Роджер Форд - Адский косильщик. Пулемет на полях сражений XX века

• Название: Адский косильщик. Пулемет на полях сражений XX века
• Автор: Роджер Форд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Техническая литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17429-Х

Научно-популярная работа британца Роджера Форда «Адский косильщик» посвящена истории пулемета начиная с его первых образцов, созданных на исходе XIX столетия, и заканчивая последними моделями конца XX века. Когда-то появление этого смертоносного огнестрельного оружия, способного своими очередями «скашивать» сотни и тысячи пехотинцев и кавалеристов, воспринималось с таким же ужасом, с каким мир после 1945 г. относился к атомной бомбе. Считалось даже, что пулемет из-за своей убийственной эффективности сделает невозможным дальнейшие войны. Однако этого не случилось, и все армии до сих пор продолжают применять пулеметы, вооружая ими солдат, устанавливая их на стационарных объектах, а также на бронетехнике, самолетах и вертолетах.

Книга «Адский косильщик», в увлекательной форме описывающая весь путь технического развития пулемета, содержит много интересной информации о конструкторах, создававших различные модели этого оружия, и приводит многочисленные примеры его боевого использования в воинах XX века.

---

Следующий рассказ о Вьетнамской войне наглядно иллюстрирует вышеизложенные положения, когда почти непрерывный пулеметный огонь только в одном этом эпизоде превалирует над безрассудной атакой:

«Я нажал на спусковой крючок. Оранжевые сполохи трассирующих пуль спиралью вылетали из ствола. Моя первая цель, несколько помедлив, отозвалось, руки и ноги трясло. Я нажимал на спусковой крючок, казалось, целую вечность. Безумные вопли доносились с рисового поля, перекрывая даже взрывы. Я больше ощущал вопли, чем слышал их. Солдаты АСВ (армии Северного Вьетнама) тщетно пытались найти укрытие, которого там не было. Некоторые убегали от пулеметного огня, попадая прямо под огонь Ml6, тогда как находящиеся впереди колонны отступали под град свинца, летящий из М60. Перекрестный огонь являлся „человекокосилкой“.

Я поливал из пулемета всю колонну до самого подножия гор. Фосфоресцирующие искры отскакивали от концов трассирующих очередей и, шипя, сгорали, как миниатюрные бенгальские огни, когда находили свою мишень.

Чан поспешил заменить обойму [sic] в своей винтовке. Ствол М60 светился красным, потом белым. Адреналин и страх буквально кипели во мне, а все тело вибрировало в ритме орудия. Мы слились в одно целое, и мы убивали. Когда я обрушил еще сотню патронов на рисовое поле, ствол стал прозрачным, раскалившись от непрерывного огня.

Лампа дневного света не могла бы лучше указывать на мою позицию, чем этот светящийся ствол. Я знал, что металл может начать плавиться и пулемет заклинит, но не мог остановиться. Как в самом первом бою, у меня возникло ощущение, что, если я перестану двигаться, стреляя из своего пулемета, в меня попадут.

Чан бросил свою винтовку и начал яростно запихивать боеприпасы в оружие обеими руками… Языки пламени с шипением уносились в темное небо, описывая дугу над рисовым полем, затем наскакивали на крошечное солнце и уносились вниз. Это придавало нереальную объемность и без того кровавой картине…

Чан вскрикнул и потянулся за своей винтовкой. На нас бежали трое гуков{96}, они подпрыгивали и раскачивались в самоубийственной атаке, словно стремясь нокаутировать пулемет. На бегу они стреляли по нам из своих автоматов, и пули густым роем летали вокруг. Вьетконговцы пронзительно вопили. Слева направо я прошелся длинной очередью трассирующих снарядов, которые набросились на них, как пунктирный лазерный луч. Китайская граната взорвалась в десяти футах перед нами. Прилетающие пули швыряли грязь мне в глаза и рот. Ствол плавился. Пулемет заклинило. Шарящий лазерный луч остановился вместе с моим дыханием. Словно пьяный после перестрелки, я стал нащупывать свой пистолет. Перед глазами плыли какие-то пятна. Я слышал, как стрелял Чан… Слева от меня раздался хрюкающий автоматический огонь. Сквозь пятна в моих глазах проступали расплывающиеся фигуры солдат. Их головы дергались назад, как у плохо управляемых марионеток, затем подгибались ноги, не знавшие, что верхняя часть тела уже лишена жизни.

Молчание. Самое громкое молчание в моей жизни. Мое сердце стучало, заставляя меня выдыхать чаще, чем я мог вдыхать. Жажда крови растворялась в наполненном порохом воздухе. Компенсируя чувство неудовлетворенности, пришла усталость…»

Johnnie M. Clark. Guns Up! Ballantine Books, New York, 1984; автор этой книги Джонни Кларке 1968 г. служил во Вьетнаме пулеметчиком универсального пулемета М60 в 5-м полку морской пехоты США.

Даже если пулеметчик потрудился обучиться своему ремеслу, условия продолжительного боя могут потребовать слишком много от универсального пулемета М60.

«„Поросенок“ [так называли М60] принадлежал не зеленому юнцу, а опытному парню — парню, который мог сохранять хладнокровие в бою, парню, который знал, что он делает. Пулемет был единственным крупным орудием, которым располагал наш взвод.{97} Твой автомат являлся твоей личной тяжелой артиллерией; „поросенок“ имел большую дальность. Это была наша самая тяжелая артиллерия. Если человек начинал паниковать или просто не знал, как обращаться с этим оружием, тебе не на что было рассчитывать.

Многие парни не хотели нести его, потому что он был убийственно тяжелым и смертельно опасным — я имею в виду убийственно тяжелым для нас и смертельным для „чарли“ [вьетконговцев]. Естественно, „чарли“ попытаются первыми отправить тебя в нокаут. Они пытались достать тебя с помощью РПГ (ручных противотанковых гранатометов). Но самой первой и важной их целью был парень с пулеметом. Если им удастся вывести из строя пулемет, единственное, с чем им придется сражаться, — лишь легкое оружие, и они легко смогут разбить наш взвод.

Беда многих парней с М-60 и причина того, что их обычно удавалось уничтожить, заключалась в том, что они стреляли из своих М-60 как безумные. Именно так Янг стрелял в тот день — обоймы так и летели повсюду. Закрыв глаза, он жал на спусковой крючок. Черт возьми, свинец взлетал к проклятым верхушкам деревьев. „Чарли“ просто сидели там и ждали, когда мы подставим свою задницу. Я установил прицел и прицелился. Стиснув зубы, я пытался, не обращая внимания на вибрацию, смотреть в прицел и держать его на предельно малой дистанции. Прикинув высоту, я опустил ствол до уровня пояса человека. Так я обычно прикидывал, как низко мне нужно стрелять. Если я думал, что человек находится на верхушке дерева, я поднимал его и, целясь как раз в верхушку, стрелял примерно на фут ниже, это было смертельно. Я вышибал „чарли“ оттуда.

Когда я видел, что сержант проявляет внимание ко мне, я задавал ему всевозможные вопросы об оружии. Он учил меня стрелять на бегу, припав к земле, из положения лежа на спине, падая — из любых положений, о которых я его просил. Он рассказывал мне всякие хитрости о стрельбе из этого оружия… Все это он знал назубок. Может быть, он был специалистом по М60, не знаю. Но парень знал свое оружие. Он научил меня, а после этого я очень-очень быстро завоевал репутацию. Парни стали мне доверять…

Пулеметчику нужен подносчик патронов, который бы не трясся за свою собственную жизнь настолько, чтобы плохо подавать боеприпасы. Я выбивал свинец из этого „поросенка“ так быстро, что одна лента уходила у меня за десять секунд, и мне нужен был человек, который мог бы подавать мне патроны. Ему не нужно было вставлять их в оружие. Это делал я. Он просто подавал мне их, и я шлепал их туда. В любом случае я мог сделать это быстрее него… Я лежал за невысокой плотиной и изо всех сил жал на спусковой крючок, Эмери был рядом и подавал патроны. Вдруг он сказал:

— Эй, Гофф, у меня больше нет. Что мне делать?

— Не волнуйся, у меня тут достаточно.

И я продолжал стрелять.

— Я хочу, чтобы ты пошел и взял боеприпасы у парней на другом фланге роты. Найди кого-нибудь, у кого они есть, достань в конце концов.

И вот этот мальчишка отправился ползком вдоль плотины, собирая патроны и принося их мне, а я продолжал палить. Вероятно, я отстрелял пару тысяч патронов. Все тогда зависели от Гоффа; Гофф был огневой силой. И я знал, что своим эффективным огнем могу успокоить тех, кто засел на этом участке. Я стрелял, и мой пулемет выплевывал свинец. Я видел, как эти парни двигались вдоль края леса [цель этой конкретной атаки]. Но в основном не смотрел на них и следил только за углом наводки пулемета и за тем, куда ложатся очереди. Это было единственное, что меня волновало. И я стрелял, стараясь стрелять как можно эффективней, может, поэтому меня не задело. Это единственное объяснение, которое у меня есть.

Эмери и я поливали огнем все рисовое поле. Парни говорили мне: „Эй, Гофф, давай правее, вон по тем фигурам“. Я садился между двумя парнями и бил по тому месту, где, как они считали, больше всего был нужен огонь. Затем мы с Эмери перебирались на другой участок вдоль плотины. Сержант Нидхэм орал: „Гофф, Гофф, сюда, парень! Я засек их там тридцать или сорок, вон там…“ На том участке было тридцать или сорок северовьетнамцев, которых я убил…

Мы перебрались через первую плотину и были уже на середине поля. Мы так здорово потрепали тот отряд, что теперь, непрерывно стреляя, могли двигаться вперед, ко второй дамбе в конце этой чертовой лужи. Когда мы добрались до второй плотины, я продолжал стрелять еще примерно минут пятнадцать, а затем мой „поросенок“ развалился. Он просто взлетел на воздух. Со стволом все было нормально, но со всех сторон из пулемета сыпались болты. Пулемет слишком сильно нагрелся, и, когда железо расширилось, болты выкрутились, замки перестали работать, и „поросенок“ просто рассыпался. Он рассыпался у меня в руках. Крышка приемного лотка выскочила из зажима и поднялась вверх, вернуть ее на место мне так и не удалось, но с приоткрытой крышкой я уже не мог стрелять. К этому времени бой стих. Я смотрел на кромку леса, и парни увидели, что случилось.

— Гофф, с тобой все в порядке? — спросил Эмери. — Ты как, в порядке?