Борис Сапожников - Наука побеждать

• Название: Наука побеждать
• Автор: Борис Сапожников
• Жанр: Альтернативная история

Действия происходят во времена Наполеоновский войн, но мир уж очень не похож на РИ. В этом мире уже в войсках вовсю используются дирижабли и броненосцы. Вероятно, паровой двигатель уже изобретён. Россия воюет на стороне Франции и штурмует Британские острова. На английских броненосцах установлены паровые пушки (в нашем мире у них вообще нет аналога)

---

Я налетел на него, зазвенела сталь, сверкая в тусклом свете солнца, которого было практически не видно из-за висящего в воздухе порохового дыма. Как назло не было ни единого ветерка, чтобы разогнать его. Обменявшись парой выпадов, мы остановились на секунду и, совершенно неожиданно шотландец спросил у меня:

— Where do you take this sword?

— Je ne parle pas l'anglais, — покачал головой я.

— Зато я говорю по-французски, — ответил шотландский офицер совершенно спокойно, будто в двух шагах от нас солдаты не убивали и не калечили друг друга. — Так откуда у вас этот палаш?

— Взял в бою, — сказал я, перехватывая оружие поудобней, — под Броценами.

— Это шотландский меч, — заявил офицер, — и я верну его домой.

— Попробуйте, — сказал на это я.

И снова зазвенела сталь.

Мы обменивались сильными и быстрыми ударами, широкими выпадами и короткими уколами, хотя последние было сложновато проделывать тяжёлыми палашами. К нам старались не приближаться, толи блюли святость дворянского поединка, толи, что более вероятно, не хотели попасть под шальной удар баскетсворда. Бой наш продлился недолго. Пускай шотландец и превосходил меня мастерством фехтования, однако мои гренадеры одержали верх на этом редуте, да и остальных уже подходили мушкетёры и стрелки Ефимова. Однако шотландцы держались до последнего, среди них никто не бросил оружия и не попросил милости. Не смалодушничал и мой противник, он продолжал теснить меня к краю редута, обрушивая мощные удары, от которых рукоять палаша едва не выворачивалась из пальцев. Спасала только корзинчатая гарда, однако ладонь и запястье отчаянно болели. В конце концов, именно бесшабашность шотландского офицера и спасла меня. Он не заметил, что к нему за спину зашёл гренадер и ударил его прикладом мушкета по затылку. Шотландец неловко качнулся вперёд, медленно потянулся левой рукой к затылку, но упал раньше, чем прикоснулся пальцами к ране. Гренадер занёс над ним мушкет, чтобы без пощады добить поверженного врага, однако я успел остановить его.

— Разоружить и связать, — сказал я. — Надо же и пленных брать, верно?

— Так точно, — не слишком радостно ответил гренадер, похоже, его совершенно не прельщала перспектива возиться с пленным врагом, пока остальные будут воевать.

— Поспеши, солдат, — сказал я. — Войны ещё на всех хватит.

— Есть, — кивнул гренадер и, сняв с оглушённого шотландца пояс и отшвырнув подальше палаш, взвалил его на плечо и понёс в сторону наших позиций.

Бой на редутах закончился довольно быстро. Подошедшие остальные роты нашего батальона заняли их, перебив шотландцев и бомбардиров. За ними последовали наши артиллеристы, быстро взявшие в обороты британские пушки.

— Большая часть заряжена, — доложил майору Губанову их командир — пожилой капитан в наспех застёгнутом мундире, как и большинство артиллеристов, он сбрасывал его, когда начиналась канонада. Сейчас у нас под ногами валялось множество синих мундиров: солдатских, унтерских, офицерских; их пинали ногами, чтобы не мешались. — Хотя многие не до конца. Где только картузы с порохом забиты, где уже и ядра на месте, но таких меньше.

— Разворачивайте их на врага, — приказал майор. — Дадим по британцам залп, а потом вы их подорвёте.

— Это опасно, — покачал головой капитан артиллерист. — Господин майор, можем и не успеть подорвать.

— Разворачивайте, я сказал! — рявкнул потерявший терпение Губанов. — Я выделю вам для этого роту солдат в помощь. Остальное, не ваша забота!

— Я вас предупредил, — пожал плечами бомбардир и, развернувшись к своим принялся командовать: — Разворачивай пушки! Наводи на британцев! Дадим им прикурить!

— Антоненко, — скомандовал Губанов, — со своими людьми поступаете в распоряжение бомбардиров.

— Есть, — ответил мой бывший командир и повёл своих солдат к пушкам.

— Суворов, Острожанин, Зенцов, — обратился к нам майор, — стройте людей. Наша задача защищать редут, пока не подорвут пушки.

— Есть, — ответили мы, и батальон в усечённом составе вскоре выстроился между пушками и позициями британцев, откуда уже выступали солдаты. Судя по килтам, это снова были шотландцы, а значит, нам придётся тяжко, ведь эти дети северных гор сейчас, наверное, горят жаждой мести за своих павших товарищей.

— Зарядить мушкеты! — приказал я, когда солдаты заняли свои места. — После залпа сразу готовиться к штыковой!

— Думаете, они не станут вести перестрелку, — сказа мне Кмит, снова протягивая пистолет.

— Именно, — сказал я, принимая оружие и вынимая шомпол, — шотландцы всегда были особенно сильны в рукопашной, а теперь, когда они горят жаждой мести, вряд ли станут долго вести огонь по нам. Для этого голова должна быть холодной.

Грянули пушки, развёрнутые в сторону врага. Через наши головы полетели ядра, врезавшиеся в ряды красномундирной пехоты, оставляя за собой длинные кровавые просеки.

Шотландцы подходили к нам и, судя по уже примкнутым штыкам, я был прав. Бой будет очень быстрым. Залп, а потом штыковая атака.

— Stop! — раздалась команда в рядах шотландцев. — Shoulder arms!

— Целься! — с опережением выкрикиваю я приказ и, когда гренадеры вскидывают к плечу приклады мушкетов: — Огонь!

Пули проходят по плотным рядам шотландской пехоты. Иные падают, роняя оружие, но остальные дают ответный залп. Треск мушкетных выстрелов, пули с характерным звуком врезаются в тела гренадеров.

— Go! Go! Go! — кричал офицеры и унтера в рядах британцев. — Beat them! Kill the bastards!

И шотландцы устремились к нам с мушкетами наперевес. Сталь ударила в сталь. Мои гренадеры уже очень устали и толком не успели даже дух перевести после атаки на редут, но стояли они крепко. Шотландцы навалились на нас всей массой, попытались задавить, смять, растоптать. Но гренадеры стояли, как скала. Я дрался с шотландцами, рубя палашом направо и налево, меня пытались достать штыками или бить прикладами. Тяжёлый клинок легко щепил дерево, оставлял изрядные зарубки на стволах, ломал штыки. Несколько раз схватывался с офицерами, вооружёнными такими же, как мой, палашами, но все они были не чета тому, что командовал охранением редута. Я справился со всеми ими, обменявшись несколькими быстрыми ударами.

Шотландцы продолжали давить, и линия нашей пехоты гнулась, не смотря на подошедшую роту Антоненки. Мы слишком устали, слишком много было раненых, пошедших в бой, слишком яростно атаковали нас шотландцы. Правая рука онемела от ударов, обрушившихся на мой клинок, ныли мелкие раны, которые я и не помнил, когда получил Бог ты мой, если бомбардиры не подорвут британские пушки, мои гренадеры не сдюжат. Слишком много падает солдат каждую минуту, слишком медленно орудуют они штыками, а горцы будто и не знают усталости, продолжают давить, не считаясь с потерями.

— Назад! — раздалось, наконец, у нас из-за спин. — Поджигаем фитили!

— Отступаем! — скомандовал я. — Отходим за габионы! Кмит, Роговцев, держать строй! Не давать строю распасться!

— Есть! — ответили они.

И мы пошли назад. Попятились вперёд спиной. Отступать, сдерживая при этом атаки противника, очень нелегко, вдвойне сложно это, когда солдаты твои смертельно устали, и втройне, когда враг твой разъярённые шотландцы, у которых их добыча уходит, буквально, из самых зубов.

— Бегом за габионы! — закричал командир канониров. — Сейчас пушки рванут!

— Бегом марш! — командую я, и строй рассыпается, теперь уже не до того, надо полагаться на свои ноги. Вынесут — спасёшься, не успеешь добежать до края редута — покойник. Я видел однажды, как взрывают пушки. После битвы под Броценами наши канониры взрывали повреждённые орудия. Это произвело на меня громадное впечатление. Жуткий грохот и орудие, буквально, разрывает изнутри, во все стороны летят осколки чугуна и бронзы. Даже до нас, стоящих на безопасном расстоянии в полверсты, долетели несколько, упав к самым нашим ногам. Находиться же почти в самом центре подобного взрыва я не хотел совершенно.

Пробежав несколько саженей до края редута, я перепрыгнул, будто и не было долгой рукопашной схватки, через него, укрывшись за габионом. Рядом вскоре приземлился Кмит, в двух шагах от нас — Роговцев. Гренадеры, мушкетёры и стрелки посыпались с габионов, как горох.

А потом грянул гром. Осколки свистели над головой, будто нас картечью обстреляли. Не завидую я тем, кто остался на редуте, от них, наверное, и памяти не осталось. Как говорят поляки, в порох разнесло.

— Подъём! — приказал я, когда в ушах более-менее перестало звенеть. — Стройся! Бой ещё не закончился! Вставай, орлы! Враг ждать не будет! — Кажется, я подхватил что-то от Роговцева.

Гренадеры поднимались с земли, тряся головами, будто пытались вытрясти из них звон.

— Поспешай, ребяты! — подгонял их Роговцев. — Поспешай! Поспешай! Торопись! Весь бой проваляетесь!