Магдален Нэб - Невинные

• Название: Невинные
• Автор: Магдален Нэб
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-451-8

Во Флоренции весна, и все окружение инспектора Гварначчи настроено довольно легкомысленно и благодушно. Дело, над которым работает инспектор, — убийство молодой женщины, — кажется совершенно рутинным и, вроде бы, не обещает никаких осложнений: не приходится ни утешать убитых горем родственников, ни противостоять давлению со стороны властей, ни прятаться от вездесущих папарацци. Но вдруг ситуация резко меняется. Происходит второе убийство, и Гварначча обвиняет себя в том, что не сумел его предотвратить. Заурядное следствие становится одним из самых напряженных в его жизни.

---

— Да.

Итак, в этой квартирке не оказалось никаких сюрпризов: просто, чисто, аккуратно. Голубое шелковое стеганое одеяло на односпальной кровати, один цветок в горшке — уже засохший, белые полки с книгами по искусству, белые стол и стул. Прошло, наверное, уже лет пять или шесть с тех пор, как он приходил сюда в последний раз. Нечего было и сравнивать это чисто выбеленное гнездышко с темной дырой без отопления и вентиляции, в которой умерла Клементина. Старую уборную на лестнице переделали в кладовую, где хранилась плитка, оставшаяся после ремонта, и банки с краской. Он сообразил, хотя и не сразу, что бывшая маленькая кухня с крохотным окошком под потолком превратилась в кухонную нишу и маленькую ванную. В квартире были радиаторы. Он готов был поспорить, что арендная плата превосходила все мыслимые пределы. Франко бы знал. Мясник — нет, но он сообщил, что квартира годами стояла пустая, потому что женщина, которой она досталась по наследству, была не в состоянии ни продать ее, ни отремонтировать. Но не так давно квартира, должно быть, перешла в другие руки, и Акико вселилась туда первой. Также он сказал, что если и дальше так пойдет, то скоро во всей округе не останется ни одного флорентийца.

По правде говоря, инспектор умышленно выбрал именно этот момент, чтобы прервать возмущенную речь в духе Лапо и поведать собеседнику, что случилось с японской девушкой.

— Нет!

— Боюсь, что это так. Вы точно никогда ее не видели с мужчиной?

— Нет, никогда. Она всегда была такая бойкая, деловитая — ни за что не пойдет шагом, вечно бегом... такая симпатичная. Красотка. Она училась шить туфли, вы знаете. Помню, как она показывала моей жене... Подождите-ка. Люсия!

— Чего тебе?

— Поди-ка сюда на минутку!

— Что такое? Мне нужно приправить этих цыплят, пока... Ах, инспектор! Я только вытру руки. Как поживаете? Как ваша супруга? Она так и не научилась водить машину?

— Научилась. Но только не у меня.

— Люсия, послушай: инспектор пришел насчет Акико. Она погибла, и он считает, что ее убили.

— Что? Наша малышка Акико? Не может быть! Кому же могло понадобиться ее убивать?

— Это он и пытается выяснить. Ее нашли в садах Боболи, представляешь? Ты с ней больше моего общалась. Помнишь те туфли?

— Ее заплаточные туфли! Она ими так гордилась — заплаточные они или нет, и одевалась она со вкусом. А что за фигурка! Вот бы мне такую тонкую талию, но я-то расплылась еще после моего третьего.

Но и она никогда не видела Акико с мужчиной и не знала, кто платил за ее одежду.

— Я только знаю, что ей приходилось на всем экономить. Она сама признавалась. Жилья дешевле, чем эта старая квартирка Клементины, ей не удалось найти. Но и ее-то оплачивать ей было не по средствам, она сама жаловалась.

— Она не называла суммы?

— Нет. Сказала только, что больше, чем она может себе позволить.

Покидая ярко освещенную лавку мясника, он заметил, что с висящей на крюке бараньей туши кровь капает прямо на розовую мраморную плитку, и вспомнил о Нарди.

— Мой заместитель Лоренцини пытается вразумить Монику, уговорить ее забрать заявление.

— Ему бы лучше сходить двадцать третьего в клуб.

— Зачем?

— Нарди будет петь. Это особый случай, канун дня святого Иоанна. Моника туда собирается, и Констанца тоже. Говорят, что все закончится бойней.

— О господи...

Как же, черт возьми, фамилия этого парня со второго этажа в доме напротив? Беппе... Пеппе... Пиппо! Точно. Ну наконец-то! Единственная победа за целый день разочарований. Всякий раз, стоило только подумать, что он нарыл что-то в этом деле, как оно ускользало из рук. Начиная с той стервы, которая забыла сумку возле пруда. А этот магазин одежды, где продавался дорогой свитер! Нужно было настоять, послать кого-нибудь изучить их гроссбухи. Вдруг она все-таки расплачивалась по кредитной карте. Это же, черт подери, убийство! Но нельзя принуждать людей к сотрудничеству... Ту бедную женщину подозревать не в чем, так что он мог сделать? Запросить на нее ордер? Нет, так не годится. Люди должны иметь желание помочь, иначе... Она определенно хотела помочь...

А пропавшая вторая туфля? Он приказал двоим своим людям искать ее в лесистой части парка за стеной, куда спустили воду из пруда, раз в самом саду спрятать ее негде. Но они все равно ничего не нашли. И в воде ее не было. Кому, интересно, могло понадобиться таскать с собой по садам туфлю убитой жертвы? Собака могла бы куда-нибудь ее утащить, но с собаками вход в сады Боболи воспрещен.

А вчера? Ладно, чего уж там: ему следовало допросить Иссино, прежде чем говорить с Перуцци. Совет следовать своей интуиции — прекрасный совет, но тем не менее все надо делать по правилам. А правила диктуют не допускать, чтобы двое потенциальных подозреваемых... Нет. Да! Не допускать, чтобы двое потенциальных подозреваемых договаривались и условливались между собой о версии произошедшего. Их надо разделить, и пусть каждый выкладывает свою версию. Интуиция или нет, а это надо было сделать...

Небольшое французское окно, у которого стоял инспектор, выглядело скорее как застекленная дверь на балкон, но балкона не было, лишь низкое ограждение, призванное оградить от падения на узкую мостовую... Тогда на этом же месте стояла Клементина, почти голая, и поливала бранью жену Пиппо и толпу, собравшуюся внизу. Ну и зрелище...

Он снова позволил своим мыслям уплыть в тот душный август, не переставая, однако, думать об одном из терзавших его событий вчерашнего неудачного дня.

Если бы он только ушел сразу после разговора с Перуцци, дал бы себе время поразмыслить, разработать план! Он сам испортил все — от досады, но Лапо ведь обещал ничего никому не говорить и продолжал клясться, что не говорил, даже столкнувшись с явным отсутствием логики.

— О, инспектор! Если я обещаю, то отвечаю за свое обещание и никогда не вру! Боже милосердый, да если б я трепался, то такая история уже попала бы на первую страницу «Ла Национе»! Больно мне надо доводить Перуцци до второго инфаркта, сами подумайте!

— Я понимаю. Я ничего не утверждаю, но он знал...

— Если он знал, что она погибла, то не от меня.

— Вы можете минутку послушать? Я просто хочу сказать, что он меня ждал и знал, зачем я пришел. Именно так он и выразился!

— Ну конечно, он знал! Тут не надо большого ума, чтобы сообразить. От нее не первый день не было вестей.

— Ладно, давайте оставим этот вопрос. Но раз уж мы заговорили на эту тему, то ответьте мне, здесь и сейчас, что происходило между Перуцци и девушкой? Давайте. Измена за измену. Тут вы мой должник.

— Да не было никакой измены! Я всего-то и сказал, что вы придете повидать его и чтобы он вел себя поспокойнее. И разве я был не прав? Я уже давно с вами знаком, и когда я предупредил его, что вы придете исполнить свой долг, я только это и имел в виду.

— Тогда помогите мне.

— Чего еще вам от меня надо? Разве я сказал кому-нибудь хоть слово? Мы все стоим за ближнего своего, инспектор. Нам обоим это известно. Обвинять Перуцци? Нет, нет, нет, нет. Я бы ни за что не подумал, что вы на такое способны. Не то чтобы я не понимал вашей позиции, но я бы о вас такого не подумал. Извините меня. Меня ждет работа.

Напрасно он завел разговор с Лапо. Пользы это не принесло, наверное, только навредило.

Инспектор прижался лбом к стеклу, чтобы рассмотреть людей, которые остановились посреди мокрой улицы и разговаривали. Тучная женщина с двумя пластиковыми пакетами, набитыми покупками, и мальчик на мопеде. Мальчик все крутил ручку газа, стараясь улизнуть от нее, но она всякий раз останавливала его криком. Наверное, потому, что он не надел шлем. Узкая улица наполнялась голубым дымом. Инспектор продолжал наблюдать за уличной сценкой под окном квартиры, которая для него оставалась квартирой Клементины, радуясь поводу отвлечься от мыслей о неприятном.

Он потерял Лапо, и, хуже того, — он потерял целую пьяццу. Надо было и здесь допрашивать свидетелей поодиночке, не допуская, чтобы история облетела всю площадь раньше, чем он сам ее обошел. Но к тому времени, когда сидевшие за живой изгородью люди уже прослушали их ссору — он понижал голос почти до шепота, а Лапо, истинного флорентийца, было слышно аж в Пизе, — на свое крыльцо вышел Перуцци, как и все остальные.

После этого он впустую тратил время. После этого все оглохли, ослепли и онемели. Пожимали плечами, разводили руками, жали ему руку и молчали. Он словно очутился дома на Сицилии, с тем лишь отличием, что их глаза не бегали, а смотрели на него прямо и вызывающе, и несколько достигших его слуха замечаний были достойны самого Перуцци.

Он был отверженный. И вот что странно: он испытывал ровно те же чувства, что и они. Даже сейчас он не мог — хотя Перуцци наверняка лгал, говоря, что девушка сама покупала себе одежду — подозревать его в чем-то еще, кроме глупой страсти.