Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

• Название: Благородный дом. Роман о Гонконге.
• Автор: Джеймс Клавелл
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00805-0

Роман известного американского писателя переносит нас в Гонконг 1960-х годов, повествуя об одной полной событий и приключений неделе из жизни колонии Её Величества. Финансовые битвы, кровавые преступления, природные катаклизмы и ещё много чего вместили в себя несколько бурных дней.

---

— Это первый раз Гонконг, мисси? — ворвалось в её раздумья.

— Да, первый. Я прилетела вчера вечером.

— А-а, очень хорошо. Погода очень плохая ничего. Очень пахнет, очень влажный. Всегда влажный летом. Первый день очень красивый, хейя?

Первый день начался с резкого сигнала многодиапазонного приёмника-передатчика «ситизен», который выдернул её из сна. И с Джеронимо.

Это кодовое слово означало «опасность — будь осторожен». Она приняла душ и быстро оделась, ещё не представляя, откуда может исходить угроза. Не успела она надеть контактные линзы, как зазвонил телефон.

— Это суперинтендент Армстронг. Прошу прощения за беспокойство в столь ранний час, мисс Чолок, но нельзя ли нам встретиться на минутку?

— Конечно, суперинтендент. — Она подумала. — Дайте мне пять минут, и встретимся в ресторане.

Они встретились, и он стал задавать вопросы, сказав лишь, что на борту самолёта обнаружена контрабанда.

— Вы давно работаете у мистера Бартлетта?

— Полных шесть лет.

— Были ли раньше проблемы с полицией? Любые?

— Вы имеете в виду — у меня или у него?

— У него. Или у вас.

— Никаких не было. А что обнаружено на борту, суперинтендент?

— Такое впечатление, что вас это не слишком беспокоит.

— А с чего мне беспокоиться? Я ничего противозаконного не совершала, Линк тоже. Что касается экипажа, это тщательно подобранные профессионалы, и я сомневаюсь, что они имеют какое-то отношение к контрабанде. Это ведь наркотики, верно? Что за наркотики?

— Откуда вы взяли, что это наркотики?

— Разве не это сюда провозят контрабандой?

— Это очень крупная партия оружия.

— Что?

Было ещё множество вопросов, на большинство которых она ответила. Потом Армстронг ушел. Она допила кофе и отказалась от теплых французских булочек домашнего приготовления, которые — в четвертый раз! — предложил ей накрахмаленный и улыбающийся мальчик-официант. Они напомнили те, что она ела три года назад на юге Франции.

«Ах, Ницца, Кап д'Ай и прованское вино. И милый Линк», — думала она, возвращаясь в люкс, чтобы дождаться его звонка.

— Кейси? Слушай, э...

— Ах, Линк, как я рада, что ты позвонил, — тут же умышленно перебила она. — Несколько минут тому назад здесь был суперинтендент Армстронг — и я забыла напомнить тебе вчера вечером, чтобы ты позвонил Мартину насчет акций. — Мартин тоже было кодовое слово, обозначавшее «думаю, наш разговор подслушивают».

— Я тоже о нем думал. Теперь это не важно. Расскажи, что было. Она рассказала. Он вкратце обрисовал, что произошло.

— Остальное дополню, когда приеду. Сейчас я еду в отель. Как тебе этот люкс?

— Просто фантастика! Твой называется «Благоухающая весна», мой к нему примыкает, и думаю, что обычно он составляет его часть. Похоже, здесь на каждый люкс по десять боев. Я позвонила в обслуживание, попросила принести кофе и не успела положить трубку, как его уже несут на серебряном подносе. Ванная комната такая просторная, что хоть проводи вечеринку с коктейлями на двадцать человек, есть «комбо» из трех предметов.

— Прекрасно. Дождись меня.

Она уселась на один из глубоких кожаных диванов в роскошной гостиной и стала ждать, наслаждаясь роскошью. Красивые шкафы из китайского лака с выдвижными ящиками, в алькове — зеркальный бар, где чего только нет, скромные букеты цветов и бутылка шотландского виски с монограммой Линкольна Бартлетта и надписью «С почтением от главного менеджера». Её люкс — спальный — расположен по одну сторону от соединяющей два номера двери, его — главный люкс — по другую. Обе комнаты просто огромные, такие она видела впервые, и в обеих широченные кровати.

«Откуда взялись в самолёте винтовки и чьих рук это дело?»

Задумавшись, она перевела взгляд на широкое — во всю стену — окно, и перед ней предстал остров Гонконг и возносящийся над ним Пик, самый высокий холм на острове. На самом берегу брал свое начало названный в честь королевы Виктории город[34], который потом забирался уступами вверх по отрогам резко вздымающегося холма. Домов становилось все меньше по мере того, как склоны взмывали вверх, однако многоквартирные здания встречались и почти у самой вершины. Одно из них возвышалось как раз над терминалом ведущего на Пик фуникулера. «Вид оттуда, должно быть, потрясающий», — рассеянно думала она.

Вода приятно сверкала голубизной. Движение в бухте было такое же оживленное, как и на лежащих внизу улицах Коулуна. Пассажирские и грузовые суда стояли на якоре или были пришвартованы у причалов Коулуна, заходили в бухту или выходили из неё, весело сигналя гудками. У дока со стороны Гонконга стоял эсминец королевского военного флота, а рядом на якоре — темно-серый фрегат ВМС США. По бухте рассыпались сотни джонок всевозможного размера и возраста — в основном рыбацкие суда, одни с двигателем, другие под парусом, которые неуклюже сновали туда-сюда. Словно многочисленные стрекозы, из этого потока судов выныривали переполненные двухэтажные паромы, и повсюду безбоязненно шныряли поперек установленных морских путей крошечные сампаны — весельные или с мотором.

«Где живут все эти люди? — пораженная, спрашивала она себя. — И как зарабатывают на жизнь?»

Номерной без стука открыл дверь общим ключом, и в люкс широким шагом вошёл Линк Бартлетт.

— Прекрасно выглядишь, Кейси, — сказал он, закрыв за собой дверь.

— Ты тоже. Скверное это дело с винтовками, да?

— Здесь кто-нибудь есть? Горничные в комнатах?

— Мы одни, но, похоже, номерные заходят и выходят, когда им вздумается.

— Этот вытащил ключ, когда я ещё не подошел к двери. — Линк рассказал, что произошло в аэропорту. Потом понизил голос: — А что Джон Чэнь?

— Ничего. Вел нервную, ничего не значащую беседу. Говорить со мной о деле не захотел. Думаю, он так и не оправился от того, что я оказалась женщиной. Оставил меня в отеле и сказал, что за мной пришлют машину к девяти пятнадцати.

— Так что, план удался?

— Удался на славу.

— Прекрасно. Получила?

— Нет. Я сказала, что ты уполномочил меня принять это у него, и предложила изначальный вексель на предъявителя. Но он изобразил удивление и сказал, что поговорит с тобой лично, когда повезет обратно после ланча. Он заметно нервничал.

— Не важно. Твоя машина будет здесь через несколько минут. Встретимся на ланче.

— В «Струанз» о винтовках сказать? Данроссу?

— Нет. Давай подождем и посмотрим, кто заговорит об этом.

— Думаешь, это могут быть и они?

— Запросто. Они знали наш полетный план, и у них есть мотив.

— Какой?

— Дискредитировать нас.

— Но зачем?

— Может, они уверены, что знают, как мы собираемся действовать.

— Но разве не было бы с их стороны разумнее вообще ничего не предпринимать, а заманить нас?

— Может быть. Но таким образом первый ход сделали они. День первый: конь пошёл на третью клетку от королевского слона[35]. Против нас предпринята атака.

— Да. Но кто её предпринял? И какими фигурами мы играем — белыми или черными?

Взгляд его посуровел, порастеряв прежнюю приветливость.

— Мне все равно, Кейси, но при одном условии: выигрываем мы. — И он вышел.

«Что-то случилось, — подумала она. — Возникла какая-то опасность, о которой он мне не говорит...»

— Держать все в тайне — самое важное, Кейси, — сказал он когда-то, в самом начале. — Наполеон, Цезарь, Паттон — все великие полководцы — зачастую скрывали свои настоящие планы от подчиненных. Только для того, чтобы дать им — а следовательно, и вражеским лазутчикам — возможность успокоиться. Если я чего-то не говорю тебе, Кейси, это не значит, что не доверяю. Но ты не должна что-либо скрывать от меня.

— Это несправедливо.

— А разве жизнь справедлива? Смерть справедлива? И на войне нет справедливости. Большой бизнес — это война. Я играю в него, словно это война, и потому-то я выиграю.

— А что выиграешь?

— Я хочу, чтобы «Пар-Кон индастриз» стала больше, чем «Дженерал моторс» и «Экссон» вместе взятые.

— А зачем?

— А мне, черт возьми, так хочется.

— Ну назови действительную причину.

— Ах, Кейси, вот за что я тебя люблю. Слушай и узнаешь.

— Ах, Рейдер, я тоже тебя люблю.

Тогда они оба рассмеялись, зная, что не любят друг друга — в том смысле, какой обычно вкладывается в это слово. Тогда, в самом начале, они договорились отложить обычное ради необычного. На семь лет...

Кейси посмотрела в окно на гавань и корабли.

«Подавлять, разорять и выигрывать. Большой бизнес, самая восхитительная игра в мире, лучше „Монополии". А ведет меня по ней „Рейдер" Бартлетт, мастер своего дела. Но время поджимает, Линк. Этот год — седьмой, последний. Он заканчивается в мой день рождения, двадцать пятого ноября, мой двадцать седьмой день рождения...»