Борис Сапожников - Наука побеждать

• Название: Наука побеждать
• Автор: Борис Сапожников
• Жанр: Альтернативная история

Действия происходят во времена Наполеоновский войн, но мир уж очень не похож на РИ. В этом мире уже в войсках вовсю используются дирижабли и броненосцы. Вероятно, паровой двигатель уже изобретён. Россия воюет на стороне Франции и штурмует Британские острова. На английских броненосцах установлены паровые пушки (в нашем мире у них вообще нет аналога)

---

— А не проще ли взять взвод солдат и расстрелять подлеца?

— Ничего ты, Суворов, в нашей работе не понимаешь, — криво улыбнулся Ахромеев. — Настроения гуляют по всей армии, думаешь, один только Рыбаков их сеет? Надо же узнать, кто его завербовал, как минимум. К тому же, как ты себе представляешь, приходит взвод солдат, вытаскивает офицера из палатки и тут же на месте расстреливает. Без трибунала, без судьи, без приговора. Как мы будем после этого выглядеть?

Нда, чего взять с дилетанта, вроде меня. Таскает меня с собой Ахромеев, вроде талисмана, на удачу. В данном случае ещё и как подмогу. Пара рук, пистолетов и палаш, знаменитый уже на всю армию.

За такой вот приятной беседой мы и провели дорогу до нужной палатки. Благо, идти было недалеко. В двух шагах от полотняного тента Ахромеев жестом остановил меня, сказав:

— Погоди, погоди. Он сейчас агитировать будет. Отсюда отлично слышно. Рядом с его палаткой обычно солдаты ещё собираются, послушать, но сейчас разбежались, кто-то предупредил, что мы идём.

Я остановился и прислушался к тому, о чём говорят внутри палатки.

— Мы, русские солдаты, своими штыками удержали на троне Бонапартия, — услышал я неприятный голос, как пояснил Ахромеев, это и был штабс-капитан Рыбаков, — теперь вот сажаем обратно его братца. Вот только зачем всё это? У нас турок на юге, швед на севере, немец на западе, а мы воюем против британцев в Испании. Какие у России могут быть интересы здесь? Долг союзника — так и немцы с цесарцами нашими союзниками были, и что. Теперь враги смертные. В спину при Труа ударили.

— Британцы себя не лучше вели, — заметил второй голос, в котором я без подсказки Ахромеева узнал своего бывшего прапорщика. — Они бросили князя Суворова-Рымникского в Швейцарии, где сгинул корпус Римского-Корсакова.

— А с кем воевали тогда Римский-Корсаков и князь Суворов? — напомнил Рыбаков. — Не с французом ли? С Масенной, кажется.

— Воевали французы тогда честно, — возразил третий голос, кого Ахромеев идентифицировать не стал, — в спину не били, не предавали. Воевали как надо. Славно воевали.

— Однако с Британией нам делить нечего, — заметил Рыбаков, уходя от темы войны и предательства. — Колонии их далеко от наших рубежей. Завоёвывать Европу они не собираются. В общем, территориальных споров у нас нет и быть не может.

— Британцы хотят не завоевать, а подчинить себе весь мир, — сказал Фрезэр, — не мытьём, так катаньем, как говориться.

— Оставьте, — отмахнулся от его слов Рыбаков, — это в вас говорит извечная шотландская ненависть к англичанам…

— Дальше, наверное, будет не интересно, — сказал мне Ахромеев. — Агитацию он временно свернул. Пора брать.

Надо заметить, Ахромеев был в корне не прав. Штабс-капитан Рыбаков снова оседлал любимого конька.

— Что бы вы ни говорили, господа, — продолжал он, — а британцы нам не враги. Бонапартий пригрел наших извечных противников поляков, которые только и ждут, как бы перейти границы и ударить нам в спину. Варшавское восстание вспомните, сколько тогда русских погибло. И Юзеф Понятовский сейчас наполеоновский генерал, эскадроны кракуз и улан стоят на наших границах. Мы же дерёмся тут, в Испании, за французские, заметьте, интересы.

В этот момент вошли мы. Ахромеев для театральности в ладоши похлопал и весёлым голосом сказал:

— Мы вовремя, господа офицеры, что за разговоры вы тут ведёте. — А затем уже изменившимся до неузнаваемости голосом рявкнул: — Тайная канцелярия! Штабс-капитан Рыбаков, вы арестованы! За враждебную агитацию в военное время!

— Что это значит?! — вскричал Рыбаков. Оказавшийся именно таким, каким описывал его Ахромеев. Не высокий и не низкий, с неприятными какими-то дряблыми чертами лица, выдающими пристрастие к вину и разврату, и бегающими пальцами карточного шулера. — Суворов, вот уж от кого не ожидал?! Прославленный офицер и вдруг из тайной канцелярии!

— Окститесь, Рыбаков, — отмахнулся я. — Я офицер линейной пехоты, а тут просто помогаю друзьям. Как раз из тайной канцелярии.

— Фи, Суворов, — усмехнулся Рыбаков, — такого я не ожидал от вас.

И он ухватился за рукоять пистолета, но я опередил его, поймав ладонь и сжав в кулак. Рыбаков заскрипел зубами, пытаясь освободить руку, но не сумел. Слаб он был против меня, пристрастие к вину и женщинам в больших количествах, не приводят ни к чему хорошему. В общем, мы быстро разоружили штабс-капитана Рыбакова и с помощью вызвавшегося Фрезэра проводили через пол-лагеря к неприметной палатке из серого полотна. Ахромеев со штабс-капитаном зашли внутрь, мы же с Фрезэром остались снаружи.

— Послушайте, — сам не знаю, зачем спросил я у него, — а откуда у вас такое странное отчество?

— Моего отца звали Мэтчем, — ответил Фрезэр, — но здесь, в России, его имя переделали на Март, так проще произносить и вроде похоже. Так стал я по паспорту Марк Мартович. Кстати, я на правах соотечественника навестил капитана Мак-Бри, мы с ним даже некие дальние родственники по линии дома Ловат, к которому оба принадлежим. Ну да в нашей родословной чёрт ногу сломит, — усмехнулся он и продолжил: — Так вот, капитан Мак-Бри, вы взяли его в плен при Бургосе, если помните, хочет повидаться с вами. Когда узнал, что я ваш знакомец и бывший подчинённый, прямо-таки настаивал на встрече.

— Хорошо, — сказал я. — Я поговорю с ним, если он настаивает. Почётных пленников надо уважать.

Капитан Мак-Бри оставался с нами на протяжении всего марша. Его побоялись держать в Бургосе. Испанцы с французами могли выместить на нём всю злость за зверства британцев в этой войне. Так что он шагал с обозом нашей дивизии, выделяясь полинявшим красным мундиром и килтом вместо рейтуз. Его разоружили, но в цепи не заковывали, лишь взяв слово офицера и джентльмена не пытаться бежать и не устраивать никаких диверсий в нашем тылу. Не смотря на это, за ним постоянно, хоть и ненавязчиво, присматривал младший офицер или унтер.

Я навестил его на следующий день. Красавец Мак-Бри сидел в палатке один и брился перед куском зеркала. Оружия у него не было, однако бритвенные принадлежности забирать у офицера никто не стал.

— А, мой дальний родственник передал мою просьбу, — сказал он, оторвавшись от бритья и поздоровавшись со мной, — вы, надеюсь, простите меня, бритьё такой процесс, который прерывать не стоит.

— Конечно, конечно, — кивнул я, устраиваясь на раскладном креслице, стоящем рядом с выходом из палатки. — Я вполне могу подождать.

Надо сказать, он довольно долго провозился, выбривая себе фигурную бородку.

— Итак, что вы хотели от меня? — спросил я, когда шотландец снял с лица горячее полотенце.

— Я хотел поговорить о вашем палаше, — ответил он. — Тогда, на батарее, вы сказали, что он у вас с битвы под Броценами. Вы купили его после боя или захватили, как трофей?

— Я убил офицера, вооружённого им, — честно сказал я, — и взял палаш с тела.

— Вы воевали с корпусом Джона Хоупа, верно? — уточнил он, я кивнул. — В нём был только один шотландский батальон, Семьдесят девятого горского полка Камерона. Офицеров в нём было не так и много. Одним из них был мой родственник. Хэмфри Мак-Бри из Гленмора, первый лейтенант. У вас, сударь, его палаш.

— Отчего вы думаете, что это именно его палаш? — удивился я. — Офицеров в батальоне, конечно, не так и много, однако палашей было не один и не два.

— Дайте мне ваш, — попросил Мак-Бри — Я скован словом лучше кандалов и не причиню вам вреда.

— Этого не стоило говорить, сударь, — заявил я. — Я вам вполне доверяю. Вы человек достойный, как вы любите говорить, officer and gentleman.

— Highland gentleman, — с улыбкой поправил меня Мак-Бри, хотя я не понял смысла поправки, но переспрашивать не стал. Он взял у меня и палаш, наполовину вынул из ножен и продемонстрировал небольшое клеймо у самого основания клинка. — Вереск и сердце, знаки клана Мак-Бри. Эту эмблему носил на щите Робин Бри, основатель нашего клана. Конечно, я не буду врать, что разглядел её на вашем клинке, тогда на батарее. Просто я узнал этот палаш. С самого детства я, когда бывал в гостях у родичей из Гленмора, вместе с кузеном Хэмфри бегал поглядеть на этот палаш. Он висел на ковре у отца Хэмфри, моего дядюшки, когда тот был дома, не на очередной войне. Я знаю каждую трещинку на его ножнах и baskets. — Он защёлкал пальцами, ища подходящее слово на французском.

— Corbeille, — наудачу подсказал я.

— Именно, — кивнул Мак-Бри, возвращая мне палаш. — В общем, я его узнал в ваших руках, сударь, с первого взгляда.

— И что же вы хотели от меня, сударь? — поинтересовался я.

— Это шотландский палаш, — ответил горец, — и должен вернуться в Гленмор, к наследнику бедняги Хэмфри. Я не очень богатый человек, но уверен, если кину клич по знакомым офицерам-горцам, и мы соберём любую сумму, которую вы назовёте.