Дик Фрэнсис - Серый кардинал

• Название: Серый кардинал
• Автор: Дик Фрэнсис
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05417-0

Приняв решение баллотироваться в парламент, удачливый предприниматель Джордж Джулиард не предполагал, что этим он подвергает свою жизнь серьезной опасности. Его предвыборная кампания вдруг становится игрой со смертью, где с одной стороны — Джордж и его сын Бенедикт, а с другой — таинственный незнакомец, Серый кардинал, безжалостно и расчетливо посылающий своих «гвардейцев» на преступления.

---

Изабель испытывала жесточайшее неудобство от того, что я сижу рядом с ней. Но я одарил ее своей самой лучшей обезоруживающей улыбкой и сказал, что вряд ли ей так хотелось избежать присутствия в этом зале, как мне.

— Я только что закончил школу, — сообщил я ей. — И ничего не понимаю в политике. Насколько я знаю, для вас и мистера Бетьюна это третья кампания. Поэтому у вас, наверно, это не вызывает такого замешательства, как у меня.

— О боже, — вздохнула она. — Вы совсем ребенок, наверно, вы не знаете...

— Мне почти восемнадцать.

Она чуть улыбнулась и вдруг окаменела до полной неподвижности. Лицо побледнело, видимо, от худшей катастрофы, чем мое соседство.

— Миссис Бетьюн, что случилось? — спросил я.

— Этот человек, — пролепетала она. — О господи.

Я взглянул, куда она смотрела, и увидел Бэзила Рудда.

— Это не Ушер Рудд, газетчик, — поняв, успокоил я ее. — Это его кузен, Бэзил Рудд. Он ремонтирует машины.

— Это он. Пишущее чудовище.

— Нет, миссис Бетьюн. Это его кузен. Они очень похожи. Но это Бэзил.

К моему абсолютному ужасу, она начала плакать. Я отчаянно искал глазами помощь, но Полли по уши увязла в проводах к микрофону и к телевизионным камерам. А Пол Бетьюн, заметив, что жена расстроена, намеренно отвернулся, состроив сердитую гримасу неудовольствия.

Недобрый подонок, подумал я. И к тому же тупой. Если бы он проявил ласковую заботу, это заработало бы ему голоса.

Изабель Бетьюн неуверенно приподнялась, безуспешно пытаясь найти в довольно потрепанной черной сумке хоть что-нибудь, чтобы вытереть слезы.

Жалея ее, я предложил ей взять меня под руку, а сам расчищал дорогу к двери.

Она все время бормотала отрывистые, почти невразумительные объяснения:

— Пол настаивал, чтобы я пришла... Я не хотела... но он сказал, что с таким же успехом я могу ударить его ножом в спину, если не пойду... А теперь он в такой ярости, но чего он ждал, как я могу... после всех фотографий в газете с этой девушкой... И она не против или почти не против, чтобы ее снимали. Он хочет, чтобы я улыбалась и делала вид, что не возражаю. Он заставляет меня выглядеть дурой, и, думаю, я и есть дура. Но я не знала об этой девушке, пока все не попало в газету. И он не отрицает. Он говорит, а чего я ждала...

Через вестибюль мы вышли на свежий воздух. И каждый входивший с голодным любопытством пялился на слезы Изабель. В семь тридцать вечера до милосердных сумерек еще далеко, и я увлек ее подальше от входа. Она без всякого сопротивления дошла со мной до ближайшего угла.

Городская ратуша составляла одну из сторон узорно выложенной камнями площади. К ней примыкал «Спящий дракон», а магазины (и штаб-квартира партии) образовывали две другие стороны. От каждого угла отходили широкие аллеи, которые когда-то были дорогами, и на одной из них находился парадный вход в городскую ратушу. Вдоль той стороны ратуши, которая смотрела на площадь, шла своеобразная аркада — закрытая галерея с колоннами и скамейками для отдыха и уединения. Изабель Бетьюн рухнула на одну из скамеек. И после момента малодушия, когда мне хотелось отделаться от нее, я сел рядом, не представляя, о чем мы будем говорить.

Но я зря беспокоился. Она, не переставая, рыдала, выплескивая свое несчастье и обиду на несправедливость обстоятельств. Я слушал вполуха и наблюдал, как отчаяние кривит ее накрашенный рот. И вдруг у меня мелькнула мысль, что, хотя сейчас у нее распухшие глаза и седые пряди в волосах, еще совсем недавно она была миловидной женщиной. Пока Ушер Рудд кувалдой не разбит мирок, вполне удовлетворявший ее.

И сыновья у нее такие же плохие, всхлипывая, причитала она. Пятнадцати и семнадцати лет. Они злятся и спорят, что бы она ни сказала, и без конца жалуются. Если Пола изберут, он по крайней мере меньше будет бывать дома. И, ох, боже мой, она не хотела этого говорить, но или она, или он, — а куда она пойдет?

— Ума не приложу, что мне делать, — всхлипнула она.

Изабель Бетьюн дошла до полного нервного расстройства, подумают я.

Мне было только двенадцать, когда тетя Сьюзен стонала и кричала, и хлопала дверями. Потом проехала на семейной машине по лужайке и врезалась в живую изгородь. Тогда ее отвезли в больницу. Но ей стало еще хуже, когда ее второй сын присоединился к группе, исполняющей музыку в стиле рэпа, отрастил бороду и подхватил СПИД. Дядя Гарри обратился к отцу за помощью. И так или иначе, но мой родитель восстановил в семье порядок и вернул какое-то равновесие тете Сьюзен. Дом, конечно, не стал веселым и счастливым, но в нем перестали ругаться.

— Ваши сыновья хотят, чтобы избрали мистера Бетьюна? — спросом я Изабель Бетьюн.

— Они только ворчат. Из них слова не вытянешь. — Она шмытнула носом и вытерла пальцами глаза. — Пол думает, что он легко бы одолел Оринду. Но Джордж Джулиард, говорит он, это другое дело. Ох! Я забыла, что вы его сын!

Мне нельзя откровенно разговаривать с вами. Пол разозлится.

— Не говорите ему.

— Не скажу... Вы не хотите выпить"? — Она покосилась на «Спящего дракона». — Бренди?

Я покачал головой, но она настаивала, что ей надо выпить для успокоения нервов, а одна она пить не будет. И я пошел с ней по площади и пил кока-колу, пока она потягивала двойную порцию «Реми Мартин» со льдом. Мы сидели за маленьким столиком в баре, заполненном в пятничный вечер парочками.

У Изабель тряслись руки. Она оставила меня и пошла «привести себя в порядок». Вернулась с причесанными волосами, свежей губной помадой и напудренными веками. Она все еще сжимала в руке бумажную салфетку, но уже владела собой.

Она заказала еще бренди. Я от кока-колы отказался.

— Я не собираюсь возвращаться в ратушу, — объявила она. — Пойду домой пешком. Это не так далеко.

Когда она взяла вновь наполненный бокал, лед все-таки стучал и вздрагивал в ее руке.

— Могу я взять для вас такси? — спросил я. Она наклонилась вперед и положила свою руку на мою.

— Вы милый мальчик, — прошептала она, — кто бы ни был ваш отец.

Знакомая яркая вспышка и шипение перекручиваемой пленки. В нескольких футах от нас стоял другой Рудд. Бобби Ушер собственной персоной. Он ухмылялся и мегаваттами излучал злобность своей натуры.

Изабель Бетьюн в ярости вскочила на ноги, но Ушер Рудд быстро пронесся по проходу и скрылся за дверью раньше, чем она набрала воздуха и снова почти в слезах крикнула:

— Ненавижу! Я убью его!

Я попросил бармена вызвать по телефону такси.

— Миссис Бетьюн еще должна за бренди.

— Ох.

— У меня нет денег, — сказала она. — Заплатите, дорогой, за меня.

Я нащупал в карманах остатки денег, которые отец дал мне в Брайтоне, и отдал ей все.

— Заплатите бармену за бренди. В моем возрасте еще не разрешено покупать алкоголь, и мне не нужны неприятности такого рода.

Бармен и Изабель, разинув рты, завершили свои расчеты.

Глава 5

Тем временем в ратуше дебаты переходили от чуть теплых ко все более горячим, и наконец оба главных действующих лица начали рубить руками воздух.

Местный шахматный чемпион, приглашенный в качестве рефери, принес для регулирования раундов часы, свистом сообщавшие о времени. Шахматист установил свои правила. Он определил, что каждый кандидат по очереди отвечает на заданные вопросы. На ответ отводится максимум пять минут.

После этого часы свистком объявляют об истечении положенного срока.

Правил вроде бы придерживались. Главным образом потому, что оба кандидата знали, как надо говорить. У меня больше не вызывала удивления способность отца возбуждать, забавлять и убеждать. Но я почему-то ожидал, что Пол Бетьюн будет напыщенным и недобрым, каким он казался, судя по отношению к жене. А он, вопреки моим предположениям, высказывался с суховатым юмором и давал хорошо подготовленные ответы на вопросы. Только потом у меня мелькнула мысль, не выучил ли он лучшие фразы наизусть и не произносил ли их прежде.

Ратуша была полна. Места, которые Полли отвела для меня и Изабель Бетьюн, теперь занимали мэр и его жена. Радуясь, что мне больше не надо улыбаться и быть ужасно милым, я стоял у двери и наблюдал, как волны оживления и согласия или возмущения пробегали по лицам собравшихся. Во всяком случае, они слушают и очевидно, что заинтересованы, подумал я.

В тот вечер не могло быть победителя. Выиграли оба. Каждому аплодировали, и каждый уходил, окруженный слушателями.

Оринда несколько раз похлопала Бетьюну. Леонард Китченс будто навсегда спрятал руки в карманах. Продолговатое лицо драгоценной Полли сияло добротой и радостью. А веснушчатый Бэзил Рудд, улыбаясь, становился еще больше похож на своего мерзкого кузена. Никто не вытащил оружия. Отец и Пол Бетьюн пожали друг другу руки. Словно звезды театра, они последними покинули сцену. Каждый окруженный толпой работающих языками спутников. Все хотели что-то сказать, ответить на вопросы, прояснить свою мысль. Отец откровенно наслаждался. И снова, когда мы возвращались в штаб-квартиру, его настроение парило в небесах, будто шар, наполненный гелием.