Константин Крайнюков - Оружие особого рода

• Название: Оружие особого рода
• Автор: Константин Крайнюков
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Генерал-полковник Константин Васильевич Крайнюков, назначенный осенью 1943 г. членом Военного совета 1-го Украинского фронта, прошел с его войсками путь от Днепра до Эльбы, от Киева до Берлина и Праги. В своих воспоминаниях он рассказывает о разработке Ставкой Верховного Главнокомандования и претворении в жизнь планов фронтовых наступательных операций; показывает значение партийно-политической работы в бою как оружия особого рода: раскрывает великую освободительную миссию Советской Армии, которая спасла народы Европы от фашистского рабства.

---

Войска правого крыла 1-го Украинского фронта разгромили ровенскую группировку врага. И хотя эта операция по своим масштабам не считалась крупной, она являлась прелюдией к будущему большому наступлению наших войск. А вот древнюю крепость Дубно с ходу взять не удалось. Бои разгорелись и под Шепетовкой. Войска 60-й армии генерала И. Д. Черняховского, освободившие Славуту и другие населенные пункты, после перегруппировки и дополнительной подготовки овладели Шепетовкой лишь 11 февраля….

В результате Ровно-Луцкой операции наши войска преодолели труднопроходимый район Полесья и вышли на выгодные рубежи, еще более нависая над северным флангом группы немецко-фашистских армий «Юг».

Прочно удерживая стратегическую инициативу в своих руках, советское командование не прекращало наступательных действий. Доблестные войска все более наращивали удары по врагу, уничтожая его живую силу и технику, решительно изгоняя немецко-фашистских захватчиков с оккупированной ими территории.

…Строптивый февраль, пошумев метелями, внезапно, за какие-нибудь сутки, растопил снега, расквасил дороги. Сырой, пронизывающий ветер свистел в ветвях оголенных деревьев, гудел в проводах. Наша машина с надрывным стоном карабкалась на осклизлые пригорки, перемешивала колесами топкую грязь в низинах и, выбравшись наконец на большак, бойко запрыгала по булыжной мостовой.

Генерал Н. Ф. Ватутин и я возвращались из района боев в штаб фронта. Различив в синих сумерках плотную коренастую фигуру командующего, часовой встрепенулся, взял автомат "на караул". Николай Федоровичу усилием открыл набухшую дверь хаты и сказал мне:

— Заходи, Константин Васильевич, посидим… Снимая бекешу, он добавил:

— Надо прикинуть, что дальше будем делать. Заглянуть вперед…

Время уже перевалило за полночь, а я, забыв про сон и усталость, продолжал слушать рассказ командующего о рождавшемся оперативном замысле. Николай Федорович говорил, что выход войск 13-й и 60-й армий на рубеж Луцк, Млинов, Изяслав открывает большие перспективы. Я глядел то на карту, то на вдохновенное лицо Ватутина, обычно сдержанного в своих чувствах, и мысленно представлял себе советские войска, приближающиеся к Государственной границе СССР.

Н. Ф. Ватутин всегда работал с подъемом и творческим напряжением. Это был необыкновенный трудолюбец. Даже когда все дела, казалось, уже переделаны, все донесения и сводки прочитаны, все приказы и распоряжения подписаны, все люди, пришедшие на прием, выслушаны, — он и тогда находил себе дело.

А вот для досуга выкроить время не мог. Этого мало отдыхавшего человека я как-то затащил на концерт Украинского ансамбля песни и пляски, прошедшего с нашим фронтом большой боевой путь.

Девушки, одетые в яркие, красочные национальные костюмы, весело, задорно запели украинскую народную песню "Ой ходила дивчина бережком". И в такт песне, легко и плавно, словно не касаясь земли, танцевала артистка Вишневая, которую на фронте любовно называли Вишенкой.

На смену украинской песне пришла русская. Тихо и грустно наигрывал баянист. Негромко слышались голоса:

В чистом поле, поле под ракитой,

Где клубится в заревах туман,

Там лежит, эх, там лежит убитый,

Там схоронен красный партизан.

Песня произвела на Николая Федоровича большое впечатление. Концертом командующий остался доволен. Он похвалил артистов. А когда выходили из сельского клуба, неожиданно сказал:

— Зайдем ко мне, Константин Васильевич. Одна заманчивая мысль не дает покоя…

Я догадывался, что речь пойдет о предстоящей наступательной операции на проскуровско-черновицком направлении, которая готовилась в соответствии с директивой Ставки от 18 февраля 1944 года.

Обладая широким оперативно-стратегическим кругозором, Николай Федорович Ватутин никогда не пренебрегал опытом и знаниями других. С планами и замыслами он непременно знакомил всех членов Военного совета, просил обдумать проект и высказать свою точку зрения. Мы, члены Военного совета и другие работники фронта, часто собирались в кабинете командующего и по-товарищески, вполне откровенно беседовали о ходе боевых действий и новых планах. Временами горячо спорили. В деловых, принципиальных спорах проверялась и оттачивалась мысль, рождалась истина, вырабатывалось правильное решение.

А когда решение обретало форму директивы или приказа, командующий войсками фронта становился тверд и непреклонен. Всю энергию и волю, все свои усилия он направлял на то, чтобы вырвать у врага победу.

Вместе с тем Н. Ф. Ватутин был простым и душевным человеком. Никогда не выпячивал себя, не любил, как он говорил, яканья, не бахвалился своими ратными делами.

Оперативные замыслы генерала Н. Ф. Ватутина, как и любого советского военачальника, разрабатывались на основе марксистско-ленинской теории о войне и армии. При этом учитывались, разумеется, специфика и особенности операции. Несмотря на трудности фронтовой жизни и огромную занятость, Николай Федорович неоднократно обращался к трудам Маркса, Энгельса, Ленина, а также к произведениям видных советских военных теоретиков. Как-то зашел я к нему поздно вечером. Ватутин сидел за рабочим столом и держал в руках уже знакомый мне томик сочинений М. В. Фрунзе.

— Сколько бы я ни читал эту книгу, — сказал Николай Федорович, — всякий раз нахожу в ней все новые и новые полезные советы. Фрунзе глубоко мыслил и неустанно заботился о том, чтобы крепла Красная Армия, чтобы во главе наших войск стояли люди умные, образованные, хорошо знающие военное дело. Вот послушай, что Михаил Васильевич рекомендовал нашим академикам, нашим командирам, — продолжал Н. Ф. Ватутин. — "Только тот из вас, кто будет чувствовать постоянное недовольство самим собой, недовольство и неполноту своего научного багажа, вынесенного из стен академии, кто будет стремиться к расширению своего кругозора, к пополнению своего теоретического и практического багажа, только тот не только не отстанет в войне, но будет идти впереди и, быть может, поведет за собой десятки и сотни других людей"{29}.

Переложив страничку тонкой бумажкой, Николай Федорович откинулся на спинку стула и задумчиво произнес:

— Метко сказано. Это надо постоянно напоминать нашим командирам. Тогда и зазнайства будет меньше. А то иной выиграет бой, операцию и уже чванится, нос задирает и думает, что достиг вершин военного искусства. — Ватутин встал, прошелся по хате, потом продолжал: — Скажи мне, Константин Васильевич, откуда у некоторых офицеров берется проклятое зазнайство? Убежден, что оно исходит от себялюбия и недостатка культуры. Зазнайство штука опасная. Вспомни, к примеру, печальную историю с Житомиром. Почему мы в ноябре отдали его врагу? Потому что зазнались, самоуспокоились.

Разговор затянулся за полночь. Николай Федорович перебирал в памяти прошлое, много говорил о том, какие нам нужны знания, чтобы умело бить врага, что нынешняя война, даже отдельный бой и операция требуют новаторского подхода, широкого применения не только личного опыта, но и опыта всей армии.

Потом Ватутин спохватился и продолжал:

— Да, чуть не забыл зачитать тебе еще одно очень интересное суждение Фрунзе, имеющее отношение ко всем командным кадрам, а к политработникам особенно. Послушай: "Сохранит ли в будущем политическая работа в армии то место, которое она имела в минувшей гражданской войне?

Я отвечаю категорически: несомненно да.

…Политработа целиком сохранит свое место и значение. Она по-прежнему будет являться новым, добавочным родом оружия, страшным для всякого из наших врагов"{30}.

Высказывание М. В. Фрунзе о роли политработы в армии я хорошо знал. Но мне вдвойне было приятно, что на этих словах акцентировал свое внимание и командующий войсками фронта, высоко ценивший политработу. Генерал армии Н. Ф. Ватутин всегда учитывал замечательные морально-боевые качества советского воина. Он знал, что когда волей к победе проникнуты все, от генералов до рядовых, то никакие преграды не сдержат неукротимого порыва наших войск.

Затем был продолжен разговор о подготовке Проскуровско-Черновицкой операции.

Николай Федорович рассказал мне о своих предварительных разработках, подготовленных в результате многодневных размышлений. Замысел операции 1-го Украинского фронта заключался в том, чтобы мощными ударами на ряде направлений раздробить вражескую оборону на части, затем порознь уничтожать противостоявшего нам противника.

Главный удар с фронта Торговица, Шепетовка, Любар в общем направлении на Тернополь, Чертков должен был наноситься силами трех общевойсковых армий (13, 60, 1-й гвардейской) и двух танковых (3-й гвардейской и 4-й). Обеспечение ударной группировки слева возлагалось на 18-ю и 38-ю армии.

В набросках нового плана операции была ярко выражена идея удара по крупной группировке неприятельских войск.