Майкл Слэйд - Вурдалак

• Название: Вурдалак
• Автор: Майкл Слэйд
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-041940-6

Городом правит Страх

Улицы превратились в охотничьи угодья трех серийных убийц.

Один оставляет свои жертвы полностью обескровленными…

Второй устраивает взрывы в самых людных местах…

Третий обладает поистине сверхъестественным умением исчезать с места преступления…

Полиция начинает расследование — и внезапно осознает, что имеет дело не просто с изощренными маньяками, но — с порождениями древней, безжалостной Тьмы…

---

Звонили телефоны, стучали пишущие машинки, попискивали рации.

Проходя между рядами столов, Брейтуэйт невольно слышал обрывки разговоров:

— … вся штука в том, что он не может уломать начальство, верно? Ну так пусть найдет кого-нибудь посмелее и обыщет эту хазу…

— … Кроуфорд, поди сюда! Имя ты записал правильно, а причину задержания не указал…

— … повтори-ка еще разок номер этой машины, лапушка…

— … и ладно бы только чужие жены, Смит, так нет же, столько хороших людей нажили неприятности из-за…

— А, мистер Брейтуэйт, — сказала Хилари Ренд. — Спасибо, что пришли. А я как раз собиралась перекусить. Не составите компанию? Чай. Сэндвичи. Если предпочитаете кофе, есть и кофе.

— С удовольствием выпью чаю.

— Прекрасно. Вы читали утренние газеты? Брейтуэйт кивнул.

— Тогда, если не возражаете, совместим приятное с полезным.

Высокой, худощавой Хилари Ренд шел пятьдесят пятый год. Серый фланелевый костюм, простая белая блузка, никакой косметики — лишь губы тронуты красной помадой, — умеренно короткая стрижка. Однако назвать эту даму хрупкой язык не поворачивался: ни грамма сентиментальности и умные, проницательные ярко-голубые глаза.

«Будто знает, что у тебя на уме, — подумал доктор, — и внимательнейшим образом наблюдает за тобой, ждет, чтобы ты невольно чем-нибудь да выдал себя, ждет долго, терпеливо — и ты, раздавленный этим пристальным взглядом и атмосферой недружелюбного молчания, в конце концов оправдываешь ожидания».

Кабинет Ренд, отделенный от «Мокрушной» перегородкой, представлял собой прямоугольник пятнадцать на двадцать пять футов. Справа от двери, перед доской, на которой висел свернутый проекционный экран, стоял старый письменный стол из дуба. Перед ним в два ряда выстроились шесть стульев. Длинная стена против двери почти целиком состояла из окон, выходивших на Виктория-стрит. За ними серело низкое, обложенное тяжелыми снеговыми тучами небо. От двери начиналась большая, во всю стену, доска объявлений, усеянная листками не менее густо, чем стенд в общей комнате, а слева поблескивал латунью шкаф с «трофеями». Кроме того, чин старшего суперинтендента обеспечивал Хилари роскошное добавление к обстановке: ковер и кожаное кресло.

— Со времени моего прошлогоднего визита здесь многое изменилось, — заметил доктор, рассматривая фотографии на доске.

— Да, — согласилась Ренд. — Иногда мне кажется, что моя работа сродни не столько миру фактов, сколько ужасному вымыслу…

Брейтуэйт улыбнулся.

— Детектив, вы говорите так, словно…

— Хилари, если не возражаете, — перебила Ренд. Психиатр кивнул. Сверкнул золотой зуб.

— Хорошо. Хилари, вы говорите так, словно вы моя пациентка, а не детектив из отдела убийств. Вас бы на мое место! В нашей профессии все - сплошной вымысел.

— Спасибо, доктор, но…

— Уинстон, если не возражаете.

— Спасибо, Уинстон, но предложение отклоняется. Хилари Ренд закрыла дверь кабинета и подошла к своему столу, где стоял чайный поднос. В стеганом чехле уютно устроился небольшой чайник. Хилари наполнила чашки; сквозь прозрачный целлофан просвечивали три сэндвича.

— Яйцо, сыр с луком или говядина, — перечислила она. — Выбирайте.

— Яйцо, — ответил Брейтуэйт.

Придвинув стул к столу, психиатр внезапно почувствовал, как холодно в кабинете. Хозяйка отключила обогреватели? Зачем? Для того ли, чтобы голова оставалась предельно ясной, или чтобы те, кто бывает здесь, не дремали? Тут не хотелось задерживаться надолго.

Некоторое время они молча ели, приглядываясь друг к другу. Брейтуэйт отметил: Ренд отлично освоила искусство детективов Ярда сохранять непроницаемое выражение. Что коренным образом отличает британского полисмена от простого смертного? Манера держаться. Британский полицейский сознательно превращает свое лицо в неподвижную, ничего не выражающую маску — и вынуждает тех, с кем имеет дело, обороняться, ибо не дает им никакого ключа к тому, что, собственно, он думает.

Ренд допила чай, поставила чашку на блюдце и смахнула с губ крошки.

— Уинстон, — спросила она, — вы знаете, что такое «пчелиная царица»?

— На вашем жаргоне — старший офицер-женщина. Ренд вскинула бровь.

— Держу ухо востро, — пояснил доктор.

— Что ж, Уинстон, — с грубоватой прямотой сказала Ренд, — мне нужна ваша помощь. И ваша осторожность. А потому буду с вами откровенна. В Ярде, как вы, возможно, уже догадались, женщин не очень-то жалуют.

— Без сомнения, — согласился Брейтуэйт.

Он отлично знал: занять такой кабинет непросто. Ренд приходилось работать за двоих, только чтобы не отставать от других офицеров первого отдела, не говоря уж о повышении. Всю жизнь доктор нес тот же крест.

— Большинству наших ветеранов, — продолжала Ренд, — никогда не приходилось работать с женщиной — высококвалифицированным специалистом. Ни вместе с ней, ни у нее в подчинении. Они знали нас только как секретарш, любовниц и жен. Ведь женщины пришли в полицию совсем недавно.

— Синдром «младшей сестренки», — подсказал Брейтуэйт.

— Да, — согласилась Ренд. — Плохо, конечно, когда мужчина внезапно сталкивается с опасностью, но и представить невозможно, как тяжело это сказывается на женщине-полицейском. Кое-кто до сих пор поговаривает, что женщинам-де не место в полиции.

— Бог, может быть, и дал ей мозги, но не дал крепких кулаков.

— Вот-вот.

— Как же вы продвигались по службе?

— Сперва, распутывая дело о заказном убийстве, сыграла роль этакой добросердечной тетушки — пришлось сходить в дамскую комнату вместе с очень испуганной и очень разговорчивой подружкой подозреваемого. Потом, в семидесятые, прошедшие под знаком Женщины, мое повышение оказалось весьма полезно в смысле общественного мнения. И, наконец, я льщу себя мыслью, что я неплохой работник… а главное, скромный — предоставляю пожинать лавры вышестоящему начальству.

— Почему именно вам поручили возглавить это расследование? — полюбопытствовал Брейтуэйт.

— Видите ли, на тот момент было всего три жертвы, все — девочки моложе двенадцати лет. На восьмом этаже решили, что эта работа в самый раз для меня.

— Понятно, — сказал доктор.

— Но мы-то с вами знаем, — продолжала Ренд, — что женщин — и представителей этнических меньшинств — в Ярде принимают далеко не столь тепло, как это внушают общественности.

Брейтуэйт вспомнил обрывок разговора, случайно подслушанный у дверей «Мокрушной». А совсем недавно некий детектив-сержант, недовольный диагнозом «психическое расстройство», поставленным Брейтуэйтом его подопечному, обвиняемому в нападении на констебля, в сердцах назвал доктора «черномазым знахарем».

— Система такова, — говорила Ренд, — что и мужчине трудно продвигаться по служебной лестнице только благодаря таланту, опыту и знаниям. Поэтому мне, вероятно, просто везло. По крайней мере, до сих пор.

— О-хо-хо, — вздохнул Брейтуэйт, кивая. Ему это было знакомо.

— Кажется, Честертон сказал: «Общество отдано на милость убийцы без мотива»? Что ж, — добавила детектив, — и я, кажется, тоже.

— Вас вот-вот отстранят от дела Вампира?

— Да. И очень скоро. Что, по мнению некоторых господ с восьмого этажа, вернет меня, женщину, туда, где мне самое место, и восстановит естественную гармонию.

— О, эта Естественная Гармония, — воскликнул Брейту-эйт. — Что бы мы без нее делали?

— Бог весть.

— Честно говоря, Хилари, Честертон, по-моему, ошибался. Мотив есть всегда, нужно только понять, что движет убийцей. Вернее было бы сказать: «Общество отдано на вероятную милость убийцы с иррациональной мотивацией».

— Верно подмечено, Уинстон, — отозвалась Хилари Ренд. — Потому, собственно, я и попросила вас прийти.

— О-хо-хо, — снова вздохнул Брейтуэйт и улыбнулся.

Еще совсем недавно считалось, что вопрос о мотиве преступления входит в компетенцию полиции и только полиции. Но вот настало время Йоркширского потрошителя, Сына Сэма, Ночного охотника, Зодиака, Охотника за головами, Бостонского душителя, Черной пантеры, Болотных убийц, «семьи» Мэнсона, Убийцы из Грин-Ривер, Хиллсайдского душителя, «Дома ужасов» Денниса Нильсена — и мотив преступления превратился в прерогативу судебных психиатров.

— Мне нужно, — объяснила Ренд Брейтуэйту, — получить более четкое представление об убийце. Когда вы были здесь прошлым летом, следствие буквально тонуло в версиях. Естественно, вы тогда высказались чрезвычайно осторожно.

— Каюсь.

— В тот раз, Уинстон, вас, увы, ознакомили не со всеми фактами. Ярд, как водится, не раскрыл всех карт.

— Опасаясь подражателей.

— Да. Но не только поэтому. Чем больше посвященных в подробности дела, тем сложнее расставить убийце ловушку после ареста. Слетевшая с языка арестованного маленькая подробность, известная только нам, способна разрушить любую самую несокрушимую защиту.