Евгений Клюев - Давайте напишем что-нибудь

• Название: Давайте напишем что-нибудь
• Автор: Евгений Клюев
• Издательство: Гаятри/Livebook
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-9689-0072-5

В новом романе Евгения Клюева, самого, пожалуй, загадочного писателя современности, есть только одна опора – Абсолютно Правильная Окружность из спичек. Прочна она или нет – решать читателю, постоянно зависающему над бездной головокружительных смыслов и, в конце концов, с ужасом понимающему, что, кроме как на эту Абсолютно Правильную Окружность из спичек, опереться в жизни действительно не на что.

Все в этом фантасмагорическом романе вывернуто наизнанку, все парадоксально, иронично – и вольный ветер подтекста совершенно сбивает с ног. Впрочем, вам не предлагается читать книгу – вам предлагается писать ее вместе с автором, создавая роман из ничего, из воздуха, из невидимой материи языка. И если по окончании романа у вас возникнет желание построить башню из птичьего пуха или корабль из пчелиного воска, это нормально. Так бывает с каждым, в ком просыпается дух веселого созидания, – не сопротивляйтесь ему: просто постройте башню из птичьего пуха или корабль из пчелиного воска.

---

– А разве у вас это не одно и то же? – изумился Редингот.

– Конечно, не одно и то же! – рассмеялись змбрафльцы и объяснили: – Мы же мертвые все! Но при этом как живые. Потому что мы живем вместо захоронения. Могилы тут только у некоторых, самых последовательных.

– И что же Марта… она последовательная была?

– Да нет, какая она последовательная! – опять рассмеялись мертвые жители Змбрафля. – Она-то самая непоследовательная и была. Это из-за нее мы вышли из могил.

И мертвые жители Змбрафля рассказали Рединготу о минувшем. Минувшее растрогало Редингота, но не больше: почему-то он был уверен, что Марта если не жива и невредима, то, по крайней мере, жива.

– Впрочем, Вам тут записка, – неожиданно сказал один из мертвых жителей Змбрафля, отделившись от прочих.

– Где ж Вы раньше-то были! – возмутился Редингот.

Мертвый житель Змбрафля отчитался:

– Раньше я был в могиле. Я из последовательных.

Редингот покрутил указательным пальцем у виска собеседника и развернул полуистлевший пергамент.

«Милый Редингот, – прочел он. – Тут все почему-то умерли в один день и решили, что я тоже. Чтобы не разочаровывать их, делаю вид, будто и я мертвая. Адрес, по которому я так плохо живу, следующий: Змбрафль, улица Безвременной Кончины, последний дом. Целую. Ваша Марта. P. S. Я тут, само собой разумеется, одна-одинешенька. Опять целую. М.»

Редингот зарычал, как только что раненый насмерть зверь.

– Где находится улица Безвременной Кончины? – послышалось сквозь рык.

– Нам что-то послышалось сквозь рык? – принялись спрашивать друг друга мертвые жители Змбрафля.

– Да нет же, черт возьми, вам не послышалось! Я спросил, где находится улица Безвременной Кончины! – простонал Редингот.

– Вот где улица Временной Кончины, я знаю, – сказал самый пожилой из мертвых. – Что же касается Безвременной, то я пас…

– Остальные тоже пас? – с новой силой простонал Редингот.

Остальные дружно закричали:

– Мы вист!

– Не многовато ли вас для виста? – подозрительно взглянул на них Редингот.

– Не-а, как раз! – оживились мертвые жители Змбрафля и сели расписывать пульку. Они увлеклись настолько, что улицу Безвременной Кончины Рединготу пришлось отыскивать самостоятельно. Впрочем, нашлась она довольно быстро: это была главная улица Змбрафля, на которой все они и находились. На угловом доме висела табличка с криво отбитым краем. Редингот прочел: «Улица Без. Кончины». Усмотрев в этом намек на удивительную жизнеспособность Марты, Редингот припустился по улице Без. Кончины бегом. Улица упорно продолжалась и продолжалась – в полном соответствии со своим названием: последнего дома не предвиделось вообще.

– Последний дом… где последний дом? – задыхаясь, то и дело вскрикивал Редингот.

– После-е-едний… – разводили руками мелькавшие, как придорожные столбы, мертвые жители Змбрафля. – Тут до последнего еще никто не доходил. Это где-то у горизонта…

Редингот упал и подумал: «Я вот-вот умру». Но тут он очень кстати вспомнил, что у него больше нет сухожилий и он в принципе летуч.

– Я в принципе летуч! – во всеуслышание заявил о себе Редингот.

– Тогда Вы, может быть, и доберетесь до последнего дома, – отозвались с земли все, услышавшие это заявление. Услышавший особенно отчетливо идентифицировал Редингота как газ, обосновав свое соображение следующим лаконичным образом: – Газы летучи.

– Я в принципе газ! – с радостью согласился Редингот и во мгновение ока достиг последнего дома, тут же оказавшегося первым. На обвалившейся в прошлом веке стене дома стояла огромная цифра «1», к которой рукою какого-то предусмотрительного существа было приписано: «При появлении вида и запаха газа звоните по телефону 04. А по поводу Марты прошу обращаться в последний дом, в то время как это – первый». Подпись предусмотрительного существа была неразборчивой. Печать уполномочившей его организации – тоже. Именно к этому сразу же решил придраться Редингот, влетев в дом через наглухо забытую дверь и застав Предусмотрительное Существо за опасным занятием набирания номера 04.

– У меня внутренний конфликт, – предупредил его на всякий случай Редингот и на этом основании отдал приказ: – Трубку положить! – Предусмотрительное Существо оказалось существом еще и послушным. Трубка была положена.

– Почему подпись и печать неразборчивы? – незамедлительно приводя собственное решение в собственное же исполнение, спросил Редингот.

– Руки мерзли, – был ответ. После ответа были комментарии: – Трубы все полопались от холода. Многие тогда вообще падали из окон. Что касается меня, то я умерло своей смертью, считая, что так честнее. Многие считают меня за это эгоистом: дескать, данное Предусмотрительное Существо думает только о себе. Но это неправда. Я думаю не только о себе, но и о Ближнем.

– Пусть Ближний тоже выйдет, – сказал Редингот.

Из-за стены вышел Ближний. Ему было под сорок, и он сосал палец. Не взяв на себя ответственности за исправление его дурной привычки, Редингот просто спросил Ближнего, кивнув на Предусмотрительное Существо:

– Думает оно о тебе или же оно только о себе думает?

Ближний ответил не сразу, предвосхитив, однако, возможное нетерпение Редингота такими словами:

– Я отвечу не сразу.

– Ничего, я подожду, – сказал Редингот и, пользуясь свободным временем, отправился на кухню есть. Наевшись чего попало, он вернулся и застал Ближнего сильно избитым.

– Кто тебя избил? – задал риторический вопрос Редингот.

– Мне можно не отвечать? – Ближний оказался сведущ в риторике.

– Конечно, можно, – отозвался Редингот и объяснил свое согласие: – Ответ, что тебя Предусмотрительное Существо избило, сам собой разумеется. Хотело, небось, чтобы ты лжесвидетельствовал: дескать, оно и правда не только о себе, но и о тебе думает. Как будто я такой дурак, что могу этому поверить, видя его самодовольную рожу!

Предусмотрительное Существо опустило рожу долу.

– Ну? – произнес Редингот, двумя пальцами чуть приподняв рожу собеседника за подбородок. – Стало быть, где же Марта?

– На доме написано ведь: с такими вопросами не обращаться…

– Плевать мне, что на доме написано! – Редингот еще немного приподнял ту же рожу, взглянул в небольшие глазки у нее на висках, заскучал и поежился: – Ух, до чего ж ты мне не нравишься!

– И мне, – неожиданно встрял тихий до этого Ближний: он, кстати, вынул палец изо рта и таким образом навеки избавился от дурной привычки.

Редингот приобнял Ближнего одной рукой, второй же опустил рожу Предусмотрительного Существа как мог низко. После чего с огорчением сказал:

– Ниже, увы, рожу твою опустить не могу. И теперь, Предусмотрительное Существо, ни одному твоему слову не верю.

– Значит, мне не говорить, где Марта? – некрасиво выказало природную логику Предусмотрительное Существо.

– Тьфу на тебя, – лексически плюнул в его сторону Редингот и, взяв на руки Ближнего, вышел за порог.

– Ты куда меня несешь? – вяло поинтересовался Ближний.

– Прочь! – конкретнее некуда сообщил Редингот.

– Спасибо… – растрогался Ближний и невпопад осведомился: – Кстати, что с твоим внутренним конфликтом?

– Он как с цепи сорвался, – сообщил все, что знал, Редингот.

– Тогда имеет смысл просто обойти дом номер 1. Сразу за ним будет последний дом по улице Безвременной Кончины, это круглая улица. – И Ближний благодарно потерся жесткой щетиной о пальто Редингота.

ГЛАВА 12 Кульминация от фонаря, причем ложная, как беременность

А иногда надо создавать напряжение и позволять ему достигать апогея, то есть точки, в которой нет возможности оставаться ни секунды, – так хочется выйти. Часто по этому признаку целое художественное произведение бывает возможно квалифицировать как апогей – в силу постоянно возникающей у читателя острой потребности покинуть мир авторской фантазии навсегда. Впрочем, что касается настоящего художественного произведения… те, кто хотел покинуть его, уже сделали это и, наверное, обращаться к ним поздно: не докричишься. Но ты, мой бесценный читатель, надеюсь, все еще тут: поверь же, автор сделает для тебя все, что в его силах, создав такое невероятное напряжение в структуре художественного целого, что твоя крепкая нервная система наконец не выдержит. А ты ведь, дорогой, и сам только к этому и стремишься – признайся… Как подогревает наш интерес к произведению искусства возможность получить нервный срыв! И чем продолжительнее срыв – тем лучше: тем, стало быть, мы впечатлительнее, а значит, и рафинированнее. «Ах, я не мог читать без слез!» (допустим) – это уже хорошо. «Я был потрясен настолько, что долго не приходил в себя» (якобы) – это прекрасно. «Я схожу с ума от настоящего художественного произведения!» (дескать) – это восхитительно. «Мне казалось, я умру, когда дочитаю!» (вообразим себе) – это идеально, но крайне. К летальному исходу отношения с читателем вести все-таки не спортивно. Вполне достаточно, если, прочитав то или другое художественное произведение, читатель непосредственно по этой причине закончит свою жизнь в психушке – большего и желать нечего. Пусть какая-нибудь бодрая самаритянка станет посещать его в редкие приемные дни, приносить в узелке пирожки с выменем и гордиться тем, что знакома с таким тонким существом, которое не вынесло встречи с искусством – пирожки же с выменем спокойно ест.