Монтгомери Отуотер - Охотники за лавинами

• Название: Охотники за лавинами
• Автор: Монтгомери Отуотер
• Издательство: «МИР»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1980

От издателя:

Снежные лавины — одно из разрушительных и, к сожалению, широко распространенных грозных явлений природы. Как правило, лавины связаны с громами — местами разведки и добычи полезных ископаемых, строительства поселков, крупных предприятий, гидростанций, рудников, дорог, линий электропередач и т. п. Горы также стали местами массового туризма и горнолыжного спорта. Поэтому сведения о лавинах, лавинной опасности и мерах предупреждения и защиты от лавин жизненно необходимы широкому кругу людей.

Автор, признанный эксперт по лавинам в Западном полушарии, рассказал о своем 20-летнем опыте исследования лавин и разработки мер защиты, дав многочисленные и ценные практические рекомендации. В то же время, книга написана общедоступно, живим, образным языком научно-художественной литературы.

Перевод с английского Г. Н. Голубева под редакцией Г. К. Тушинского.

---

Марш продолжался. Надо было снять лыжи и взобраться на почти отвесный заснеженный обрыв, выбивая ступени носком ботинок, надеть лыжи и пройти относительно пологую его часть. А потом снова повторить все это. Вверху послышалось жужжание. Я увидел SA-16, проплывший над гребнем Тимпаногоса и затем нырнувший за вершины, скрывавшие от нас южный цирк. Самолет кружился над нами, что было сигналом начать связь. Я нацелил на него перекрестие визирного устройства маленькой великолепной рации парашютистов, и Шейн оказался как бы рядом со мной. «Мы обнаружили место катастрофы как раз у основания этой черной стены. Нет никаких признаков жизни. Я постараюсь побыстрее присоединиться к вам».

Я поблагодарил; самолет сделал крутой вираж и направился в Прово. «Как раз у основания этого черного обрыва». Это означало, что В-25 действительно воткнулся в гору на высоте своего полета и взорвался. Ход моих мыслей изменился. Мы уже не ищем живых, мы ищем только трупы и секретные документы. Ничто уже не изменится от нашей небольшой задержки. Шейн, кроме того, сообщил мне и другую новость: приближается новый буран, ожидают, что он начнется вечером.

Вскоре я выбрался на другой снежный обрыв и остановился, чтобы протереть защитные очки. Здесь, на безветренном плато, под защитой Тимпаногоса, под солнечными лучами, отражающимися от сверкающего снега, было жарко. Мы находились на террасе, более широкой, чем другие. Второй брошенный мною на гору взгляд сказал мне, что эта терраса является выходом в средний цирк. Я стоял на том, что оказалось 10-метровым слоем лавинного снега. Хорошо еще, что он был под ногами, а не висел над головой. Гора вдруг приблизилась настолько, что показалось, будто ее можно тронуть рукой. Обман зрения, конечно. В 400 м от меня, на дальнем крае террасы, я увидел небольшую группу пробивавших тропу, ритмично продвигавшихся к следующему подъему. Они резко свернули вправо, делая поворот один за другим, и при подъеме начали траверсировать склон. Я взял бинокль, удивляясь этому рывку вправо. Пространство перед ними не было еще одним заснеженным обрывом. Это был открытый склон, ограниченный с обеих сторон каменными уступами, а в его верхней части за рядом деревьев начиналось дно южного цирка. Цель!

Склон круто поднимался — под углом не менее чем 30°. Он имел метров 100 в ширину и что-нибудь около 300 м по вертикали. В бинокль я увидел причину обхода: это был единственный путь. Нижняя часть склона была срезана невысоким обрывом, край которого проглядывал сквозь отложения предшествующих лавин. Это было висячее снежное поле без якоря на дне. С него не сошла лавина во время последнего снегопада в отличие от всех остальных склонов в окрестности. Я чуть не надорвал глотку: «Убирайтесь оттуда!»

Все сразу остановились. Средняя группа, с трудом тащившаяся по террасе, с любопытством обернулась ко мне. Ведущая группа предусмотрительно развернулась и съехала назад на террасу. Мое кровяное давление снова стало близким к нормальному. Когда все собрались, я рассказал о подвешенном снежном поле, возможно, покоящемся на глубинной изморози. То, что лавина не сошла с этого склона во время бурана тогда же, когда сошли лавины с других склонов, было очень плохим признаком. Я отказался рисковать и допустить группу на склон, который был единственным прямым и очевидным путем в южный цирк. Обрывы на другой стороне были непроходимы без специального альпинистского снаряжения, а его у нас не было.

В поисково-спасательных работах время — бесценный фактор. Но оно течет, и каждый прошедший момент уже не представляет интереса. Таким образом, как руководитель вы уже не цените то время, которое прошло, а цените лишь то, которое у вас еще остается. Я осознал течение времени только тогда, когда увидел, что Шейн присоединился к нам. Казалось, прошло не более пяти минут с тех пор, как он кружил над нами. На самом деле он проделал многие километры по воздуху, на колесах, в вездеходе и на лыжах. Но время еще было не позднее, и мы могли что-нибудь предпринять.

Я предложил послать за взрывчаткой. У нас еще не было этих небольших превосходных безоткатных орудий, и наша артиллерия могла передвигаться лишь по шоссе. Однако я подумал, что вездеходы могли бы протащить пушки довольно далеко по заснеженной дороге, так чтобы я смог пострелять по висячему снежному полю. Если бы это не удалось, двое-трое из нас могли попытаться подняться прямо вверх со взрывчаткой, страхуя друг друга веревкой, и подорвать склон. На это ушел бы весь остаток дня. Можем ли мы сделать еще что-нибудь?

Шейн или Гудро, а может быть они оба вместе, внесли еще одно предложение: попробовать найти боковой проход в цирк с разбитым самолетом, поднявшись в средний цирк и поискав путь оттуда. Это было выполнимо, и такую попытку сделать следовало, даже если бы результаты оказались отрицательными. Передо мной стояли три человека — Шейн, Гудро и Стеортс, способные выполнить предложенный план лучше всех в мире. Их не нужно было пичкать инструкциями и советами. Я отпустил их и предоставил им действовать самостоятельно. Даже если бы я мог лезть с этими тиграми (в чем я сомневаюсь), мне все равно нужно было вернуться в базовый лагерь, чтобы организовать взрывную операцию. Средний цирк был безопасен, поскольку лавины сошли недавно. То, что лежало за ним, каждый мог представлять по-своему. Я напомнил им о надвигающемся буране и велел возвратиться при первой же снежинке и уж во всяком случае до темноты. Я просил их считать себя разведывательной, а не штурмовой группой и в соответствии с этим относиться к опасностям. Связи не будет, так как наши рации действуют только в зоне прямой видимости. Однако SA-16 снова кружил над нами, и мы могли использовать его как промежуточную станцию.

Я понаблюдал, как они начали лезть — быстро и уверенно. Что я думал в это время, касается меня одного. Я оставил на террасе небольшую группу, чтобы следить за ними до тех пор, пока они не скроются из вида. Я старательно избегал встречаться глазами со спасателями ВВС. Я вернулся в лагерь, и началась моя возня с телефонной линией, способная довести до бешенства кого угодно.

С самолета сообщили, что альпинисты уже на уровне южного цирка и готовятся перейти в него. Затем самолет улетел заправляться, и я чуть не умер от переживаний: мне показалось, что самолет отсутствовал целую вечность. Вернувшись, SA-16 сообщил, что тигры уже в южном цирке. Я мог слышать, как пилот указывает им путь к месту катастрофы. Цирк был настолько велик и настолько расчленен, что, даже находясь в нем, они не могли еще увидеть разбитый самолет. К вечеру они достигли его. Живых не было. А вверху, над вершиной Тимпаногос, летели первые клочья облаков надвигающейся бури.

Я услышал, как находившийся на SA-16 офицер ВВС предложил группе заночевать в цирке, обещая сбросить им снаряжение. Я сразу же отклонил эту идею. Это было последнее и, вероятно, самое лучшее решение, которое я принял за все время операции. Когда Джим, Гарольд и Лео вернулись в базовый лагерь, уже шел снег.

Этот современный высокопроизводительный роторный снегоочиститель почти скрыт облаком снега.

Я не спросил их, как они прошли из цирка в цирк, но знаю об этом из того, что видел и слышал. Выбивая ступени, они прошли по узкому наклонному уступу, такому обледенелому, что у них изорвались ботинки, и вышли на другое висячее снежное поле. И что же? Снег удержался. Как и многие люди, я часто размышляю о том, что заставляет альпинистов идти по такому пути. Никто не лезет на гору «только потому, что она существует». Я думаю, все дело в том, что каждый человек должен стремиться в большей или меньшей степени испытать себя до предела. Может быть, это стремление — столь же важная черта человека, как и его способность рассуждать.

Спускаясь вниз по ущелью на вездеходе «Сноу-кет», прекрасной машине, плавающей по снегу, как лодка по воде, и наблюдая за снежинками, танцующими в свете фар, я подумал, что это были наиболее плохо организованные поисково-спасательные работы после Валь-да-Баркли. Правда, мы выполнили свою миссию без потерь, но это было скорее следствием удачи, чем рассудительности. Затем я сделал вывод, что наиболее важным качеством опытного руководителя поисково-спасательных работ должна быть полная безжалостность: удалить непригодных, установить и поддерживать контроль и, если будет надо, прекратить все предприятие.

Инспектор Джекобс сформулировал это очень хорошо, сказав: «Сделайте все, что можно… но без дополнительных жертв».

Файф-Лейкс, Калифорния

Занимаясь спасательными работами, очень скоро начинаешь понимать, что не стоит волноваться каждый раз, когда обезумевшие родители или друзья заявляют, будто кто-то пропал. Такое событие в лыжном районе далеко не смешно, хотя бы из-за холода, если не из-за других опасностей. Но вот вам образчик: