, в отсутствие жен. Бухарин, однако, отрицал, что во время этой встречи велись какие-либо политические разговоры. Произошел обмен резкими репликами между ним и Вышинским.

Вышинский: И вы, руководитель подпольной организации, встретивши через два года члена вашей организации, вами завербованного, не проверили — остается ли он на позициях вашей контрреволюционной организации, не интересовались этим, а стали говорить о погоде в Узбекистане. Так это было или не так?

Бухарин: Нет, не так. Вы мне задаете вопрос, который содержит в себе иронический ответ. А на самом деле я рассчитывал на следующую встречу с Икрамовым, которая случайно не состоялась, потому что он меня не застал.

Вышинский: Вы замечательно хорошо помните как раз те встречи, которые не состоялись.

Бухарин: Я не помню те встречи, которые не состоялись, потому что они — фантом, а помню те, которые реализовались.[568]

Затем Икрамов дал пространные показания о важной роли Антипова в организации среднеазиатских подрывных групп. Антипов делал ставку на террор и якобы лично хвастался, что «кого наметили убить правые, тот до Средней Азии не доедет».[569] Наконец, Икрамов оговорил «многоженца» Рахимбаева и его таджикскую группу.

ДЕЛА ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ

Допросы Розенгольца и Крестинского вечером 4 марта удовлетворили обвинителя. Оба показали, что они вместе с Рудзутаком и Гамарником стали руководящим центром всего заговора после ареста Рыкова и Бухарина в феврале 1937 года. Они будто бы связывали все свои надежды с предстоявшим военным переворотом.

Оба заявили, что с 1922-23 года были связаны через Троцкого с немецкими органами шпионажа. Крестинский «признал» личную встречу с Троцким — ту самую, которую он 2-го марта отрицал. Троцкий, сказал он, дал полные инструкции по всем видам изменнической деятельности, шпионажа, вредительства, террора.

Некоторая неловкость произошла лишь тогда, когда Крестинский объявил, что он, Розенгольц и Гамарник обсуждали необходимость террористического акта против Молотова, и потом, когда Рыков, коротко опрошенный для подтверждения разговоров с Тухачевским и о Тухачевском, отказался их подтвердить.[570]

Между прочим вина Рыкова и Бухарина в какой-либо заговорщицкой деятельности в последний период была практически сведена на нет замечанием Крестинского, согласно которому Троцкий считал, «что не надо ограничиваться Рыковым, Бухариным и Томским, так как хотя они и признанные вожди правых, но они в достаточной степени уже скомпрометированы и под надзором и что надо использовать для связи Рудзутака», который вне подозрений. Но ведь то, что Рыков и Бухарин были под надзором, что это обстоятельство делало их неподходящими участниками заговора — это фактически снимает любую возможность их вины с самого 1933 года, то есть со времени, предшествовавшего убийству Кирова и всем другим «злодейским убийствам».

Розенгольц дал показания о различных хищениях, о вредительском экспорте чугуна. Но, поскольку дело касается экспорта чугуна в чушках, оно проводилось по директиве за подписью лично Сталина, а за поставками металла наблюдал… Ежов!.[571]

Следующим допрашивали Раковского. Его отец был помещиком в южной Добрудже, которая в свое время входила в состав Болгарии, но отошла к Румынии, когда Раковский был ребенком. В двадцатилетнем возрасте Раковский был уже видным лицом в болгарском социалистическом движении и представлял свою партию на конгрессе Второго Интернационала. Он получил медицинское образование в Монпелье и вернулся на Балканы, где много раз арестовывался за участие в революционном движении — уже румынском. Последний раз румынские власти арестовали его в Яссах в 1916 году, а в мае 1917 года его из ясской тюрьмы освободили русские. Раковский поехал в Петроград и в 1919 стал членом ЦК РКП[б] и председателем Совнаркома Украины. Перейдя на троцкистские позиции, он потерял свой высокий пост и с 1924 по 1927 год был сперва поверенным в делах советского посольства в Лондоне, а потом послом в Париже. В ноябре 1927 года Раковского отозвали в Москву и в том же месяце вывели из состава ЦК за поддержку «левой оппозиции». На XV съезде партии он защищал взгляды этой оппозиции и в январе 1928 года был исключен из партии, выслан в Астрахань, а затем в Барнаул. Раковский «раскаялся в своих ошибках» одним из последних, в феврале 1934 года, и был восстановлен в партии. Его арестовали под самый конец 1936 года в связи с подготовлявшимся процессом Пятакова — кто-то из тогдашних подсудимых дал против него показания.[572]