Зиновий Юрьев - Быстрые сны

• Название: Быстрые сны
• Автор: Зиновий Юрьев
• Жанр: Научная Фантастика

Герой — Юрий Чернов, стал видеть сны о Янтарной планете (телепатическая связь с жителями этой планеты). На Янтарной все разумные связаны друг с другом мысленно. Каждый из них — нить Узора. У каждого в хранилище мозг-дублёр: если человек погибает, то его не хватает остальным и они оживляют дублёра. Чернову сначала не верят, но он в доказательство демонстрирует телепатические возможности.

---

Но как? Ополчиться против образования? Смешно, да и современная технология требует образованных людей, а мы вовсе не призываем к возврату в пещеры. Да и пещер, между прочим, всё равно не хватило бы.

И вот основатели нашей церкви задумались над причиной, почему в шестидесятых и семидесятых годах стало катастрофически расти увлечение наркотиками. О, наука предлагала много объяснений, но все они не устраивали отцов нашей церкви. Если объяснений десятки, значит, ни одно из них не может быть верно. И они первые поняли, что наркотики — это неосознанный протест против рациональности нашей жизни. Человек не хочет быть гомо сапиенс. Поймите меня правильно, дорогой мой. Дело не в управлении прокатным станом или настройке синхрофазотрона. Человек не хочет быть гомо сапиенс, потому что он подсознательно тяготится материалистической философией, потому что он влачит на себе тяжкий груз рационализма. А он не хочет безжалостного рационализма. Он не хочет бестеневого света науки. Он хочет полумрака тайны и чуда. Вы спросите меня, почему? Да потому, что разум, сознающий сам себя, несовместим с бренностью тела. Можно описать смерть в тысяче подробнейших медицинских трактатов, но таинство её всё равно ускользнёт от микроскопа и осциллографа. Человек не хочет умирать. Смерть абсурдна. Смерть делает нас на земле лишь временными жильцами. И мы жаждем чуда. Мы восстаём против науки, убившей чудо и веру. И молодые люди начинают вкатывать себе всё большие и большие дозы наркотиков, даже зная, что станут наркоманами. Лишь бы уйти из-под яркого света ламп, забиться в тёмный угол, где в тени фантасмагорий могут ещё случаться чудеса.

И основатели нашей церкви решили создать такой препарат, который не превращал бы человека в своего раба, но позволял бы ему ускользать от проклятия рационального мышления. Так появился христин.

Человек, принимающий таблетки Христина, перестаёт интересоваться внешним миром. Этот мир становится для него призрачным и ирреальным. Нет, он может продолжать работать, как работал раньше, но его работа, будь это управление реактивным лайнером или подметание улиц, становится чужой, иллюзорной. Она становится сном. Сном становится и бремя эндокринных страстей — груз, который мы влачим на себе всю жизнь. И огорчения и заботы тоже становятся иллюзией, которая спадает с тебя, как старая кожа со змеи.

Реальность — это твоя душа. Огромная, неслыханно огромная душа. Равнина без края и конца. И ты один на этой равнине. И ты одинок. Тебе страшно. Ты жаждешь услышать голос, зовущий тебя, молишь о руке, которая повела бы тебя.

И человек слышит голос. Это голос Иисуса Христа, нашего спасителя. А рука, которая ведёт тебя к нему, — это наша церковь. Христианская синтетическая церковь.

Каждый человек, который становится прихожанином Синтетической церкви, или синтом, как нас называют, получает бесплатно в своей церкви таблетки христина. Каждый день он принимает их от восьми до двенадцати штук.

Через три года он снижает приём до трёх-четырёх. Зато он начинает осваивать так называемый авторитм, то есть умение заставлять свой мозг работать в ритме, который раньше обеспечивали ему таблетки христина. Он поднялся на вторую ступеньку лестницы, ведущей к богу, и поэтому он стал синтом второй ступени или ранга. На рукавах его красные нашивки. Синты третьей ступени уже не принимают таблеток. На их рукавах нашивки третьей ступени. Подняться на эту высоту нелегко. Мирская суета бьётся прибоем у твоих ног, захлёстывает тебя, ты должен противостоять ей, не прибегая к помощи христина. Если тебе тяжело, ты можешь получить христин и начать принимать его, но тогда ты спускаешься на ступеньку и меняешь нашивки…

— Скажите, мистер Колби, много в вашей церкви синтов третьей ступени?

— О нет! Может быть, несколько десятков человек. Большинство занято в штаб-квартире в Стипклифе. Я же, как видите, был приглашён мистером Хамбертом… Не утомил я вас своей проповедью? — Иан Колби застенчиво улыбнулся и виновато развёл руками. — Мы, знаете, молодая религия. Мы исполнены миссионерского пыла… А кофе-то совсем холодный… Как я заговорил вас, ай-яй-яй!.. Сейчас я приготовлю новую порцию.

— Благодарю вас, мистер Колби. Скажите, кто именно из штаб-квартиры вашей церкви приезжал к вам на прошлой неделе?

Миличу показалось, что глаза синта за толстыми стёклами очков сразу сделались жёсткими и колючими, но напряжённость тут же смыла добрая, мягкая улыбка.

— А, вы, наверное, имеете в виду брата Энока Бартона. Да, он приезжал ко мне. Мой старинный друг.

— Скажите, мистер Колби, а как вы относитесь к сновидениям мисс Каррадос?

Синт потянулся к карману, и Милич подумал, что сейчас он бросит в рот таблетку христина и начнёт тут же спарывать свои жёлтые нашивки. Но вместо таблеток он вытащил сигарету, неспешно закурил и лишь после этого пожал плечами.

— Я могу высказывать вам лишь точку зрения нашей церкви, а она так и не была сформулирована.

— Почему?

— Хотя бы потому, что я ничего не сообщал в Стипклиф о работе нашей группы. Профессор Хамберт просил нас соблюдать конфиденциальность, и я согласился.

— Значит, в Стипклифе не знают о Лине Каррадос?

— Нет.

— И ваш коллега Энок Бартон, который приезжал к вам, тоже ничего не знает?

Синт покачал головой. А всё-таки глаза у него не такие, как у этого парня, что встречался с Линой, подумал Милич. Не такие отрешённые. Даже вовсе не отрешённые. Настороженные и внимательные. Не очень-то вяжущиеся с приветливой, мягкой улыбкой.

— Скажите, мистер Колби, а как вы сами относились к опытам с мисс Каррадос?

Синт тихонько засмеялся:

— Вы не понимаете, дорогой мой лейтенант. Я сам никак не могу относиться. Чем выше мы поднимаемся по ступенькам к богу, тем больше мы отказываемся от собственных взглядов и суждений. Зачем они мне? Зачем мне мучиться и терзаться, блуждать по чащобе фактов в поисках ответов, когда мне даёт их моя церковь? Я снял с себя бремя, освободился от груза.

— Позвольте, я действительно чего-то недопонимаю. Раз у вас нет никаких мнений, как вы можете работать здесь, в Лейквью?

— Я учёный, мистер Милич. Христианский учёный. Синт третьей ступени. Здесь я собираю факты. Собирал, точнее. Я составил определённое мнение о фактах. О том, что несчастная девочка действительно принимала во сне сигналы иной цивилизации. А вот интерпретация этих фактов — это дело моей церкви. Церковь выработала бы точку зрения, и я принял бы её.

— Угу, теперь я понял. Благодарю вас.

Лейтенант Милич встал. Поднялся и синт. «Наверное, мне почудилось, что в глазах у него была настороженность, — подумал Милич. — Прямо расплывается человек от улыбки».

8

— Так что, братец Джим, подаём в отставку?

— В каком смысле? — угрюмо спросил Поттер и неприязненно посмотрел на лейтенанта.

— В прямом. Найти убийцу мы не можем, буксуем на месте. Добыли за всё время пакет с паяльником и двумя железными линейками…

«Попрыгунчик, — подумал сержант. — В отставку… А жрать?»

— Я вот не пойму, вы женаты или нет? — спросил он.

— Я и сам не пойму.

— В каком смысле?

— В прямом. И развестись не развёлся, и жить вместе не живём, дай бог ей здоровья.

— В каком смысле?

— В прямом, братец Джим. Хотя бы за то, что отпустила меня подобру-поздорову.

— А как же дети?

— Нет у меня детей, дай ей бог за это счастья.

— А у меня двое.

— Поздравляю, коллега.

— Кормить их надо.

— Ну и кормите, только смотрите не перекармливайте.

— А вы говорите — в отставку…

— О господи! — простонал лейтенант. — За что, за что?

— Что — за что?

— Ничего, — сухо сказал лейтенант, рывком сел и свесил ноги с кровати на пол. — Долой сомнения. Двинемся дальше.

— Давайте. А куда?

— А вот куда. Пока я лежал и вёл с вами чисто фатическую беседу…

— Что? Фактическую?

— Фатическую. То есть бессмысленную. Так вот, пока мы благодушно сотрясали воздух, я подумал об одной комбинации. Несколько лет назад подобная штука мне очень помогла. У меня не выходит из головы брат Энок Бартон, который приезжал к Колби накануне взрыва. Сторож, если я не ошибаюсь, рассказывал вам, что он приехал с портфелем и портфель в машине не оставил, а пошёл с ним в коттедж Колби. Так?

— Точно.

— Так вот, давайте попробуем одновременно задать вопрос Иану Колби и Эноку Бартону, что было в портфеле.

— Как это — одновременно? Собрать их вместе?

— Нет, в том-то и дело, что не вместе. Я еду в Стипклиф, а вы начинаете в это же время беседу с Колби. И мы оба задаём своим святым собеседникам один и тот же вопрос. Один шанс из ста, что ответы будут разные, поскольку преступники не согласовали заранее ответы.

— Преступники?