Виктория Холт - Сама себе враг

• Название: Сама себе враг
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000709-4

С надеждами на любовь, на счастье приезжает в Англию французская принцесса Генриетта, дочь короля Генриха IV, чтобы стать женой Карла I.

Пышная свадьба, дворцовые интриги, семейные раздоры и сладкие примирения… Мог ли кто-нибудь предвидеть, какие испытания обрушатся на Карла и его жену-француженку?

Но не сама ли Генриетта явилась причиной многих несчастий, выпавших на долю ее семьи? Не она ли повинна в страшном убийстве в Уайтхолле?

---

Генри прекрасно понял меня. Он видел, что со мной может сделаться истерический припадок, и поэтому держался совершенно спокойно и даже позволял себе шутить, ибо знал: такое его поведение очень скоро вернет мне душевное равновесие.

– Пойдемте со мной наверх, – сказал он. – Поговорим с капитаном. Мне кажется, он принял решение направиться в Дьепп.

Это было просто невероятно, но море, мой старый враг, все еще не хотело отпускать меня. Когда на горизонте уже показался Дьепп, внезапно начался страшный шторм.

Генри попросил меня вернуться в каюту, и я последовала его совету. Лежа прислушивалась я к бушевавшей над нами буре и думала о том, что судьба, кажется, решила зло подшутить надо мной и позволила спастись от круглоголовых лишь для того, чтобы меня тут же поглотила морская пучина.

Однако спустя примерно час, когда все сопровождавшие нас французские корабли уже далеко отнесло от нас свирепыми волнами, наше хрупкое суденышко наконец выбросило на прибрежные скалы.

Я смотрела на открывшуюся передо мной землю. Франция! Моя родина.

– Наконец у меня есть повод нанести визит моим родным, – сказала я Генри.

– Вы будете почетной гостьей, – заверил он меня. – Не забывайте, что вы дочь величайшего короля Франции.

Я заплакала от переполнявших меня чувств. Я ощущала себя несчастной и больной, я очень волновалась за Карла, но я надеялась обрести здесь хотя бы какое-то подобие покоя.

Маленькая лодочка отвезла меня на берег, и я долго стояла, оглядываясь вокруг и борясь с желанием опуститься на колени и поцеловать землю родимой Франции.

Теперь нам предстояло вскарабкаться по крутому скалистому склону. Я принялась лезть вверх, обдирая руки и всем телом прижимаясь к скале. Волосы мои растрепались и падали мне на лицо, платье порвалось, ладони кровоточили… Наконец мы достигли вершины скалы, и перед нами открылась небольшая бретанская рыбацкая деревушка.

На громкий лай собак из своих домов выбежали рыбаки с топорами и косами в руках; они приняли нас за пиратов.

– Стойте! – закричала я. – Мы вовсе не разбойники и не причиним вам никакого вреда. Я – королева Англии, дочь вашего великого короля Генриха. Мне и моим спутникам нужна помощь…

Они боязливо приблизились к нам. Но тут я совсем обессилела, и если бы Генри Джермин не подхватил меня, я бы упала наземь.

Когда ко мне вернулось сознание, я обнаружила, что лежу в маленькой комнате, а Генри сидит подле моей постели. Я попыталась подняться, однако почувствовала себя весьма дурно и вынуждена была вновь лечь – столь сильны оказались тошнота и головокружение.

– Не беспокойтесь, – сказал Генри. – Местные жители поняли, кто вы, и сделают все, что в их силах, чтобы помочь нам.

– О Генри, – слабым голосом воскликнула я, – что бы сталось со мной без вас?

– Ваше Величество, – отвечал этот благородный человек, – я готов отдать жизнь ради вас.

Тут я горько расплакалась. Меня заранее страшили будущие удары судьбы, и я казалась себе беспомощной, точно дитя.

– И что же теперь, Генри? – немного успокоившись, спросила я.

Он задумался, а потом сказал:

– Королева Франции доказала, что она наш добрый друг. Думаю, я должен как можно быстрее отправиться к ней и сообщить, что вы находитесь здесь и крайне нуждаетесь в помощи. Мне следует без промедления ехать в Париж.

– Неужели вы покинете меня? Это в самом деле необходимо? – забеспокоилась я.

– Я оставляю вас на попечение хороших людей. Здесь вам можно не опасаться круглоголовых, – успокоил меня Генри. – Итак, я прошу отпустить меня. Я тронусь в путь завтра утром. Вам прежде всего требуется искусный лекарь, ибо вы не совсем еще оправились после рождения дочери и вдобавок на вашу долю выпало в последнее время слишком много испытаний. Ваши силы на исходе, и вам надо позаботиться о собственном здоровье.

Я поняла, что он прав, и сказала, что, хотя мне и будет очень его недоставать, он действительно обязан ехать.

На следующий день Генри отправился в Париж, а в мою скромную, крытую тростником хижину началось настоящее паломничество. Местные мелкие дворяне считали своим долгом засвидетельствовать свое почтение дочери их любимого монарха, и каждый из них на коленях умолял меня принять в дар пищу, одежду и даже лошадей и экипажи.

Я благодарила всех со слезами на глазах, очень тронутая этими знаками внимания со стороны совершенно незнакомых людей.

Вскоре я уже достаточно окрепла, чтобы совершать короткие путешествия, и на двенадцатый день мы наконец добрались до Нанта. Оттуда мы направились в Ансени, где встретили графа д'Аркура, который сообщил мне, что Генри был милостиво принят королевой, весьма опечаленной обрушившимися на нас несчастьями и пославшей мне двух лекарей.

Вскоре Генри вернулся, и я сразу воспряла духом и почувствовала себя много лучше, однако осмотревшие меня медики озабоченно покачали головами и в один голос посоветовали отправиться на минеральные источники Бурбона.

Генри успешно справился со своей миссией и добился даже большего, чем можно было ожидать. Королева дала ему десять тысяч пистолей, чтобы оплатить расходы по поездке, и вдобавок патент на ежегодное содержание в тридцать тысяч ливров.

Почему я когда-то думала, что Анна – вовсе не друг мне? Какое счастье, что она вошла в нашу семью! Теперь она единолично правила Францией, и это было мне на руку.

Королева сумела понять меня, как никто другой, и совершенно справедливо предположила, что мне очень недостает приятельницы, которой я могла бы во всем довериться, как некогда Мами, и перед которой открыла бы самые потайные уголки моего исстрадавшегося сердца. Анна прислала ко мне госпожу де Мотвиль, которую я полюбила с первой нашей встречи.

Ее мать, испанка, близкая подруга Анны, приехала во Францию в свите будущей французской королевы, тогда еще только-только заключившей брак по доверенности с моим братом Людовиком. Отец госпожи де Мотвиль был постельничим. Сама же она – красивая, очаровательная – держалась всегда спокойно и уверенно, вела себя доброжелательно, говорила мягко, была остроумной и понимала меня с полуслова. Я благодарила Бога за мою новую подругу, а также и за те звонкие ливры и пистоли, которые облегчили жизнь мне и моим людям.

В Бурбон-л'Аршамбо я почувствовала себя значительно лучше. Здесь было покойно, все вокруг располагало к отдыху, и с каждым днем я набиралась новых сил. В последнее время на меня обрушилось столько несчастий, что мои мысли путались, когда я пыталась сосредоточиться на чем-то одном. Конечно, самым страшным горем была вынужденная разлука с мужем. Да, в Англии нас обоих подстерегало множество бед, однако там мы, по крайней мере, были вместе…

Стоял жаркий август. Из своего окна я могла видеть колышущиеся поля кукурузы и волов, тащивших по дороге груженные початками повозки. Покрытые плющом стены замка скрывали нас от любопытных взоров тех, кто приезжал сюда на воды. Местные источники были известны еще со времен римлян, и молва утверждала, что недужные обретали здесь потерянное здоровье. Так ли это – судить не берусь, но бесспорно одно – я чувствовала себя превосходно и наслаждалась обществом Генри Джермина и моей милой подруги госпожи де Мотвиль.

Последняя поверяла мне все секреты и много рассказывала о своем несчастливом замужестве. Ей было всего восемнадцать лет, когда ее просватали за восьмидесятилетнего старца. Впрочем, брак оказался непродолжительным. Став в двадцать три года вдовой, она сейчас заново училась ценить свободу.

– Вы не любили, друг мой, – грустно произнесла я, – и не знаете, сколь тяжелы оковы привязанности. Любовь дарит нам не только счастье, но и горе, ибо нет ничего страшнее разлуки с любимым человеком.

Очень скоро сама жизнь подтвердила верность этих моих слов. Едва лишь я немного окрепла, как получила из Англии новые неутешительные известия. Карл был в беде, а я ничем не могла помочь ему.

Возле Марстон-Мура[55] состоялось жестокое сражение, окончившееся поражением роялистов. Хотя тяжелые потери понесли обе стороны и погибло более четырех тысяч солдат, но три тысячи из них были сторонниками Карла. Собственный полк моего дорогого лорда Ньюкастла был разбит наголову, и все пушки и десять тысяч ружей оказались в руках врага.

Итак, надежды на скорую победу снова развеялись. Случившееся ввергло меня в пучину отчаяния, и я день и ночь молилась за моего возлюбленного супруга.

Круглоголовые торжествовали, и больше всех ликовал этот отвратительный Оливер Кромвель, который сам командовал войсками и, постоянно твердя о Боге и мщении, сумел внушить солдатам, будто война со своим королем угодна Небу.

Что же до меня, то я была им ненавистна, и по всей Англии ходили посвященные мне оскорбительные памфлеты.

Я сама читала один из них, в котором описывалась битва при Марстон-Муре, и обо мне там было сказано: