Петер Фрейхен - Зверобои залива Мелвилла

• Название: Зверобои залива Мелвилла
• Автор: Петер Фрейхен
• Жанр: История

---

Я тотчас же принялся готовиться к путешествию в лодке на остров Тома, а китобои наслаждались вполне заслуженным отдыхом. Эскимосы были несколько разочарованы, что никто из чужеземцев не может говорить на "человеческом языке", но каждый день все без исключения приходили к нам в гости, расспрашивали о китобоях и очень быстро составили о них мнение.

Так как ни один из пяти не знал этих мест, то я дал им специального проводника - мальчика-сиротку Квупагнука ("Снежный воробей"), который жил у меня в доме. Хотя он был совсем еще ребенком, но прекрасно пользовался бичом. Он всегда сопровождал гостей и следил за тем, чтобы их не тронула ни одна собака. Уж не знаю почему, но у эскимосских собак нет никакого доверия к европейцам, может быть, потому, что они плохо пахнут!

На самом деле мальчика звали Унгарпалук, и все пользовались его услугами, если требовалось сделать какую-нибудь мелкую работу. С самого раннего детства он был предоставлен самому себе. Когда я в первый раз встретил его, он был одет так причудливо, что ничего подобного я никогда не видел. Кто-то дал ему пару старых камиков, другой - пару негодных штанов из медвежьей шкуры. В таком виде он походил на выставку старой одежды. Кроме того, на нем было такое количество вшей, что никто не хотел взять его в дом, и он жил в старом собачьем сарае. Однако мальчик вовсе не чувствовал себя несчастным. Он великолепно проводил время, все относились к нему ласково. Его огорчало только одно - он всегда был голоден. Когда охотники кормили собак, кидая им большие куски мяса, наступало время Унгарпалука. Он немедленно кидался в собачью свору и вступал в ожесточенную схватку с самыми большими собаками, такими же голодными, как он. У него на голове осталось множество шрамов от укусов собак, но он знал, как справиться с ними. Именно поэтому его и прозвали "Снежным воробьем". Он, как и эта птичка, всегда появлялся там, где можно чем-нибудь поживиться. Я привез мальчишку в Туле, отмыл его и одел. Еще увидев его впервые на мысе Йорк, я был возмущен его судьбой. Я созвал эскимосов и начал их стыдить, говоря им, что неужели же у них не хватает шкур, чтобы как следует одеть мальчишку, и разве они не могут прокормить его. Я указал на разницу в жизни их детей и жизни Квупагнука: своих детей они пичкали самыми лучшими кусками добычи и всегда тепло одевали, делая все, чтобы оградить их от неудобств. Они выслушали меня вежливо и терпеливо - эскимосы всегда вежливы и терпеливы, но потом слово взял Кволугтангуак и поставил меня на место.

- Ты всегда говоришь умные речи, Питa, но ты говоришь, как новорожденное дитя, и ты действительно ребенок, так как мало жил в этой стране. Никогда не жалей сирот, которым трудно приходится в детстве. Эти трудности закаляют их для дальнейшей жизни. Посмотри на всех великих охотников, которых помнят в нашей стране многие поколения, - они все сироты. Взгляни на Квисунгуака. Его оставили умирать голодной смертью, когда нас постигло бедствие и пропали звери, - он выжил, один из немногих. Ему неоткуда было ждать помощи, и он разыскал зимние запасы песцов. Квисунгуак привык голодать дольше, чем другие люди, он выучился переносить такой холод, что никто в это не может поверить. Поэтому сейчас Квисунгуак не может замерзнуть и выдержит любую стужу. А вот смотри - Ангутидлуарссук. Ни один зверь не чувствует себя в безопасности, когда он выходит на охоту; он умеет прожить без сна дольше, чем любой другой человек. А ты, наверное, скажешь, что у него безрадостное детство. Вот среди нас стоит Иггиангуак. Он меньше всех нас ростом, чужие считают его хилым и думают, что в нем нет никакой силы. А ведь это лучший медвежатник в "Стране людей", потому что он никогда не устает и умеет передать это свойство своим собакам. Его детство знают все, и нет смысла попусту тратить слова, рассказывая о нем. Если ты удивлен его силой и выносливостью, Питa, спроси его сам, в чем причина этого.

- Пусть другие скажут, - сказал Иггиангуак. - Очень возможно, что тело человека принимает необходимые размеры, если человека в положенное время обеспечивают достаточным количеством еды. Никто еще не видел, чтобы из щенят, которых плохо кормят, вырастали крупные собаки. Они, правда, привыкают долгое время обходиться без пищи, но способность расти у них слабеет. То же случается с некоторыми людьми, но эти люди потом чувствуют себя более счастливыми, так как они обманули смерть.

Все с улыбкой посмотрели на Иггиангуака, который был великим человеком, хотя из-за его маленького роста в это трудно поверить. Когда он был ребенком, его мать осталась одна в поселке, так как отец погиб на охоте. У матери было четверо детей, и никто ей не помогал. Все знали ее историю: она повесила троих детей, чтобы спасти их от голодной смерти. Ее часто приводили в пример как образец материнской любви. В ту пору Иггиангуаку исполнилось восемь лет и он не выражал никакого желания быть повешенным - так рассказывала его мать. Он обещал не быть в тягость и даже помогать, что и сделал. Они питались травой, заячьим пометом и мхом, пока, наконец, их не выручили; но он уже никогда не смог вырасти, так и остался недоростком. А разве с моей Навараной не произошел подобный же случай? Она тоже видела, как повесили ее маленького брата; много-много месяцев Наварана тоже питалась травой, обрезками кожи и заячьим пометом. Сколько раз ее мать Касалук говорила ей, что лучше бы уж она умерла. Но Наварана твердо говорила "нет", и вряд ли увидишь более толковую и расторопную женщину.

- Ты сравнивал "Снежного воробья" с нашими детьми, Питa, и в этом ты прав, - говорили эскимосы. - Мы плохие родители, не закаляем наших сыновей, и наступит день, когда они не поблагодарят за это своих отцов. Мы знаем, что в любую погоду надо отправлять их из дому, надо, чтобы они переносили голод и холод, но видно все мы утеряли мудрость наших предков, поэтому люди теперь изнежены и в них нет прежней силы духа. Наши отцы посылали нас в пургу за припрятанными запасами, а мы своих детей не посылаем. Сейчас мы боимся потерять детей, подвергая их большой опасности, поэтому они не умеют уже сражаться с диким зверем, не имея в руках подходящего оружия. Белые изменили характер наших людей. Раньше дети занимались тем, что разводили огонь, а это было трудно, но теперь вы снабдили нас спичками. Было время, когда людям приходилось отправляться в Паркер Сноу Бей и другие места, чтобы раздобыть камень для горшков и светильников. А теперь за шкуры песца можно получить готовые горшки и лампы. Это доказывает, что кавдлунаки безрассудны, а то с какой стати они отдавали бы столь ценные вещи? Но людей это сделало ленивыми и изнеженными. И ни у кого не хватает разума избежать этого и не делать своих сыновей еще более неприспособленными. И пусть сострадание не приходит к тебе, когда ты видишь сирот, которым приходится биться за кусок мяса. В будущем они станут великими охотниками.

Несмотря на это, я взял Унгарпалука с собой в Туле, и мы очень полюбили "Снежного воробья". Я не знаю, стал ли бы он искуснее других сирота умер еще мальчиком, но Унгарпалук всегда великолепно справлялся с собаками, и они его слушались. Собаки знают, кто их боится; но того, кто умеет пользоваться бичом, они слушаются, и Квапагнук знал, как управляться с ними. Он сам умел найти выход из любого положения. Для китобоев он был хорошим проводником и заботился, чтобы собаки не причинили им вреда. И если уж наши гости могли чего-нибудь опасаться, то лишь тогда, когда дело касалось вдовы Алоквисак, самой сильной женщины из всех, которых мне когда-либо приходилось встречать. Она ездила с адмиралом Пири во многие экспедиции, и он тоже удивлялся ее силе. Алоквисак была необычайно искусна в постройке каменных домов; таскала такие камни, которые часто двое мужчин с трудом могли сдвинуть с места. Несколько лет назад она потеряла мужа; с тех пор ей не приходилось жаловаться на недостаток мужского общества. Все приезжающие погостить в Туле могли рассчитывать на ночлег в доме вдовы. Сейчас Алоквисак занималась приготовлением кожи и других вещей, необходимых китобоям для путешествия на юг. Им надо было заготовить по две пары камиков и новые штаны; вся работа проходила под присмотром Навараны.

- Мне думается, что до отъезда чужеземцев не плохо бы взять Алоквисак к нам в дом, - сказала Наварана. - У себя ей не о ком заботиться, у нас она может шить и по ночам, а отоспится же после.

Алоквисак пришла в восторг от такого предложения, но у нее были и свои намерения.

- Помни, я ведь вдова, - сказала она, улыбаясь, - и должна быть благодарна, если случай посылает мне мужчин; я рада позаботиться о белых гостях. Оказывать должное гостеприимство - дело чести!

Но Наварана твердо стояла на страже добродетели не столько из моральных принципов, сколько из практических соображений: вдова нужна, чтобы шить, а не развлекать гостей. Я сказал Наваране, что чужеземцев надо обеспечить полным снаряжением в кратчайший срок, не теряя попусту время, оставшееся до нашего отъезда на юг.