Виктор Прудников - Катуков против Гудериана

• Название: Катуков против Гудериана
• Автор: Виктор Прудников
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14256-8

Книга Виктора Прудникова представляет собой исследование жизни и деятельности одного из виднейших советских военачальников Великой Отечественной войны — Михаила Ефимовича Катукова. Начав войну полковником, командиром танковой дивизии из нескольких десятков легких танков, он закончил ее уже генерал-полковником, командующим 1-й гвардейской танковой армией. Катуков стал участником наиболее тяжелых первых боев под Москвой, операции «Марс», сражений на Курской дуге, изнурительных уличных боев в Берлине в 1945 г.

Однако параллельно жизни выдающегося танкового командира автор книги рассматривает и основные вехи биографии «отца» немецких танковых войск Гейнца Гудериана. Что же общего он находит в биографиях этих величайших полководцев XX века?

---

Бригада вгрызалась, в полном смысле этого слова, в землю на новом месте. Снова решено было возводить систему настоящих и ложных окопов. Она ни разу не подвела. При этом учитывалось все — и рельеф местности, и наличие сил и средств, и даже возможности инженерно—технического персонала. Ложные окопы старались рыть преимущественно ночью, чтобы скрыть от противника систему огня. Но основные работы велись, конечно, на главных позициях, на главной линии обороны, которая протянулась теперь на 15 километров.

Удар, полученный у села Первый Воин, видимо, на какое—то время отрезвил Гудериана. Он не стал бросать в бой огромные массы войск и техники, а лишь отдельными небольшими группами танков прощупывал нашу оборону. Об этом тяжелом времени генерал вспоминал так: «Южнее Мценска 4–я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков «Т–34». Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».[43]

Гудериан уже начинал понимать, что, несмотря на все старания верховного командования и самого Гитлера, война в России приобретает затяжной характер, что Москву в ближайшее время не взять, что воевать придется в русских снегах, а это чревато серьезными последствиями. Он уже дважды запрашивал командование группы армий «Центр» о доставке теплого обмундирования. Ему отвечали, что «оно будет получено своевременно и нечего об этом излишне напоминать».

А тем временем сопротивление Красной Армии нарастало с каждым днем.

Дни 7 и 8 октября стали для бригады Катукова небольшой передышкой, словно награда за упорство и мужество ее бойцов.

В эти дни у танкистов побывал комкор Лелюшенко. Он похвально отозвался о действиях бригады, сообщил, что докладывал об этом в Ставку Верховного Главнокомандования.

Катуков доложил о наиболее отличившихся бойцах и командирах, вкратце рассказал о совершенных ими подвигах, передал списки людей, представленных к награждению.

— Еще одна просьба, товарищ генерал, — продолжал Михаил Ефимович. — Бригада понесла потери: нужны подкрепления.

— Конечно, конечно, — согласился комкор. — Будут вам подкрепления. Если полк пограничников Пияшева раньше прикрывал только ваши фланги, теперь он поступает в полное ваше распоряжение. В ближайшее время постараюсь поскрести по сусекам и пополнить батальон мотострелков.

— За пограничников спасибо, они хорошо воюют!

Катуков вышел проводить Лелюшенко до машины. Перед тем, как уехать, комкор вдруг спросил:

— А скажи—ка, Михаил Ефимович, почему Гудериан, этот «быстроходный Гейнц», приостановил наступление? Уполз в Орел зализывать раны? Собирать новые силы?

— И то и другое, — комбриг стал высказывать свои соображения. — Скорее всего, он в ближайшее время начнет более мощное наступление. Об этом говорит наша разведка. Об этом же говорят и сами немцы. На разных участках фронта мы захватили несколько «языков». Характерно еще и вот что: противник считает, что против него действуют крупные танковые силы, по меньшей мере танковая дивизия. Значит, Гудериан введен в заблуждение.

— Что ж, пожалуй, вы правы. — Комкор сел в машину. — Так и действуйте!

4–я танковая бригада продолжала жить трудной походной жизнью. Пока не было боев, бойцы отдохнули, привели в порядок оружие, технику. Политотдел бригады во главе с Иваном Деревянкиным выпустил несколько «боевых листков», в которых рассказывалось о подвигах мотострелков и танкистов, зенитчиков и пехотинцев. Днем 7 октября Катуков побывал в мотострелковом батальоне. Хотелось узнать, как чувствуют себя бойцы и командиры после жарких боевых схваток. Ему представилась такая картина: на бруствере окопа сидел комбат Дмитрий Кочетков, рядом с ним стоял фотограф политотдела Ваня Панков, балагур и весельчак, и читал собравшимся бойцам стихотворение Александра Твардовского «Танк»:

Взвоют гусеницы люто,

Надрезая снег с землей,

Снег с землей завьется круто

Вслед за свежей колеей.

И как будто первопуток

Открывая за собой,

В сталь одетый и обутый

Танк идет с исходной в бой.

Увидев подъехавшего командира бригады, бойцы вскочили.

— Продолжайте, — сказал Катуков и подошел к Кочеткову.

А Панков вдохновенно закончил:

И уже за взгорьем где—то

Путь прокладывает свой,

Где в дыму взвилась ракета,

Где рубеж земли,

Край света —

Бой!..

Комбриг смотрел на мотострелков и удивлялся. Настроение бойцов говорило само за себя: батальон боеспособен. Это ли не радость для командира!

9 октября передышка закончилась и возобновились бои. Как и ожидалось, Гудериан бросил против 1–го гвардейского корпуса крупные силы, намереваясь несколькими фланговыми ударами взять его в «клещи». И снова катуковцы встали на пути вражеских танковых колонн.

С утра авиация противника начала бомбардировку передовых позиций 4–й танковой бригады. В течение пятнадцати минут она «обрабатывала» в основном ложные окопы. Зенитчики Афанасенко не остались в долгу, сбили шесть самолетов. Но вот показались танки. Они шли с разных направлений. Гитлеровцы на этот раз изменили свою шаблонную тактику, не осмелились направить танковые колонны по одной дороге, предпочли пробиваться к Илькову и Шеину отдельными группами по 15–20, а то и по 50 машин. Только на участке, занимаемом 4–й танковой бригадой, Гудериан бросил до 100 танков.

Замысел врага Катуков раскрыл сразу: ударом на Шеино немцы планировали прорваться к Мценску и захватить его. Развивая наступление, они натолкнулись на упорное сопротивление на огневом рубеже бригады. Несколько часов подряд отбивались от наседавших фашистов танковые засады Лавриненко. У села Шеино они подбили до десятка вражеских машин. Экипаж под командованием Петра Воробьева, спрятавшись в кустарнике, ждал, когда немецкая колонна из 14 танков, выйдя из деревни Азарово по направлению к Шеину, окажется на узкой проселочной дороге, ведущей через овраг. Настал удачный момент, и командир открыл огонь. В результате скоротечного боя было подожжено 7 танков и 3 бронемашины. Остальные обратились в бегство.[44]

Все надеялись на благополучный исход боя. Но бой есть бой, в котором смерть находит свои жертвы. Сначала о потерях сообщил полковник Пияшев, затем комбат Кочетков, из строя выбыло также несколько танковых экипажей. Поступили тревожные сведения и из 2–го танкового батальона — тяжело ранен комбат Рафтопулло. Катуков приказал немедленно отправить его во фронтовой госпиталь. Командование батальоном принял комиссар Фрол Столярчук.

Бои у сел Ильково и Шеино были на редкость упорными. Немецкие танки то приближались к ним, то под напором огня обороняющихся откатывались назад. Неудачи на левом фланге заставляли немцев искать слабые места на правом. Они ударили у села Думчино. Но Катуков успел перебросить туда танковый взвод лейтенанта Кукаркина. И здесь атака была отбита.

Близилась ночь, а бой гремел не затихая. В 22 часа комбриг получил приказ Лелюшенко отвести бригаду на новый рубеж: немцы прорвались на Волховское шоссе, и корпусу грозило окружение.

Любой приказ — неожиданность, а такой — тем более, и реакция на него должна быть мгновенной. Бригада еще могла держаться, хотя немцы на отдельных участках вклинились в ее оборону, остервенело лезли на высоты, которые по нескольку раз переходили из рук в руки.

Под диктовку Катукова начальник штаба написал приказ об отводе бригады к Мценску под прикрытие более сильных танковых и мотострелковых групп.

— Вот, сволочь, прет без роздыху, — ругался Кульвинский. — Когда только у Гудериана иссякнут силы?

— Когда выбьем у него танки, — произнес комбриг. — Постарайся, Павел Васильевич, как можно скорее довести приказ до командиров частей и подразделений.

— Будет сделано!

Катуков торопился укрепиться на новых оборонительных позициях, на постройку которых была отпущена только одна ночь: утром противник может ударить еще более крупными силами.

И точно. Едва рассвело, как ожил фронт. Немцы повели наступление, стараясь в первую очередь сковать действия 4–й танковой бригады. Особенно упорно ломились они к деревне Фарафоново, где держала оборону рота легких танков и мотострелки. Как бы нужна была сейчас авиация для прикрытия! Увы, ее не было. Противник же группами до 17 самолетов бомбил наши боевые порядки. Зенитный дивизион не в состоянии был обеспечить всю глубину обороны с воздуха.

И все же, получив достойный отпор, немцы в середине дня 10 октября прекратили атаки.