Уилбур Смит - Когда пируют львы

• Название: Когда пируют львы
• Автор: Уилбур Смит
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059415-3, 978-5-403-01235-5

Шон и Гаррик Кортни.

Братья, соперничающие в любви – но готовые не задумываясь отдать жизнь друг за друга…

Один – лихой и бесстрашный авантюрист, одержимый жаждой разбогатеть и идущий к своей цели, не выбирая средств.

Другой – добросердечный и мирный фермер, способный, однако, до последней капли крови сражаться за то, что принадлежит ему по праву.

Им выпало жить в жестокие времена.

В Южную Африку снова и снова приходит война.

Белые колонисты железной рукой подавляют восстания зулусов – однако и самим им предстоит очень скоро пережить унизительное поражение в англо-бурской кампании.

Но Шон и Гаррик Кортни не привыкли отступать перед опасностью.

Они слишком хорошо знают: Южная Африка – земля, где нет места слабым и малодушным…

---

Шон отнес их багаж в купе и остановился, пережидая, пока они поговорят с группой скотоводов, которые тоже ехали на собрание. Раздался свисток, и все разошлись по своим купе. Ада поцеловала Шона и поднялась в вагон. Уэйт еще на секунду задержался на платформе.

– Шон, если понадобится помощь, обратись к мистеру Эразмусу в Лайон-Кор. Я вернусь в четверг.

– Мне не понадобится помощь, па.

Лицо Уэйта стало твердым.

– Должно быть, ты Господь Бог. Только ему никогда не нужна помощь, – хрипло сказал он. – Не дури. Если будут неприятности, обратись к Эразмусу.

Он поднялся в вагон вслед за Адой. Поезд дернулся и, набирая скорость, двинулся к откосу. Шон смотрел ему вслед, потом вернулся к коляске. Он почувствовал себя хозяином Тёнис-крааля, и это ощущение ему понравилось. Небольшая толпа на станции расходилась, и из нее показалась Энн.

– Привет, Шон.

На ней было зеленое платье, вылинявшее от частых стирок; ноги были голыми. Она улыбнулась, показав мелкие белые зубы, и посмотрела ему в лицо.

– Привет, Энн.

– Ты не поехал в Питермарицбург?

– Нет, меня оставили смотреть за фермой.

Они стояли молча, в присутствии стольких людей чувствуя себя неловко. Шон кашлянул и почесал нос.

– Энн, пошли. Пора домой, – позвал один из ее братьев от билетной кассы, и Энн прислонилась к Шону.

– Увидимся в воскресенье? – прошептала она.

– Приду, если смогу. Но не знаю. Мне нужно смотреть за фермой.

– Постарайся, Шон. – Лицо ее осветилось искренностью. – Я возьму с собой еды и буду ждать весь день. Пожалуйста, приходи, пусть ненадолго.

– Приду. Обещаю.

Она с облегчением улыбнулась.

– Буду ждать на тропе над водопадом.

Она повернулась и побежала к семье, а Шон поехал в Тёнис-крааль. Гаррик лежал на веранде и читал.

– Я думал, па велел тебе клеймить новый скот, который мы купили в среду.

Гаррик отложил книгу и сел.

– Я приказал Заме держать их в краале, пока ты не вернешься.

– Но па велел это сделать тебе.

– Ненавижу клеймение, – сказал Гаррик. – Они так мычат, когда прикладываешь клеймо, и я терпеть не могу запах паленой кожи и волос, у меня от него голова болит.

– Ну, кто-то должен. Я не могу – мне нужно готовить раствор на завтра. – Шон начинал терять терпение. – Дьявольщина, Гаррик, почему ты всегда такой беспомощный?

– Да ведь я одноногий.

Гаррик был близок к слезам. Упоминание о ноге произвело нужное действие – Шон мгновенно сдержался.

– Прости. – Шон улыбнулся своей неотразимой улыбкой. – Вот что я тебе скажу: я буду клеймить скот, а ты займись чанами. Отвези бочки с раствором на шотландской телеге, возьми в помощь двух пастухов. Вот ключи от кладовой. – Он бросил на кровать рядом с Гарри связку ключей. – Ты должен закончить до темноты.

От двери он обернулся.

– Гарри, не забудь заполнить все чаны, а не только те, что ближе к дому.

Гаррик нагрузил шесть бочек с раствором на телегу и спустился с холма. Задолго до темноты он вернулся домой. Его брюки были залиты темным смолистым химическим раствором, немного раствора попало и на его единственный кожаный ботинок. Когда он вышел из кухни, Шон крикнул из кабинета отца:

– Эй, Гарри, все заполнил?

Гаррик был поражен. Кабинет Уэйта – священное место, внутреннее святилище Тёнис-крааля. Даже Ада стучала в дверь, прежде чем зайти, а близнецы бывали там, только чтобы получить наказание. Гаррик, хромая, прошел по коридору и открыл дверь.

Шон сидел, положив ноги на стол. Он откинулся на спинку вращающегося стула.

– Па убьет тебя.

Голос Гаррика дрожал.

– Па в Питермарицбурге, – ответил Шон.

Стоя в дверях, Гаррик осмотрел комнату. Он впервые по-настоящему увидел ее. Когда ему приходилось бывать здесь раньше, его слишком занимало предстоящее наказание и он видел только сиденье большого кожаного кресла, над ручкой которого нагибался, подставляя хлысту ягодицы.

Теперь он осмотрелся. Стены до потолка покрыты деревянными панелями из полированной темно-желтой древесины.

На потолке – лепнина в виде дубовых листьев.

В центре комнаты на медной цепи свисает единственная большая люстра.

В камин из коричневого камня можно войти не нагибаясь, и в нем лежат дрова, готовые загореться.

На полке у камина – трубки и табак в каменном кувшине, вдоль одной из стен в стойке ружья, книжный шкаф с томами в зеленых и темно-бордовых переплетах: энциклопедии, словари, книги о путешествиях и сельском хозяйстве, но никакой художественной литературы. Против стола на стене – портрет Ады, написанный маслом; художник отчасти сумел передать ее серьезность и спокойствие; она в белом платье и держит шляпу в руке. В комнате господствует пара великолепных рогов черного африканского буйвола над камином, зазубренных, с огромным размахом между концами.

Это комната мужчины; на коврах из леопардовых шкур клочки собачьей шерсти, и присутствие мужчины ощущается очень сильно – здесь даже пахнет Уэйтом. А за дверью висят его плащ и широкополая шляпа с двойной тульей.

Шкафчик рядом с Шоном открыт, на нем стоит бутылка коньяка. Шон держит в руках бокал.

– Ты пьешь папин коньяк, – уличил Гаррик.

– Совсем неплохо. – Шон поднял бокал и посмотрел на жидкость, потом сделал глоток и подержал коньяк во рту, готовясь проглотить. Гаррик со страхом следил за ним, и Шон постарался не морщиться, когда коньяк пролился в горло. – Хочешь?

Гаррик покачал головой, а коньячные пары вырвались у Шона из носа, и на глазах его выступили слезы.

– Садись, – приказал Шон, чуть охрипший от коньяка. – Я хочу выработать план на время папиного отсутствия.

Гаррик направился к креслу, но тут же передумал: с креслом связаны слишком болезненные воспоминания. Он подошел к дивану и сел на край.

– Завтра, – Шон поднял один палец, – продезинфицируем весь скот в домашней части. Я велел Заме начать с самого утра. Ты ведь подготовил чаны?

Гаррик кивнул, и Шон продолжал.

– В субботу, – он поднял второй палец, – подожжем траву на краю откоса. Она здесь совсем высохла. Ты возьмешь одну группу и отправишься к водопадам, а я поеду на другой конец, к Фредерикс Клуфу.

– В воскресенье… – сказал Шон и замолчал. В воскресенье – Энн.

– В воскресенье я хочу пойти в церковь, – быстро сказал Гаррик.

– Отлично, – согласился Шон. – Пойдешь в церковь.

– А ты пойдешь?

– Нет, – сказал Шон.

Гаррик посмотрел на ковры из леопардовых шкур, покрывавшие пол. Он не стал уговаривать Шона – ведь в церкви будет Энн. Может, после службы, когда Шон не будет ее отвлекать, она разрешит Гаррику отвезти ее домой в коляске. Он замечтался и перестал слушать брата.

* * *

Уже совсем рассвело, когда Шон, гнавший перед собой небольшое стадо отставших животных, добрался до чана с раствором. Они вышли из-под деревьев и из высокой, по стремена, травы и оказались на утоптанной площадке около чана. Гаррик уже начал прогонять скот через чан, и на том конце, в загоне для просушки, стоял с десяток влажных, жалких коров с темными от раствора шкурами.

Шон загнал свое стадо в загон, уже забитый коричневыми тушами. Н’дути закрыл за ним ворота загона.

– Я вижу тебя, нкози.

– И я вижу тебя, Н’дути. Сегодня много работы.

– Много, – согласился Н’дути, – работы всегда много.

Шон объехал крааль, привязал лошадь к дереву и вернулся к чану. Гаррик стоял у парапета, прислонившись к одной из опор, на которых держалась крыша.

– Привет, Гарри. Как дела?

– Хорошо.

Шон прислонился к парапету рядом с Гарри. Длина чана – двадцать футов, ширина – шесть, поверхность жидкости ниже уровня земли. Чан окружен низкой деревянной стеной и покрыт тростниковой крышей, чтобы дождь не разбавлял дезинфицирующий раствор.

Пастухи подгоняли животных к его краю, и каждое животное останавливалось в нерешительности.

– Эльяпи! Эльяпи! – кричали пастухи и толкали коров, заставляя погрузиться в раствор. Если животное упрямилось, Зама перегибался через ограждение и кусал его хвост.

Корова прыгала в жидкость, высоко держа нос и поднимая передние ноги; она полностью исчезала под черной маслянистой поверхностью, потом выныривала и в панике плыла к противоположному краю чана, где касалась копытами отлогого дна и могла выйти в крааль обсохнуть.

– Пусть пошевеливаются, Зама, – крикнул Шон.

Зама улыбнулся и впился большими белыми зубами в очередной хвост.

Бык – тяжелое животное, и капли раствора попали на щеки Шона. Шон не стал их вытирать, он продолжал наблюдать.

– Ну, если нам не дадут за них хорошую цену на следующих торгах, значит покупатели ничего не понимают в скоте, – сказал он Гаррику.

– Они хороши, – согласился Гаррик.

– Хороши? Да это самый жирный скот в округе!

Шон собрался развить тему, но вдруг почувствовал, что капли раствора щиплют кожу на лице. Он вытер раствор и поднес палец к носу – запах ударил в ноздри. Он еще секунду тупо смотрел на палец; щеку начало сильно жечь.