Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

• Название: Благородный дом. Роман о Гонконге.
• Автор: Джеймс Клавелл
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00805-0

Роман известного американского писателя переносит нас в Гонконг 1960-х годов, повествуя об одной полной событий и приключений неделе из жизни колонии Её Величества. Финансовые битвы, кровавые преступления, природные катаклизмы и ещё много чего вместили в себя несколько бурных дней.

---

— Наверху в Большом Доме есть её портрет, вернее, два, — сказал Данросс, обращаясь к Кейси. — Если вам интересно, когда-нибудь покажу.

— О, спасибо, с удовольствием. А портрет Дирка Струана есть?

— Даже несколько. И один портрет Робба, его сводного брата.

— Очень хотелось бы взглянуть на них.

— Мне тоже, — поддержал Бартлетт. — Черт возьми, никогда не видел фотографий деда с бабкой, не то что портрета прапрадеда. Мне всегда хотелось узнать, какие они были, мои предки, и откуда родом. Знаю лишь, что дед якобы управлял компанией по перевозке грузов в местечке под названием Джеррико. Должно быть, здорово знать, откуда ты. Вам повезло. — Он не принимал участия в разговоре, а вслушивался в завораживавшие его недосказанности, ища то, что позволило бы за отпущенное на это время принять решение — Данросс или Горнт. «Если это будет Данросс, — говорил он себе, — то Эндрю Гэваллан — враг, и ему придется уйти. Молодой Струан ненавидит Данросса, француз — загадка, а сам Данросс взрывчат, как нитроглицерин, и не менее опасен». — По вашим рассказам, «Карга» Струан — просто фантастическая фигура, — сказал он. — Да и Дирк Струан, видимо, был личностью довольно своеобразной.

— Вот вам шедевр умолчания! — провозгласил Жак де Вилль, и глаза его засверкали. — Да это был величайший пират во всей Азии! Подождите, вот посмотрите на портрет Дирка и увидите фамильное сходство! Наш тайбань — его копия, вылитый Дирк, и, ma foi[70], унаследовал все его худшие черты.

— Шёл бы ты, Жак, — добродушно парировал Данросс. И повернулся к Кейси: — Это не так. Жак всегда меня поддразнивает. Я на Дирка совсем не похож.

— Но вы же ведете свою линию от него.

— Да. Моя прапрабабушка Уинифред была единственной законной дочерью Дирка. Она вышла замуж за Лечи Струана Данросса, из нашего клана. У них был один сын, мой прадед. Насколько нам известно, наша семья — Данроссы — единственные прямые потомки Дирка Струана.

— Вы... вы сказали «законная»? Данросс улыбнулся:

— У Дирка имелись другие сыновья и дочери. Один из сыновей, Гордон Чэнь, был от дамы, которую на самом деле звали Шэнь, — о ней вы знаете. Сегодня это линия Чэнь. Есть также линия Чжун — от Дункана Чжуна и Кейт Чжун, его сына и дочери от знаменитой Чжун Мэй-мэй. Во всяком случае, так гласит легенда, и эти легенды здесь принимаются на веру, хотя никто не может подтвердить их или опровергнуть. — Данросс на миг замолчал, и вокруг его глаз обозначилась сеточка морщинок, подчеркивавших глубину улыбки. — В Гонконге и Шанхае наши предки вели себя... э-э... дружелюбно, а китайские дамы красивы, как были, так и есть. Но женились они на своих дамах редко, а противозачаточные пилюли изобрели недавно, так что не всегда и знаешь, кому ты, может быть, приходишься родственником. Мы... э-э... мы не обсуждаем вещи такого рода прилюдно. В лучших британских традициях делаем вид, что этого не существует, хотя все знаем, что верно обратное, и никто не теряет достоинства. Евразийские семьи в Гонконге обычно принимали фамилии матерей, а в Шанхае — отцов. Похоже, все мы сжились с этой проблемой.

— У нас все это по-свойски, — пояснил Гэваллан.

— Иногда, — добавил Данросс.

— Значит, Джон Чэнь — ваш родственник? — спросила Кейси.

— Если идти от садов Эдема, то, думаю, мы все родственники. — Данросс смотрел на пустующее место за столом.

«Не похоже это на Джона — пускаться в бега, — с тревогой думал он, — и не тот Джон человек, чтобы оказаться замешанным в контрабанде оружия, какая бы причина за этим ни стояла. Или быть таким глупцом, чтобы попасться. Цу-янь? Ну, этот — шанхаец и мог легко запаниковать — если рыльце в пуху. Джона слишком хорошо знают, чтобы его не заметили при посадке в самолёт сегодня утром, так что это отпадает. Должно быть, на лодке — если он сбежал. Но куда на лодке? В Макао — нет, это тупик. На корабле? Как нечего делать, если заранее запланировать или даже не планировать, а договориться за час до отплытия. Круглый год от тридцати до сорока рейсов отправляется ежедневно по расписанию во все части света, большие суда и маленькие, не считая тысяч джонок, которые не подчиняются никаким расписаниям, и даже если ты в бегах, несколько долларов туда-сюда — и вывезут без вопросов, вывезут или ввезут. Мужчин, женщин, детей. Наркотики. Все, что угодно. Однако ввозить что-то контрабандой нет смысла, кроме людей, наркотиков, оружия, спиртного, сигарет и бензина, — остальное не облагается пошлиной и ввозится без ограничений.

Кроме золота».

Данросс улыбнулся про себя. Ввозишь золото легально по лицензии — тридцать пять долларов за унцию — для транзита в Макао, а что происходит потом, никого не касается, но невероятно выгодно. «Да, — размышлял он, — а совет директоров нашей компании „Нельсон трейдинг" собирается сегодня днем. Прекрасно. Это предприятие, которое стабильно всегда».

Накладывая на тарелку рыбу с предложенного серебряного подноса, он почувствовал на себе пристальный взгляд Кейси.

— Да, Кейси?

— О, я просто подумала — откуда вы знаете полностью мои имена? — Она повернулась к Бартлетту: — Тайбань удивил меня, Линк. Нас ещё не представили, а он уже назвал меня Камалян Сирануш, с такой же легкостью, словно произнес «Мэри Джейн».

— Это персидское имя? — заинтересовался Гэваллан.

— Изначально — армянское.

— Камааля-ан Сиррраннууушш, — пропел Жак, которому понравились шипящие и свистящие. — Très jolie, mademoiselle. Ils ne sont pas difficiles sauf pour les crétins[71].

— Ou[72] les англичан, — добавил Данросс, и все рассмеялись.

— Как вы узнали, тайбань? — спросила Кейси. Называть его «тайбань» было как-то удобнее, чем «Иэн». «„Иэн" не к месту, пока ещё», — думала она под впечатлением от его прошлого, «Карги» Струан и теней, которые, казалось, окружают Данросса.

— Я спросил у вашего адвоката.

— Что вы имеете в виду?

— Джон Чэнь позвонил мне вчера около полуночи. Ему вы не сказали, как расшифровываются ваши инициалы, а мне хотелось узнать. Было слишком рано звонить в ваш офис в Лос-Анджелесе — там в это время наступило лишь восемь утра, поэтому я позвонил вашему адвокату в Нью-Йорк. Мой отец говаривал: сомневаешься — спроси.

— Вы дозвонились до Сеймура Стайглера Третьего в субботу? — переспросил изумленный Бартлетт.

— Да. К нему домой в Уайт-Плейнз.

— Но в телефонной книге нет его домашнего номера.

— Знаю. Я позвонил приятелю-китайцу в ООН. Он по моей просьбе нашел этот номер. Я сказал мистеру Стайглеру, что хочу выяснить полное имя, потому что его нужно указывать в приглашениях, и это, конечно, чистая правда. Нужно ведь быть аккуратным, верно?

— Да, — согласилась Кейси, в полном восторге от него. — Да, нужно.

— Ты знал, что Кейси... что Кейси — женщина? Вчера вечером? — спросил Гэваллан.

— Да. Вообще говоря, мне это стало известно ещё несколько месяцев тому назад, хотя я и не знал, как расшифровываются инициалы Кей Си. А что?

— Ничего, тайбань. Кейси, вы сказали про Армению. Ваша семья эмигрировала в Штаты после войны?

— После Первой мировой войны, в восемнадцатом году, — уточнила Кейси, начиная историю, которую приходилось рассказывать не раз. — Изначально наша фамилия звучала как Чолокян. Когда дедушка с бабушкой приехали в Нью-Йорк, они отбросили «ян» для простоты, чтобы американцам было легче её произносить. Но меня все же назвали Камалян Сирануш. Как вы знаете, Армения расположена на юге Кавказа — чуть севернее Ирана и Турции и южнее русской Грузии. Раньше это было свободное суверенное государство, но сейчас территория страны поделена между советской Россией и Турцией. Моя бабушка — грузинка: в прежние времена было много смешанных браков. Мой народ — около двух миллионов человек — жил во всех уголках Оттоманской империи, но массовые убийства, особенно в пятнадцатом и шестнадцатом годах нашего века... — Кейси содрогнулась. — Это был просто геноцид. Нас осталось меньше полумиллиона, и теперь мы разбросаны по всему миру. Армяне были торговцами, художниками, ювелирами, писателями и воинами. В одной турецкой армии насчитывалось почти пятьдесят тысяч армян. Потом, во время Первой мировой войны, турки разоружили их, изгнали из армии и расстреляли — генералов, офицеров, солдат. Они составляли элитное меньшинство, и так продолжалось веками.

— Именно поэтому турки ненавидели их? — спросил де Вилль.

— Они были работящий народ, держались особняком, несомненно, прекрасные коммерсанты и предприниматели — контролировали немалую часть бизнеса и торговли. Дед говорил, что торговать у нас в крови. Однако главная причина, видимо, в том, что армяне исповедуют христианство. Это было первое христианское государство в истории, ещё при римлянах, а турки, как вы сами понимаете, мусульмане. В шестнадцатом веке турки завоевали Армению, и на границе всегда шла война между христианской царской Россией и турками, воинами ислама. До семнадцатого года царская Россия оставалась настоящим нашим защитником... Оттоманские турки — странный народ, очень жестокий, очень странный.