Рэй Брэдбери - Что-то страшное грядёт

• Название: Что-то страшное грядёт
• Автор: Рэй Брэдбери
• Издательство: Олимп
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1992
• ISBN: 5—7390—0089—0

Завертелась жуткая карусель, в зловещий Зеркальный лабиринт вошли первые посетители — это приехал разъездной карнавал. Маленький городок оказался во власти злых и жестоких сил, и только чистые душой способны спасти жителей городка от превращения в ужасных зомби. Роман «Что-то страшное грядет» повествует о борьбе двух подростков с Людьми Осени, таинственными и жуткими хозяевами и рабами Луна-Парка.

---

Они в последний раз оглянулись на гостиную, чьи окна дождь обливал своими слезами, гостиную, где учительница частенько угощала их печеньем и какао, а потом махала им из окна, чтобы вскоре самой чинно вышагивать по улице. И они вышли на крыльцо, и затворили дверь, и побежали обратно к незастроенному участку.

— Мы должны спрятать ее, пока не придумаем, как помочь…

— Помочь? — выдохнул Джим. — Нам самим бы кто-нибудь помог!

— Должны быть какие-то средства, перед самым носом у нас, да только мы с тобой слепые…

Они остановились.

За стуком собственных сердец они услышали биение куда большего сердца. Завывали медные трубы. Трубили тромбоны. Группа труб напрашивалась на сравнение с растревоженными чем-то атакующими слонами.

— Луна-Парк! — ахнул Джим. — Мы об этом не подумали! Они могут войти прямо в город. Парадное шествие! Или похороны воздушного шара, которые мне приснились!

— Никакая не похоронная процессия, и только видимость парадного шествия, а на самом деле поиски нас, Джим, нас или мисс Фоули, если они задумали вернуть ее! Они прошагают по всем почтенным улицам нашего города с шиком и блеском, трубя и барабаня — и шпионя на ходу! Джим, мы должны забрать ее, прежде чем они…

Они сорвались с места и помчались вдоль переулка, но внезапно остановились и нырнули в кусты на обочине.

Потому что в дальнем конце переулка, между ними и незастроенным участком с огромным дубом дудел оркестр Луна-Парка, громыхали фургоны с животными, гомонили клоуны, и уродцы, и все остальные.

Пять минут, не меньше, шла мимо них процессия. Казалось, тучи и дождь удаляются, сопровождая ее. Дождь перестал. Барабанная дробь затихла. Мальчики ринулись вниз по переулку, пересекли улицу и остановились перед незастроенным участком.

Под деревом не было никакой маленькой девочки.

Они обошли его со всех сторон, заглядывая вверх, но не решаясь громко звать.

Потом, объятые страхом, побежали, чтобы самим спрятаться где-нибудь в городе.

Глава тридцать третья

Зазвонил телефон.

Мистер Хэлоуэй взял трубку.

— Пап, это Вилли, мы не можем пойти в полицейский участок, возможно, не придем домой сегодня, предупреди маму — и маму Джима тоже.

— Вилли, вы где?

— Мы должны прятаться. Они ищут нас.

— Кто — скажи, ради всего святого?

— Пап, я не хочу тебя впутывать. Ты уж поверь, мы просто будем прятаться день-два, пока они не уберутся. Если пойдем домой, они последуют за нами и разделаются с тобой, или с мамой, или с мамой Джима.

— Вилли, не надо!

— Ох, папа, — сказал Вилл. — Пожелай мне удачи.

Щелк.

Мистер Хэлоуэй посмотрел в окно на деревья, дома, улицы, прислушиваясь к далекой музыке.

— Вилли, — сказал он молчащей трубке, — удачи.

И он надел плащ и шляпу и вышел под разлитый в холодном воздухе странный яркий солнечный свет с дождем.

Глава тридцать четвертая

В этот воскресный утренний час, когда над городом тут и там сталкивался, переплетаясь, звон всех церковных колоколов и с неба, исчерпавшего запасы дождя, лились только звуки, стоящий перед табачной лавкой «Юнайтед Сигар Стор» деревянный индеец, резной головной убор которого был осыпан жемчужными каплями, никак не реагировал ни на колокола католиков и баптистов, ни на приближение сверкающих на солнце цимбал, биение безбожного сердца оркестра Луна-Парка. Гукающие барабаны, старушечьи вопли каллиопы, призрачный поток созданий, более странных, чем он сам, — ничто не привлекало желтый взгляд его индейских ястребиных глаз. Зато барабаны, тараня стены церквей, выжимали из них ватаги любопытных мальчишек, жадных до любых перемен — мирных или бурных, когда же колокола перестали рассыпать свой серебряный и железный дождь, задеревеневшие на церковных скамейках сборища преобразились в толпы оживленных зрителей, перед которыми развертывалась процессия Луна-Парка — эта демонстрация меди, это скольжение бархата, эта львиная поступь, этот топот слонов и порхание флагов.

Тень деревянного томагавка легла на железную решетку, вделанную в тротуар перед табачной лавкой. По этой слегка вибрирующей решетке из года в год ступали прохожие, роняя тонны фантиков, золотистых ярлычков, горелых спичек, окурков или медных монет, которые навсегда исчезали внизу.

Теперь, по случаю шествия, когда по улице, в сопровождении тигриного рыка и фейерверка красок кичливо дефилировал Луна-Парк, сотни ног топтали отзывающуюся слабым звоном решетку.

Под решеткой дрожали две фигурки.

Наверху по асфальту и клинкеру словно вышагивал огромный гротескный павлин, от барабанного боя дребезжали стекла витрин и тряслись, олицетворяя страх, восковые манекены, меж тем как глаза уродцев выступали из орбит, рассматривая, изучая крыши канцелярий, шпили церквей, читая вывески оптиков и дантистов, исследуя внутренность скобяных и галантерейных лавок. Ощетинившись множеством невообразимо ярких, пронзительных глаз, процессия продвигалась вперед, жаждая, но тщетно силясь утолить свою жажду.

Ибо то, чего она жаждала больше всего на свете, было скрыто во мраке.

Джим и Вилл — под решеткой у входа в табачную лавку.

Скорчившись, упираясь друг в друга коленями, голова запрокинута, глаза напряжены, каждый вдох ножом режет легкие. Наверху цвели на холодном ветру женские платья. Наверху проплывали в небесах мужчины. Оркестр резкими ударами цимбал прижимал детей к коленям матерей.

— Вот они! — воскликнул Джим. — Парадное шествие! Проходит перед самой табачной лавкой! Зачем мы здесь сидим, Вилл? Уйдем!

— Нет! — прохрипел Вилл, вцепляясь в колени Джима. — Это самое открытое глазу место, у всех на виду! Им не придет в голову здесь искать! Замолчи!

Др-р-р-р-р…

Решетка над ними задребезжала от прикосновения подбитого стертыми гвоздями мужского ботинка.

«Папа!» — едва не крикнул Вилл.

Он приподнялся и тут же сел опять, кусая губы.

Джим увидел, как мужчина наверху поворачивается то в одну, то в другую сторону, что-то высматривая. Так близко и в то же время так далеко — почти в метре от них.

«Я мог бы дотянуться…» — подумал Вилл.

Но папа — бледный, встревоженный — поспешил дальше.

И Вилл почувствовал, как сердце обрывается и тонет в холодном дрожащем студне в груди.

Бам!

Мальчики вздрогнули.

Комочек розовой жвачки шлепнулся прямо на ворох старой бумаги у ног Джима.

Пятилетний мальчуган присел на корточки на решетке, ища растерянным взглядом пропажу.

«Брысь!» — подумал Вилл.

Мальчик опустился на колени, упираясь руками в железо.

«Уходи же!» — подумал Вилл.

Его вдруг охватило безумное желание — взять эту жвачку и сунуть ее прямо в рот мальчугану.

Один из барабанов выбил гулкую дробь, и наступила тишина.

Джим и Вилл уставились друг на друга.

«Процессия остановилась!» — подумали оба.

Мальчуган просунул руку сквозь решетку.

Наверху, на улице, мистер Мрак, Человек с картинками, обвел глазами череду уродцев и клеток, переливающиеся на солнце трубы, медные удавы-валторны. Он кивнул.

Шествие распалось.

Уродцы рассыпались по тротуарам, смешиваясь с толпой, раздавая рекламные листки, и пламенные кристаллы их глаз метали во все стороны быстрые, жалящие по-змеиному взгляды.

Тень мальчугана холодила щеки Вилла.

«Парад окончен, — подумал он, — теперь начинается поиск».

— Мам, смотри! — Мальчуган показывал вниз, в просветы решетки. — Там!

Глава тридцать пятая

В кабачке Неда, полквартала от табачной лавки, Чарлз Хэлоуэй, утомленный бессонницей, усиленными размышлениями, бесконечным хождением, допил вторую чашку кофе и уже хотел расплатиться, когда его насторожила тишина, внезапно объявшая улицу. Он скорее почувствовал, чем увидел легкое замешательство, которое возникло, когда кортеж растворился в толпе на тротуарах. Сам не ведая почему, Чарлз Хэлоуэй сунул деньги обратно в карман.

— Подогреешь еще кофейку, Нед?

Нед уже наливал ему кофе, когда дверь распахнулась, кто-то вошел и небрежно распластал на стойке правую руку.

Чарлз Хэлоуэй уставился на нее.

В ответ рука уставилась на него.

На каждом пальце было вытатуировано по глазу.

— Мам! Там внизу! Посмотри! — кричал мальчуган, показывая на решетку.

Все новые тени проходили, задерживались.

Среди них — тень Скелета.

Худой и длинный, как сухое дерево зимой, одни кости-ходули и череп, ходячее пугало, — Скелет, мистер Череп, разложил ксилофонные бруски своей тени на укрытых внизу предметах, на холодном мусоре и на вздрагивающих теплых телах двух мальчиков.