Василий Гладков - Десант на Эльтиген

• Название: Десант на Эльтиген
• Автор: Василий Гладков
• Жанр: История

Эльтиген… Населенного пункта с таким названием сейчас не найти на карте Керченского полуострова. Поселку дано другое имя Героевское, в память о подвиге советского десанта, высадившегося здесь в ноябре 1943 года. Честь командовать героическим десантом выпала Василию Федоровичу Гладкову. В своих воспоминаниях он рассказывает о славных делах солдат, матросов и офицеров, сражавшихся на "Огненной земле", как называли в те незабываемые дни Эльтиген. Второе издание книги предпринято по многочисленным просьбам читателей.

---

Так воспоминаниями о славных годах гражданской войны завершился на "Огненной земле" торжественный для всех нас день 18 ноября. И вновь, как при разговоре с Ковешниковым в траншее, меня охватило живое ощущение преемственности подвига поколений. Копылов был прав, сказав на вечере, что Эльтиген доказал боевое мастерство и идейную зрелость нашей военной молодежи. В дивизии рядом со старыми, опытными командирами — Ивакиным, Блбуляном, Афанасьевым, Галкиным — росла замечательная плеяда молодых, способных офицеров, таких, как Модин, Ковешников, Григорян, Ильин, Полур, Подлазов, Мирошник, Колбасов, Тулинов, Жуков, Шашкин. Родина дала им в военных училищах серьезные знания. В боях они приобрели опыт. И главное — они постоянно, непрерывно учатся.

Я пожелал товарищам новых успехов.

Надо прорываться

Ноябрь подходил к концу. Мы больше не слышали огневого боя в районе севернее Керчи. Там все затихло. С 20-го числа части Отдельной Приморской армии, в которую был теперь преобразован Северо-Кавказский фронт, перешли к обороне на полуострове Еникале, что немедленно отразилось на нашем положении. Майор Полур со своими людьми пропадал в разведке. Он возвращался усталый, перепачканный и докладывал, что противник активизируется по всему фронту, особенно на южном участке. "Теперь, — говорил майор, — немцы будут жать на нас. В ближайшие же дни. Пока руки у них свободные".

Уже больше десяти суток мы не имели пленных. Разведчики старались, но враг был бдителен. Наконец заместитель командира 39-го полка майор Гетманец доложил по телефону:

— Достали языка.

— Где взяли?

— Севернее отметки "плюс шесть" в недавно отрытой траншее, там противник на ночь выставлял наблюдателей.

Один из них и попал в руки разведчиков В. Швайницкого и Т. Гукасова. Приятно было услышать, что у моего "малоземельного земляка" по-прежнему крепкая хватка!

Пленного привели в наш капонир. Это был румын, знающий русский язык. Он охотно отвечал на вопросы. Есть приказ командира корпуса Альмендингера уничтожить десант в Эльтигене. К плацдарму подбрасывают войска — пополненную 98-ю дивизию немцев и 6-ю дивизию румын. Траншея, где его взяли, предназначена для немецких подразделений.

28 ноября было установлено сосредоточение немецких танков на юге, близ коммуны «Инициатива», и в центре, у высоты "+6", той самой, на которой помещался НП 98-й немецкой дивизии. Разведчики донесли, что там же заняли позиции две батареи шестиствольных минометов. На следующий день сведения были еще тревожнее: к высоте "+6" и коммуне проследовало до трех полков пехоты. Двое пленных, взятых с подбитой ночью немецкой баржи, подтвердили — на Эльтиген готовится комбинированное наступление с суши и с моря.

1 декабря командарм И. Е. Петров запросил по радио: как ведет себя противник и что получил десант в последнюю ночь из продовольствия и боеприпасов? Я доложил данные нашей разведки и сообщил, что пока немцы нас не тревожат. Ночью противник вел редкий артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь по боевым порядкам. Шесть десантных барж патрулировали на рейде Эльтигена, не пропуская наши катера. Самолеты женского авиаполка сбросили на плацдарм за ночь 41 мешок с боеприпасами и 11 мешков продовольствия.

Этого было мало. У нас в строю находилось около трех тысяч человек. Каждый из них стоил десяти. И каждый требовал одного: патронов и гранат. О хлебе на плацдарме говорили в последнюю очередь. В мешках с боеприпасами было 15 тысяч патронов для автоматов, 8 тысяч — для станковых пулеметов, 80 штук — для ПТР и 160 ручных гранат. В мешках с продовольствием — 180 килограммов хлеба и 240 килограммов мясо-рыбных изделий. За время блокады дивизия создала некоторый запас боепитания. И все-таки навстречу новым боям мы шли крайне стеснённые в огневых средствах.

Оставалась надежда на огонь Большой земли, однако приходилось учитывать новые трудности: основная масса артиллерии поддерживавшая наш десант ушла с 18-й армией.

Перед вечером, только я вызвал к себе Полура, наблюдатель крикнул: "Воздух!" Мы выскочили посмотреть.

С юга вдоль берега к нашему плацдарму подлетали вражеские бомбардировщики. Их было три группы. Полур успел подсчитать; в первой — 32, во второй — 25, в третьей — 21 самолет. Они начали перестраиваться по ведущему и пошли в пике, направляя удар вдоль нашего плацдарма. От взрывов на части раздиралась земля. Эхо гула отзывалось далеко в море. Затем все утихло, только дым и гарь долго висели над плацдармом.

После такого налета казалось всё должно бы перемешаться в поселке, но благодаря хорошо оборудованной обороне потери были сравнительно небольшими. Телефонная связь с некоторыми частями нарушилась. Начальник связи майор Подлазов разослал связистов исправлять линии. Челов и Нестеров по радио запрашивали, не разбит ли КП.

— Мы наблюдали: в районе вашего КП ложилось большое количество бомб.

Подлазов отвечал:

— А мы думали, что от вас и мокрого места не осталось.

Бушин крикнул:

— Вы там дурака не валяйте, скорее исправляйте связь!

Подлазов ответил:

— С медсанбатом есть связь. Чернов передал — взрывной волной контужен Трофимов. Ему придется отлеживаться.

— Передайте Трофимову, комдив не разрешает хирургу болеть!

В этот раз Бушин тоже острил, видимо от радости, что не было прямого попадания в командный пункт.

В 20 часов Чернов принес сведений о раненых, поступивших в медсанбат. Он мне рассказал, что из учебной роты принесли лейтенанта Никольского. У него тяжелое ранение в живот, операцию производить нельзя. Жить ему осталось минуты. Около него дежурила сестра Дуся Нечипуренко. Никольский попросил записать домашний адрес. "Напишите, Дуся моей жене, что я погиб на "Огненной земле". Пусть она бережет сыночка Петю. Мне осталось недолго жить… И спойте мне "Темную ночь". Сестра держала лейтенанта за руку и тихо пела. Она пела, пока рука его не стала совсем холодной. Дусе много раз приходилось видеть, как умирали раненые, но смерть Никольского ее потрясла. "Если бы можно было, — говорила она Чернову, — я отдала бы лейтенанту свою жизнь, хотя он мне совершенно незнаком. Я не обладаю голосом, но откуда появилась сила — голос звучал особенно, как будто пел кто-то другой, а не я".

— А кто теперь ведущий хирург? — спросил я Чернова.

— Любиев.

Я знал его. В. П. Любиев — молодой способный врач. В 1941 году окончил институт и сразу на фронт, в нашу дивизию. Он провел уже сотни операций.

2 декабря рация Блохина приняла обращение Военного совета армии к десанту. Начальник спецсвязи капитан Травкин принес мелко исписанные им листки. Я не могу не отметить неутомимого труженика лейтенанта Блохина. Он обладал исключительной выдержкой. Несколько раз его засыпало землей вместе с рацией. Он выбирался из завала, извлекал изуродованную аппаратуру и возился с ней, пока она снова не начинала работать.

Обращение было адресовано красноармейцам, краснофлотцам и командирам десантного отряда в Эльтигене. Оно было тревожным.

"Боевые товарищи!

Обстановка на вашем участке фронта сложилась тяжелая. Враг подтянул против вас еще до трех полков пехоты, до двадцати танков, имея намерение наступать, с целью уничтожить вас и сбросить в море…"

Военный совет не скрывал угрозы, нависшей над десантом. Обещал помощь и требовал стойкости.

— Иван, позови полковника Копылова и начальника штаба!

Товарищи вошли. Мы вместе еще раз прочитали документ.

— Что же, товарищи, давайте обменяемся мнениями…

Бушин посмотрел крайне усталыми глазами:

— Что ж, надо держаться. Но надолго ли нас хватит? Ведь придется полагаться только на свои силы.

— Я не кадровый военный, — сказал Михаил Васильевич Копылов. — Иногда мне трудно разобраться в этой сложной обстановке. Все мы с вами верим в стойкость и светлый разум наших солдат и офицеров. Но речь сейчас не о моральной стороне дела. В этом смысле Эльтиген — нерушимая стена, наши ребята живыми его не отдадут. А вот когда я думаю о материально-техническом обеспечении обороны плацдарма, то не вижу выхода. Мы не удержим его, если не будет помощи. Василий Федорович, скажи, сколько мы сможем продержаться, если немцы серьезно на нас нажмут?

— Те несколько дней, которые, как я понимаю, требует от нас командующий.

— В чем военная идея обращения?

— В том, что наш десант должен еще раз отвлечь на себя значительные силы противника. Сейчас враг сосредоточивает против Эльтигена две дивизии из семи, имеющихся на Керченском полуострове, — вновь укомплектованную девяносто восьмую пехотную и шестую кавдивизию румын. Плюс сводный немецкий полк, артиллерийские части и танки. Немцы вынуждены ослаблять свою оборону под Керчью. Военный совет армии учитывает это и готовит удар.

— Хорошо, так и будем говорить с людьми. Пойду соберу замполитов полков, — сказал Копылов.